Анечка-Невеличка и Соломенный Губерт - Незвал Витезлав (книги TXT) 📗
— Вот они, твои сокровища, купец Абаба! Ты наверняка станешь ворочаться в могиле, если с тобой не будет твоих грешных сокровищ.
Этот грозный голос состоял из многих голосов моих матросов, среди которых я различил и печальный — цирюльника Ибы Ибы, сказавшего:
— Кабы ум был у Абабы, Был бы толк наверняка бы.
Между тем грохот усиливался. Это грохотали, падая на дно морское, мои золотые слитки, почерневшие и обратившиеся в камень. Оказавшись на дне, я уселся на бывшие сокровища и горько заплакал.
Тут подплыли ко мне три Сирены, и одна сказала:
— Как он искренне горюет! Смотрите, он плачет настоящими жемчужинами!
И правда, я плакал жемчужинами. А так как я знал цену жемчугу, то подумал, что, если буду долго плакать, смогу снова разбогатеть.
Сперва я плакал искренне, а когда плакать расхотелось, стал плакать притворно, чтобы жемчужин прибавилось. Плакал я долго и наплакал столько жемчуга, что Сирены даже поразились.
Жемчужины, получившиеся из моих искренних слёз, они разбросали, а получившиеся из притворных стали собирать. Так как жемчуга было видимо-невидимо, Сирены крикнули Тритона, приволокшего за собой красивый, с виду словно бы цирковой фургон, и погрузили в него весь жемчуг, получившийся из моих притворных слёз.
Заимев столько жемчуга, Сирены так обрадовались, что вожжи отдали мне, и Тритоном правил я, а Сирены не переставали радоваться и тараторили про то, как украсят свой подводный замок жемчужинами. Они увлеклись своей болтовнёй и не заметили, что я беру левей, вместо того чтобы взять правей, и что едем мы не к подводному замку, а к берегу.
И я привёз их на берег. Увидев, куда мы приехали, Тритон не захотел везти фургон дальше. Но я выхватил большой бич из рук одной Сирены и стегнул упрямца. Ох и упирался Тритон! Стоило, однако, подхлестнуть посильнее, как он рассвирепел, превратился в Дракона и бешено пустился вскачь.
Проскакали мы три дня и три ночи, а когда въехали в чужие земли, Сирены принялись причитать и спрашивать, куда они попали.
— Вы в чужих землях и у меня в плену, — сказал я, а Сирены очень опечалились и запричитали ещё пуще.
Я сразу обратился к первому попавшемуся купцу, намереваясь продать жемчуг. Сперва купец долго удивлялся, что на свете есть богачи, у которых столько жемчуга, а потом решил позвать ещё десятерых купцов, так как у него не хватило бы денег купить все жемчужины.
Пришли ещё десять купцов и тоже стали удивляться, что на свете есть богачи, у которых столько жемчуга, и позвали ещё десятерых.
Пришли ещё десять, и все вместе принялись рассматривать жемчужину за жемчужиной, проверяя, настоящие они или не настоящие. Посовещавшись, купцы заключили, что жемчужины не настоящие, и сказали, что стыд и позор выставлять на продажу фальшивый жемчуг.
— Все-все фальшивые? — спросил я. Фальшивыми оказались все, кроме одной, случайно застрявшей у самой красивой Сирены под ногтем. Но жемчужинка эта была такая маленькая, что за неё купцы ничего не дали.
Как я был огорчён! Ведь она была из моей искренней слезы и осталась от тех, которые Сирены разбросали. Я был так огорчён, что, расставшись с купцами, искренне заплакал, но на суше плакал я не жемчужинами, а простыми слезами. Поняв, что жемчуга больше не наплачу, я утёр слёзы, а маленькую жемчужину выменял на усы и парик, чтобы не выглядеть старым и лысым.
Вот как из меня получился господин Антонио.
Глава тридцать восьмая, в которой Соломенный Губерт хочет увидеть трех Сирен
КОГДА ГОСПОДИН АНТОНИО закончил свой рассказ, Соломенный Губерт сказал:
— Прошу всех вернуться на свои места!
Все вернулись на свои места, и Ветер сразу же утих. А когда утих Ветер, послышалось далёкое пение:
Доброго пути, матросы, Проплывайте стороной, — Тут опасные утёсы, Тут мой замок водяной!
Добрый путь вам, мореходы, Берегитесь острых скал, — Там ключом вскипают воды, Страшен чуд морских оскал!
