Сказочные самоцветы Дагестана - Назаревич Ф. А. (читать книги онлайн полные версии TXT) 📗
Так бедняк стал послушником шейха.
Захотелось раз шейху похвастать святостью. Пошёл он с бедняком в соседний аул, проходит мимо кладбища, – замер у зиярата – могилы покойного муллы и завыл: «Вай, астапирулла!.. Пирулла!.. Прости, Аллах, его прегрешения…»
– Что ты бормочешь, устаз?
– Вай, друг. Этот мулла, оказывается, был в душе гяуром, – он не верил в безгрешие устаза. Я вижу – он весь в пламени под землёй. Пфуй! Даже и проходить мимо его могилы нехорошо!
Идёт устаз полем, замахнулся палкой, кричит: «Эй, хирт, проклятые!.. Пошли вон!»
– Ой, устаз, кого ты гонишь так яростно? Я не вижу вокруг ни души.
– Вай, друг, ты видишь до края поляны, а мой взор проникает и в Мекку. Там в Каабу забежали поганые псы. Я прогнал собак из дома Аллаха.
В душу бедняка вкралось сомнение. Он захотел испытать устаза, выпросил у соседей взаймы мерку риса, наварил плов и позвал гостей.
– Ну, – говорит бедняк своему учителю, – делай, устаз, бисмиллах и приступим.
– Что ты, смеёшься надо мной? – вдруг вспылил устаз.
– Почему ты гневаешься, учитель?
– Вай, собака, – кричит устаз, – почему ты всем положил поверх плова сладкий кишмиш, а мне подаёшь лишь один белый рис?
– Мой устаз, – ответил бедняк, – ты за сто гор видел собак, бродивших в Мекке, видел мертвеца-безбожника под толстым слоем могильной земли, почему же ты не видишь ничего на своей тарелке под этой маленькой кучкой варёного риса?
И он повернул тарелку и засмеялся. Все увидели под рисом вкусный дымящийся жир и лучшие зёрна изюма, и тоже засмеялись.
А потом все стали бить обманщика устаза и прогнали его вон.
Друзья! Пусть будут без плова, пусть не растут, не живут лгуны и святоши, а мы будем есть плов, будем расти и поправляться.
Сказка о кадие, уложенном в люльку
(Кумыкская сказка)
Может быть, небылица, а может, быль, – только жил в одном ауле один неудачник. Была у него красивая жена. Вот жена однажды и говорит:
– Что это, муженёк, нам не везёт? Это, видно, потому, что мы по-простому среди людей живём, – давай попробуем по-хитрому.
– Делай, как знаешь, – отвечает муж.
Вот жена пошла к соседке, взяла у неё самые красивые одежды, помылась, причесалась и вышла на улицу.
– Чья это такая красивая да богатая? – оглядываются встречные.
А красавица не слушает никого, не глядит ни на что и идёт прямо к дому кадия.
– Здравствуй, кадий! Посоветуй, как быть… Видишь ли, мой муж уехал и вот уже полтора года не подаёт о себе вестей. Сделай милость – или бери меня в жены, или за хорошего человека отдай…
– Зачем отдать? Сам женюсь! – обрадовался кадий.
– Если так, приходи вечером ко мне. Будут брат мой и ещё двоюродный брат. И прихвати побольше подарков.
Кадий дал женщине два золотых, чтоб она приготовила ужин, а сам повеселел как в день байрама.
Жена бедняка вышла из дома кадия, пошла по другой улице, – не слушает никого, не глядит ни на что и заходит в дом старшины.
– Здравствуй, старшина! Посоветуй, как быть,– полтора года нет вестей мне от мужа. Или сам бери теперь в жёны, или хорошего человека найди…
– Зачем искать, – вскочил старшина. – Такая красотка только мне, начальнику, и к лицу.
– Если так, приходи вечерком – будут брат мой и кадий. Он и повенчает, ты только подарки не забудь.
Старшина дал женщине три золотых, и она пошла по третьей улице, – не слушает никого, не глядит ни на что, заходит в дом купца.
– Здравствуй, купец! Посоветуй, как быть…
Купец обрадовался, решил жениться на красавице, дал ей целых пять червонцев, чтоб вечером была подобрее.
Жена бедняка вернулась домой, сговорилась с мужем и приготовилась к встрече гостей.
Вот вечером кадий прихватил золотые кольца, серьги и червонцы, идёт к женщине, а у неё уже и старшина с подарками, и купец с узлом товаров.
«Ага, – думает кадий,– это её братья и есть».
Не успел он заговорить с ними, как вдруг застучали в дверь.
– Вай, Аллах, – испугалась жена бедняка. – Это приехал мой муж. Что делать? Увидит чужих – убьёт всех.
