Вихри волшебства - Джонс Диана Уинн (полная версия книги .TXT) 📗
Мур первым делом принялся тревожно оглядываться, чтобы выяснить, куда же подевалась душа господина Таррантула. Ему вовсе не хотелось, чтобы она тоже вселилась в какого-нибудь младенца. Но наверное, если у господина Таррантула и была когда-то душа, ее давным-давно и след простыл. Мур ее не видел и не чувствовал. А потом он поглядел на бурую мумию и, вздрогнув, подумал: «Если это злой волшебник, то увольте, я таким быть не хочу!» В тот же миг он вспомнил, кто он такой и что он тоже чародей. И тогда мысли и чувства так захлестнули его, что он застыл на месте.
Младенцы тем временем вопили во всю мочь дружным хором, а мамаши по большей части радовались и рукоплескали. Мамаша близнецов сидела на постели и твердила, что ей как-то нехорошо.
– И неудивительно! – сказала мать-настоятельница. – Вы молодчина, милочка! Прекрасный удар, один из лучших на моей памяти!
А Тонино, стоя с другой стороны матери-настоятельницы, сделал наконец то, что, как Мур теперь понимал, надо было сделать несколько часов назад, – он воскликнул своим чистым сильным голосом в полную силу:
– Крестоманси! Крестоманси, сюда, скорее! По палате пронесся порыв теплого ветра, будто поезд прошел, и одновременно повеяло необычным пряным запахом совсем иной вселенной, и вот посреди комнаты, лицом к лицу с матерью-настоятельницей, возник Крестоманси.
Вид у него был поразительный. Видимо, на Магическом конклаве полагалось появляться в обтягивающей длинной белой рубахе поверх широченных черных брюк. Поэтому Крестоманси казался едва ли не выше матери-настоятельницы и гораздо, гораздо тоньше.
– А, мать Джаниссари, – произнес он. – Добрый вечер. Мне представляется, мы с вами встречались в прошлом году.
– На конференции по церковному праву, и зовут меня мать Джастиния, – ответила мать-настоятельница. – Я несказанно рада вам, сэр Кристофер. У нас тут, кажется, неприятности.
– Вижу, вижу, – покивал Крестоманси.
Он взглянул на останки господина Таррантула, а потом поднял глаза и посмотрел на Мура и Тонино. Затем он оглядел палату, вопящих младенцев и ошарашенных мамаш, смущаясь все больше и больше.
– Мне кажется, часы посещений уже кончились, – заметил он. – Быть может, кто-нибудь возьмет на себя труд объяснить мне, почему мы все здесь собрались.
Наморщив лоб, он легонько взмахнул рукой, отчего все младенцы перестали вопить и мирно уснули.
– Так-то лучше, – сказал Крестоманси. – Тонино, объяснись, пожалуйста.
Тонино все рассказал ясно и четко. Несколько раз Мур мог бы вмешаться и кое-что добавить, но он старался молчать – так ему было стыдно. И не только потому, что он, чародей с девятью жизнями, настолько поддался колдовству господина Таррантула, что даже имя свое забыл, – ведь должен же он был заметить, когда на него налагали заклятие, а произошло это, наверное, в том старом кебе! Нет, дело не в этом: как мог он, Мур, позволить себе настолько погрузиться в свою нелюбовь к Тонино, что они оба из-за этого едва не погибли?!
Дело усугублялось тем, что Тонино постоянно твердил, будто Мур держался молодцом и сумел колдовать, несмотря на чары господина Таррантула! Самому же Муру казалось, что и то и другое – неправда. В свою пользу он мог сказать только, что пожалел попавшиеся души и помог им спастись. И еще Муру было радостно обнаружить, что теперь Тонино ему нравится. Ведь все это время Тонино был спокоен и собран – лучшего товарища по несчастью и желать нельзя. И тогда Мур подумал, что умение Тонино пользоваться чужими чарами оказалось вдвое полезнее всех Муровых талантов.
– Значит, Габриэль де Витт умер, – печально сказал Крестоманси.
– Ну, не совсем, – ответил Тонино, показывая на спящих младенцев. – Он где-то здесь!