— Вы скрыли, что стало с тремя Сиренами! Я, кажется, слышу, как они поют, — сказал Соломенный Губерт.
— Сирены в безопасности, — ответил господин Антонио.
— Мы желаем их видеть! — заявил Соломенный Губерт.
— И увидите. Только придётся завязать глаза.
— Если завязать глаза, мы ничего не увидим.
— И всё-таки придётся это сделать, чтобы не разбудить взглядом Дракона.
— Я ведь не разбудила его взглядом, — сказала Анечка, — а я на него глядела.
— Вам было можно, вас сглазили, — сказал господин Антонио.
— Кто? — спросила Анечка.
— Я! Разве вы не чувствовали, что я вас сглазил?
— Чувствовала, — призналась Анечка-Невеличка.
— А сейчас чувствуете?
— Ни капельки.
— И даже когда я пристально гляжу?
— И даже когда вы пристально глядите.
— Значит, вам тоже придётся завязать глаза.
И Анечка-Невеличка завязала глаза платком. Затем завязали себе глаза Соломенный Губерт и все маленькие белые Негритята. Потом господин Антонио велел взять друг дружку за руки, сам взял за руку Анечку-Невеличку и повёл её куда-то вместе с остальными.
Никто не знал, куда ведёт их господин Антонио. Одна Анечка догадывалась, что идут они к цирковому фургону.
Туда ли их вели? Да, их вели туда!
Соломенный Губерт, завязывая глаза, оставил щёлочку, чтобы проследить, не поведёт ли их господин Антонио, скажем, на казнь или куда-нибудь ещё, где бы им не поздоровилось. Ему поэтому удалось украдкой взглянуть на Дракона, запряжённого в цирковой фургон. Дракон сразу же стал дёргаться, и Соломенный Губерт перестал глядеть на него, благо успел убедиться, что господин Антонио не ведёт их на казнь или куда-нибудь ещё, где бы им не поздоровилось.
— Повязки снять! Мы на месте! — сказал господин Антонио.
Все сняли повязки и увидели, что находятся в уже знакомом Анечке цирковом фургоне.
— Я тут словно дома! — сказала она, хотя и опасалась, что с картинок будет пристально глядеть господин Антонио. Украдкой взглянув на неприятные картинки, Анечка засмеялась. Да и как было не засмеяться! Ведь теперь господин Антонио и на картинках был одноусым и лысым. Анечка обрадовалась, что можно ничего не бояться, и уже ни на что не глядела украдкой.
— Что-то я Сирен не вижу, — заявил Соломенный Губерт.
— Сейчас увидите, — сказал господин Антонио. Он раздвинул занавес, отделявший вторую половину фургона, и все увидели огромную стеклянную коробку, над которой что- то шумело.
— Однажды мы такое видели, — сказала Анечка-Невеличка. — Это стеклянная ёлка.
— Я же вам объяснял, что не стеклянная ёлка, а Фонтан, — поправил её Соломенный Губерт.
— А стеклянная коробка под ним что такое?
— Аквариум.
Да, это был аквариум, и плавали в нём красивые рыбки: золотые, розовые, голубоватые, а некоторые — разноцветные, точно радуга.
— Какие красивые! — сказала Анечка и вплотную подошла к стеклу. Тут она увидела такое, что даже вскрикнула от удивления: — Ой, там три огромные рыбы! Да это и не рыбы вовсе! Они рыбы только снизу! Сверху они девочки!
Соломенный Губерт тоже вплотную подошёл к стеклу, поглядел и сказал:
— Это не рыбы и не девочки! Это Сирены!
Маленькие Негритята от удивления даже присвистнули и тоже, подойдя вплотную к стеклу, стали глядеть на Сирен.
— Какие у них красивые зелёные глаза! Вот бы поиграть всем вместе! — сказала Анечка- Невеличка.
— Я бы этого никому не советовал! — заметил Соломенный Губерт.
— Почему?
— Потому что Фонтан шепчет, а что ни шёпоты…
Анечка прикрыла Соломенному Губерту рот ладошкой, чтобы не досказывал страшной пословицы. К тому же она заметила, что господин Антонио как-то странно сверкнул глазами.
— Может быть, они что-нибудь споют нам? — сказала Анечка.
— Спойте гамму! — приказал господин Антонио, постучав палочкой по аквариуму. Сирены запели, тараща глаза, точно маленькие девочки:
