Старик Хоттабыч - Лагин Лазарь Иосифович (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
Волька, почувствовав, что он влип в неприятную историю, свесился с верблюда и принялся неловко извиняться перед милиционером:
– Товарищ милиционер, я больше не буду, отпустите нас, пожалуйста. Нам верблюда кормить пора. Ведь в первый же раз…
– Ничего не могу поделать, гражданин, – сухо отвечал милиционер, – в таких случаях все говорят, что в первый раз.
В это время Волька вдруг почувствовал, что Хоттабыч дернул его за рукав.
– О юный мой повелитель, – сказал он, и это были первые его слова за все время этого прискорбного инцидента. – О юный мой повелитель, мне грустно видеть унижения, на которые ты идешь, для того чтобы избавить меня от неприятностей. Все эти люди недостойны целовать твои пятки. Дай же им понять пропасть, отделяющую их от тебя.
Волька в ответ досадливо отмахнулся. Но вдруг он снова почувствовал, что не волен над своей речью. Он хотел сказать: «Товарищ милиционер, но я очень прошу вас, отпустите меня. Я обещаю вам до самой смерти никогда не нарушать правил уличного движения».
Но вместо этой смиренной просьбы он вдруг неожиданно для самого себя заорал на всю улицу:
– Как ты смеешь, презренный, задерживать меня? На колени! Немедленно на колени передо мной, или я тебя тотчас же разорву на куски!
Хоттабыч при этих словах удовлетворенно осклабился и тщательно расправил пальцами усы. Что же касается милиционера и окружающей толпы, то все они от неожиданности были даже не столько возмущены этими наглыми речами, сколько ошарашены.
– Я попрошу вас повторить произнесенные вами слова, – обратился к Вольке милиционер, стараясь сохранить спокойствие.
– Я самый выдающийся отрок этого города! – продолжал Волька орать, изнывая от чувства собственного бессилия. – Вы недостойны целовать мои пятки! Я красавец! Я умница! А ну, попробуйте-ка поцеловать мои пятки! Я вам дам – целовать мои пятки! На колени предо мной, о вы, недостойные сыны Адама!
– Ладно, – хмуро ответил милиционер, – там в отделении разберутся насчет пяток тоже. За пятки вы, гражданин, ответите отдельно.
«Что со мной будет?! Ой, ой, ой, что со мной будет?!» – ужасался Волька, в то время как из его рта вылетали грозные слова:
– Остановись и замолчи, недостойный страж! Смирись и жди, пока не получишь заслуженного наказания из моих рук! Ух, ты!
В это время что-то отвлекло внимание Хоттабыча. Он перестал нашептывать Вольке свои высокомерные слова, и Волька, к которому на короткое время вернулась самостоятельность, умоляюще забормотал, низко свесившись с верблюда и жалостливо заглядывая своим слушателям в глаза:
– Товарищи… граждане… Вы меня, пожалуйста, не слушайте… Разве это я говорю? Это вот он, этот старый болван, говорит. Я за эти слова не отвечаю.
Но тут Хоттабыч снова взял нить разговора в свои руки, и Волька, не переводя дыхания, закричал:
– Трепещите же и не выводите меня из себя, ибо я страшен в гневе! Ух, как страшен! Честное пионерское!
Он уже прекрасно понимал, что его слова никого не пугают, а только возмущают, а некоторых даже смешат, но ничего сделать не мог. Между тем недоумение сменилось у тех, кто слушал Вольку, легким беспокойством и даже сочувствием.
– Вот мы, граждане, ругаем этого мальца, смеемся над ним, а он, может быть, сумасшедший, то есть, я хотел сказать: ненормальный, – проникновенно заметил один старичок.
И, как бы перекликаясь с этими словами, вдруг раздался взволнованный голос какой-то женщины:
– Граждане! Что я вижу! У него же сильный жар! Мальчик ведь прямо дымится!
– А ну молчать, если хотите со мной разговаривать! – проревел им в ответ Волька и вдруг с ужасом почувствовал, что вместе со словами из его рта вылетают большие клубы черного дыма.
Кто-то испуганно вскрикнул, кто-то побежал в аптеку вызывать «скорую помощь», и Волька, воспользовавшись создавшейся сумятицей, шепнул Хоттабычу:
– Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб! Приказываю тебе немедленно перенести верблюда вместе с нами подальше от этого места. Лучше всего за город.
– Слушаю и повинуюсь, – также шепотом ответил старик.
И в ту же секунду верблюд со своими седоками взвился в воздух и исчез, оставив всех в глубочайшем недоумении.
А через минуту он плавно снизился на окраине города, где и был навсегда оставлен своими неблагодарными пассажирами. Он, очевидно, и по сей день пасется где-то в окрестностях города. Его очень легко узнать, если он вам попадется на глаза: у него уздечка вся усыпана бриллиантами и изумрудами.
Таинственная история в отделении банка
Когда Волька вместе с Хоттабычем вернулись домой, было уже часов одиннадцать вечера. Несмотря на все пережитые за день неприятности, у Вольки было приподнятое настроение. Он наконец придумал, что ему сделать с несметными богатствами, свалившимися ему как снег на голову.
Прежде всего он справился у Хоттабыча, может ли он сделать всех этих погонщиков с их слонами, верблюдами, ослами и всей поклажей невидимыми для постороннего глаза.
– Только прикажи, о богатейший из богачей, – с готовностью отвечал Хоттабыч.
– Очень хорошо, – сказал Волька. – В таком случае, сделай их, пожалуйста, пока что невидимыми, и давай ложиться спать. Завтра нам придется встать к восходу солнца.
– Слушаю и повинуюсь.
И вот зеваки, собравшиеся на дворе, чтобы поглазеть на шумный и необычный караван, внезапно увидели, что двор абсолютно пуст, и пораженные, разошлись по домам.
Волька, наскоро поужинав, с удовольствием разделся и улегся в кровать, прикрывшись по случаю жары одной только простыней.
А Хоттабыч, решивший свято соблюдать старинные традиции джиннов, превратился в невидимку и улегся у самого порога, чтобы охранять покой своего юного господина. Он совсем было уже собрался завести степенную беседу, когда дверь неожиданно раскрылась, и бабушка, пришедшая, как всегда, чтобы попрощаться на ночь со своим внуком, споткнулась о невидимого Хоттабыча и с громким криком шлепнулась на пол.
– Ты понимаешь, у порога только что что-то лежало! – испуганно сообщила она прибежавшему на шум Алексею Алексеевичу.
– Где оно лежало, это что-то? – спросил ее Алексей Алексеевич. – И, кстати, как оно, это что-то, выглядело?
– Никак оно не выглядело, Алешенька, – ответила старушка и сама смутилась.
– Что ж ты это, мама, о пустое место споткнулась, что ли? – облегченно рассмеялся Волькин отец, довольный, что бабушка нисколько не пострадала при падении.
– Выходит, что о пустое место, сынок, – растерянно отвечала старуха и, в свою очередь, сконфуженно рассмеялась.
Она пожелала Вольке спокойной ночи и ушла вместе с Алексеем Алексеевичем, так и не поняв, обо что это она споткнулась.
С помощью Вольки Хоттабыч прекрасно устроился под кроватью.
Некоторое время оба наши героя лежали молча. Волька никак не мог решить, как приступить к предстоящему щекотливому разговору.
– Спокойной ночи, – доброжелательно произнес Хоттабыч из-под кровати, и Волька понял, что пора начинать.
– Хоттабыч, – сказал он, свесив голову с кровати, – мне нужно с тобой немножко поговорить.
– Уж не насчет ли сегодняшних моих даров? – опасливо осведомился Хоттабыч и, получив утвердительный ответ, тяжело вздохнул.
– Видишь ли, старик, мне хотелось бы знать, имею ли я право распоряжаться твоим подарком так, как мне заблагорассудится?
– Бесспорно, о благословенный богач.
– И, как бы я им ни распорядился, ты не будешь на меня в обиде?
– Не буду, о Волька. Смею ли я обидеться на человека, столь много сделавшего для меня!
– Если тебе нетрудно, Хоттабыч, то, пожалуйста, поклянись.
– Клянусь! – глухо сказал из-под кровати Хоттабыч, понимавший, что это все неспроста.
– Ну вот и хорошо, – обрадовался Волька и даже присел от волнения на кровати. – Значит, ты не обидишься, если я тебе скажу, что не могу принять твой подарок, хотя очень и очень-очень благодарен тебе за твою щедрость.
– О, горе мне! Почему ты отказываешься от моих даров? Это ведь не дворцы. Ты видишь, о Волька, я тебе больше не дарю дворцов.