– Да-да, но мне представляется, что он… или она… и не подозревает, кто он теперь, – улыбнулся Крестоманси. Потом он вздохнул. – А Норман Таррантул прятался во временном пузыре и собирал души всех Крестоманси… И еще он, вероятно, убивал подмастерьев, чтобы продлевать себе жизнь, ожидая, когда он соберет десять душ… Большая удача, что он решил похитить вас двоих. Без этого мы никогда не сумели бы его изловить. Но теперь все позади, и мне думается, что следует поскорее избавиться от его останков, ведь там может быть какая-нибудь зараза. Давно ли выстроена эта больница? – спросил он у матери-настоятельницы.
– Примерно семьдесят лет назад, – не без удивления ответила та.
– А что здесь было до этого? – продолжал расспрашивать Крестоманси.
Мать-настоятельница пожала плечами, отчего ее чепец так и затрепетал.
– Полагаю, поля…
– Хорошо, – кивнул Крестоманси. – Тогда я смогу прямо отсюда отправить тело в прошлое. Конечно, стоит пожалеть того несчастного, который споткнется о него в поле, но, помнится, именно это некогда и произошло… Ведь его нашли мертвым в канаве где-то неподалеку от Далвича. Попрошу всех отойти.
Мур, Тонино и мать-настоятельница отступили на шаг. Не успели они остановиться, как обезьяноподобную мумию на полу окутало голубое сияние, и Нормана Таррантула не стало. На полу быстро подсыхала лужица, едко пахнущая больницей.
– Антисептик, – объяснил Крестоманси. – Однако теперь нам следует позаботиться о будущем восьми душ. Мур, не припомнишь ли ты, в каких именно младенцев они вселились?
Мур застыдился еще сильнее. Все младенцы были для него на одно лицо. А когда души залетали по палате туда-сюда, все так перепуталось…
– Совсем не помню, – признался он. – В одного из близнецов точно, но в которого – не знаю. И все.
– Они летали по всей комнате, – вступился за него Тонино. – Может быть, их мамы что-то заметили?
– Большинство людей неспособны видеть души, – ответил Крестоманси. – Для этого нужно волшебство. Ну хорошо. Значит, все будет не так просто.
Он повернулся и прищелкнул пальцами. В дальнем конце палаты появился молодой человек, исполнявший обязанности секретаря Крестоманси. Он явно не привык к такого рода срочности. Его застали как раз в середине процесса завязывания пестрого галстука-бабочки, и бедняга едва не уронил его. Мур увидел, как секретарь ошалело глядит на мамаш, младенцев и мать-настоятельницу, а потом – на растрепанных грязных мальчиков и тут же делает вид, что ему подобное зрелище абсолютно не в диковинку.
– Том, – обратился к нему Крестоманси, – не в службу, а в дружбу, сделайте мне, пожалуйста, список имен и адресов всех находящихся здесь матерей и детей.
– Сделаю, сэр, – кивнул Том, стараясь казаться деловитым и компетентным.
Некоторые мамаши, услышав это, возмутились, и мать-настоятельница спросила:
– Так ли это нужно? Мы предпочитаем конфиденциальность…
– Совершенно необходимо, – твердо ответил Крестоманси. Он повысил голос, чтобы все мамаши его услышали: – Некоторые из находящихся здесь детей будут наделены очень сильными магическими способностями. Вероятно, у них также окажутся чужие воспоминания, что может напугать и их, и вас. Мы хотим иметь возможность помочь им, если такое случится. Мы также хотим дать им надлежащее образование, чтобы они умели пользоваться своими магическими способностями. Но поскольку никто не знает, у какого именно ребенка окажутся такие дарования, мы хотим иметь возможность найти при необходимости любую из вас. Еще мы намерены предоставить каждому из находящихся здесь детей правительственную стипендию в размере пятисот фунтов в год до достижения восемнадцати лет. Не кажется ли вам, что подобные условия искупают нарушение конфиденциальности?
– Вы хотите сказать, что деньги дадут, даже если никакого волшебства в ребенке не окажется? – спросила одна из мамаш.
– Именно так, – кивнул Крестоманси. – Но само собой, стипендию можно будет получить только в том случае, если ребенка раз в год будут привозить в замок Крестоманси для магических испытаний.
– Моя, наверное, и так ведьмочка, – пробормотала другая мамаша. – Потому как мамин папа…
Мамаша близнецов сказала:
– Хорошо, беру деньги. А то ума не приложу, на что детей вырастить. На близнецов я как-то не рассчитывала. Спасибо, сэр.