– Ой, женщина, спрячь меня, – дрожит кадий. – Эй, ты, померла там, что ли, – кричит муж.
– Сейчас, – вот только платье надену, – отвечает жена, а сама принесла люльку, уложила в неё кадия и прикрыла сверху одеялом.
– И меня спрячь, – шепчет старшина.
– Скорей, эй, женщина! – кричит муж.
– Иду, иду, – вот только платок накину, – отвечает жена, а сама всовывает старшину в мешок, завязывает покрепче и ставит в угол.
– Эй, – кричит, – запор сорву!
Купец услыхал это, обмер со страху и – юрк головой вниз в старую грязную бочку.
Тогда жена открыла дверь, обняла его, радуется, будто и впрямь полтора года не видела.
– Слушай, жена! А что это за люлька? – спрашивает муж.
– Ай, муженек, да ведь это – наш полуторагодовалый сынок.
– А почему у сынка борода и усы?
– Аллах дал нам такого…
– Пусть Аллах сам себе рожает бородатых, – рассердился муж, – а мои дети пусть будут такие, как у всех.– И, взяв нож, он сбрил кадию усы, бороду и брови.
«Ну, – думает кадий, – засмеют теперь меня, – служитель Аллаха и вдруг без бороды. Ничего, уйду из аула, – лишь бы остаться живым».
Только успел он так подумать, как муж стащил с него одеяло.
– Эй, жена, – кричит он, – почему у нашего сына ноги точно оглобли?
– Аллах послал.
– Пусть Аллах своему сыну такие ноги пошлёт, а моему нужны покороче. Подай-ка, жена, пилу!
Кадий услыхал это, испугался, да как прыгнет, – так с люлькой на спине и поскакал по аулу.
Старшина услыхал, что с кадием творится что-то неладное, и зашевелился в мешке.
– Жена, – удивляется муж, – чего это мешок как живой?
– И сама не знаю, может быть, там шайтан.
– Ого, неси-ка мой пистолет!
– Вай, люди, – кричит старшина, – я не шайтан!..
Тут муж свалил мешок на бок, выбил его палкой и выбросил за дверь.
Услыхав вопли старшины, купец обмарался со страху и зашевелился в тесной бочке.
– Эй, жена, что это в бочке шуршит?
– Мыши, наверно.
– Зачем же полную мышей и вонючую бочку дома держать? Муж слил в бочку помои и выбросил за дверь.
Наступил день. «Дай, – думает старшина, – пойду к кадию».
А кадий сидит дома, обвязал лицо полотенцем, беседует с пришедшим к нему купцом и горюет. «Эх, – говорит, – какая невеста из моих рук ускользнула!»
– Как из твоих рук? – спрашивает купец. – Она моя!
– Нет, моя, – вмешался старшина.
Переругались они все трое, а когда узнали, как их надули, решили отомстить обманщице, – пробраться ночью в её дом, отобрать подарки, мужа убить, а женщину проучить.
Вот они проделали дыру в крыше и конаются, как дети, – кому лезть первым.
Бедняк и его жена тем временем потушили свет, накалили в печке добела кочергу и ждут гостей.
Кадий и старшина обвязали купца за пояс верёвкой, попробовали было спустить его в дыру, а купец как заорет: «Тяните вверх! Ой, скорее!..»
– Что там такое? – спрашивают кадий и старшина.
Купцу захотелось, чтобы не один только он пострадал, и он сказал:
– Ой, друзья, наши обманщики испугались и такого наделали, что от вони некуда деваться.
– Ну, вот ещё, – удивился старшина. – Неужели, если дышать нечем, так уж и бежать надо? Спускайте меня.
Только спустили, а он как заорёт: «Поднимайте наверх! Ой, скорее!..»
– Не может быть, – решил кадий, – чтобы человек не мог стерпеть какой-то там запах. Опускайте меня, только не подымайте вверх, пока я три раза не крикну…
И вот кадия один раз прижгли снизу раскалённым железом, потом второй раз, потом в третий, а он все кричит: «Да, подымайте скорее! Спасайте, спасайте!..»
В этот вечер кадий, старшина и купец ничего не сказали друг другу и разошлись. А когда ожоги и раны зажили, они сговорились пробраться в дом бедняка не сверху, а снизу.
И вот они прорыли ход к самой стене, гадают, кому лезть первому. Жребий пал на купца. «Что ж, если судьба,– говорит он, – то приходится лезть и в навоз!» Полез. Только сунул голову, как его схватили за нос, взмахнули бритвой и отсекли прочь. «Ой, ой, – мычит купец, ухватившись за нос. – Там сегодня ещё тяжелее воздух – я чуть не задохнулся!..»
