Пути пилигримов - Гнездилов А. В. (книги полностью бесплатно .TXT) 📗
Но вот перипетии судьбы изменили добрые традиции. Год, другой, третий только письма связывали двух друзей, а затем и они почти прекратились. Потом пришло печальное известие от общих знакомых, что они пытались посетить доктора, но не нашли в бывшем ауле даже места его дома. По-видимому, снежная лавина смела усадьбу вместе с ее обитателем.
Таким образом, Рок расквитался с дерзким нарушителем границ проклятого Богом места. Известие о гибели старого друга потрясло Конрада, но спустя пару лет он был потрясен еще более, когда однажды ему принесли письмо от доктора. Даты отправки не было, как и даты написания. Текст был крайне лаконичен и не содержал даже намека на какие-либо объяснения. Вкратце Ксаверий писал, что обстоятельства его жизни сильно затруднились и в предвидении дальнейших осложнений он просил Конрада найти время и приехать к нему. Суеверный страх музыканта сменился стыдом. Наверняка произошла какая-то путаница. Письмо должно было быть отправлено лет семь назад, но видно пролежало где-то забытое или отложенное. Однако что-то подсказывало Конраду, что послание могло быть и недавним.
Как бы то ни было, музыкант собрался в дорогу. Посвященная в историю доктора, вместе с ним поехала его тринадцатилетняя крестница Альбина. Любовь к музыке сближала ее с Конрадом, но более всего она пленялась романтическими фантазиями Конрада.
История проклятого аула и исчезнувшего доктора захватила воображение девочки, и она ждала самых неожиданных приключений. Через неделю-другую они достигли гор и вышли на дорогу, ведущую к Джамагату.
Да, следы лавины, словно слизавшей языком лесистый склон горы, свидетельствовали о катастрофе, но в остальном все оставалось на месте — пустой аул, цветущие сады и — главное — жилище доктора. Двери оказались не заперты, но запустение и густой слой пыли явно свидетельствовали, что дом давно нежилой.
Гости решили провести здесь несколько дней и насколько возможно разъяснить судьбу хозяина. Его образ словно незримо витал в воздухе усадьбы. Конрад глядел на старые, изогнутые стволы диких яблонь, и ему вспоминалась сухая неподвижная фигура Ксаверия. Как часто в закатный час, который доктор называл священным, он выходил в сад и, садясь по-турецки под деревом, замирал в молчании. Он слушал «тишину мира» сквозь трели сверчков, замирающее пение птиц, шум горной реки…
Полностью замерев, Ксаверий мог останавливать дыхание и становился невидимым. Нет, конечно, он не исчезал из окружающего пространства, но настолько сливался с ним, что его невозможно было отличить от придорожного пенька или замшелого валуна. В узком лице сквозили черты древнего, мудрого змия.
Музыкант наклонялся над маленьким садовым прудом, осеченным плакучими ивами. В нем догорали последние краски темнеющего неба, и память являла ему тихую, медленную улыбку на лице его друга. Его глаза, внимательно смотрящие на мир, напоминали крохотные колодцы со светло-зеленой водой, долго излучали серьезность, а затем в них начинал брезжить едва заметный свет. Он нарастал и постепенно превращался в свет улыбки. Казалось, что доктор улыбался уже не одним лицом, а всем телом, всей душой, обращенной к собеседнику.
Речь Ксаверия напоминала звуки струящейся воды и стук камней друг о друга. Она заставляла слушать себя даже животных. Как часто злобно лающие собаки внезапно смолкали, услышав голос доктора, и являли полнейшую готовность ему служить.
Завершая портрет его, нельзя не упомянуть о походке. Он двигался, как кузнечик, то рассчитывая каждый шаг, то перелетая немыслимые расстояния, словно на незримых крыльях.
Была ли причиной тому ясность воспоминаний, жажда открыть истину или взбудораженное воображение, — но Конрад постоянно ощущал присутствие друга в покинутой усадьбе. И это была не фантазия! После полуденного зноя он находил только что политые кусты роз, или переместившиеся по участку огромные камни, на которых любил сидеть доктор, или фантастические коряги, вдруг украсившие старую изгородь. А тихие шаги в уснувшем доме, а легкое дыхание, а запах мяты? Ксаверий любил ее аромат и натирал ее листьями ладони и грудь.
И вот наконец, на седьмую ночь, он приснился Конраду. «Я рад твоему приезду, — сказал он, — но ищи меня в Черном Замке!»
Музыкант, проснувшись, еще сомневался в своем видении, когда к нему пришла крестница.
— Он приходил к нам и просил искать его в Черном Замке.
В тот же день они отправились к перевалу. Погода не благоприятствовала им, облака закрывали небо, холодный ветер то подталкивал в спину, то дул в лицо.
К вечеру путники разбили лагерь у подножия горы, на вершину которой должны были взобраться. Конрад с сомнением осмотрел несколько троп, ведущих в гущу деревьев. Какая из них окажется верной?
Стемнело, и они легли спать. Среди ночи их разбудили странные звуки. Казалось, что земля вокруг их лагеря превратилась в болото и кто-то невероятно грузный и большой, сотрясая почву, обходит их стоянку. Тяжелое, свистящее дыхание наполнило пространство. Конрад вскочил и раздул догорающие угли костра. Густой туман окружал путников. Среди него неясно проступала фигура гиганта с посохом в руке.
— Кто ты? — едва сумел вымолвить музыкант.
— Ксаверий! — гулко прошептал призрак, и страх отпустил Конрада.
Он вспомнил странный случай, когда они с доктором должны были пройти через перевал к морю. Осень вступила в свои права, в долинах шел непрерывный дождь, а выше на перевале все белело от снега. Помимо трудностей пути им грозила опасность соскользнуть в пропасть, тем более что угадать тропу не было никакой возможности. И вот так же во мраке ночи их разбудили тяжелые шаги. Фигура призрачного гиганта выросла перед ними и махнула им рукой. «Нам нужно к морю!» — крикнул доктор, и они пошли сквозь ночь и туман. Время казалось остановившимся, а путь бесконечным, но, когда наконец наступил рассвет, они очутились по другую сторону гор, на дороге, спускавшейся к морю. Перейти через перевал, миновать ледники, перебраться через обрывы и пропасти, пересекающие путь, даже в погожие летние дни требовало не менее трех дней. Но они, не поднимаясь и не спускаясь, преодолели этот путь за одну ночь вместе с туманом, поглотившим каменные хребты. Это было чудо, и доктор, чувствуя неубедительность своих объяснений, сказал тогда:
— Я знаю, что в это трудно поверить, но я родился на свет вместе с моим двойником в загадочный час, позволяющий самому предопределить судьбу. Я выбрал человеческую жизнь, он же предпочел жизнь природы. В то время, пока я развивал свой ум, он услаждал свои чувства. Со временем нам стало трудно понимать друг друга. Он превратился в духа Природы, соединившись со стихией тумана. Растения, животные, камни доступны ему. Он бродит по земле и приходит ко мне лишь изредка, чтобы похвастаться своей силой, здоровьем и властью над стихиями. Он познал многие тайны и хочет убедить меня в том, что его выбор правильнее моего. Яне собираюсь с ним спорить, хотя часть моей души принимает участие в этом соперничестве с моим двойником. Порой мне даже мнится, что он — вторая половина моей души, живущая особенной, другой жизнью, чем я. В трудную минуту я прибегаю к его помощи, и он радуется, что я не могу обойтись без него. Вот и сейчас мы прошли сквозь горы по тайной тропе Тумана.
Конрад протянул руки в темноту: «Нас ждет твой брат, Ксаверий! Отведи нас к нему!»
Колеблющаяся фигура гиганта залилась беззвучным смехом.
«Та, та. Я отфету фас к прату. Он теперь хосяин самка, но он мертф, а я шиву. Он присрак, а я такой, как всекта!»
И вот, следуя за странным двойником доктора, они поднялись к воротам Черного Замка. Там, прижимаясь к скалам, они стали свидетелями ожесточенного сражения. Гремел гром, сверкали молнии, и при их свете мрачные тучи, принявшие вид несметного воинства, облаченного в рыцарские доспехи, шли на приступ. Немногочисленны были защитники цитадели, но их мечи разили без промаха, сшибая со стен нападавших, а на самой высокой башне стоял человек в короне. Он управлял сражением. Звук его рога вызывал шквальный ветер, который отбрасывал врагов к подножию каменных утесов. Напор атакующих ослабел. В небе вырисовались две сцепившиеся фигуры — Льва и Единорога. Король натянул лук и выстрелил. Сверкнула молния, и со страшным ревом Лев низвергся на землю. Торжествующий Единорог ударил копытом о скалу. Она расщепилась, и гигантский осколок смел оставшиеся отряды облачных войск в темную бездну. Знамена с образами Единорога взметнулись над стенами, возвещая победу. Прогремели торжественно трубы, растворились ворота, и путники вошли в замок. В нем сверкали огни сотен канделябров, залы были празднично убраны, слуги торопливо накрывали столы и убирали следы недавнего сражения. Звучала тихая музыка, в танце двигались дамы и рыцари. Это казалось фантастическим сновидением, но каково же было изумление Конрада, когда, войдя в тронную залу, он увидел своего друга. Ксаверий сидел на троне, и голову его венчала драгоценная корона, но доспехи носили следы тяжелого, кровопролитного боя. Король был смертельно бледен, хотя знакомая улыбка брезжила в его глазах.
