Питер Пэн в Кенсингтонском Саду (др. перевод) - Барри Джеймс (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
Мейми от досады топнула ногой и стала тереть глаза кулаками, когда вдруг услышала чей-то ласковый голос:
— Не плачь, милая девочка, не плачь.
Она оглянулась и увидела красивого обнаженного мальчика, который задумчиво на нее смотрел. Она сразу поняла, что это Питер Пэн.
VI. Козел Питера Пэна
Мейми чувствовала некоторое замешательство, а Питер и знать не знал, что это такое.
— Надеюсь, ты хорошо отдохнула? — серьезно спросил он.
— Да, спасибо, — ответила Мейми. — Мне было уютно и тепло. А тебе, — спросила Мейми, с трудом подавляя неловкость, — тебе разве ни капельки не холодно?
Слово «холодно» было, наверно, еще одним, которое Питер совершенно забыл, и поэтому он сказал:
— Пожалуй, нет, хотя я могу и ошибаться. Понимаешь, дело в том, что я многого не знаю. Я ведь не совсем мальчик. Я, как говорит Соломон, Серединка на Половинку.
— Так вот как это называется, — задумчиво произнесла Мейми.
— Мое имя совсем другое, — объяснил мальчик. — Меня зовут Питер Пэн.
— О да, конечно, — сказала Мейми. — Я знаю, да и все это знают.
Вы и представить себе не можете, как обрадовался Питер, узнав, что люди о нем знают. Он попросил девочку рассказать ему все, что люди говорят о нем, и она исполнила его просьбу. Они уже расположились на стволе упавшего дерева. Питер расчистил на нем от снега небольшой участок для Мейми, а сам сел прямо на снег.
— Подвигайся ближе, — сказала Мейми.
— Как это? — не понял сначала Питер, но когда она ему объяснила, он тут же так и сделал. Они долго беседовали, и Питер выяснил, что люди знают о нем много, хотя и не все. Например, они не знали, как Питер хотел вернуться к маме и как окно оказалось закрытым, но поскольку воспоминания об этом событии все еще причиняли ему боль, он не стал о нем рассказывать.
— А известно ли им, что я играю точно так же, как и настоящие мальчики? — с гордостью спросил он. — Расскажи им, Мейми, расскажи!
И Питер стал объяснять ей, как он пускает по Круглому Пруду кораблик из ворот. Его рассказ поразил девочку.
— Ты играешь совсем, совсем неправильно, — сказала она, глядя на Питера широко раскрытыми глазами. — Это ни чуточки не похоже на то, как играют мальчики.
Услышав это, Питер слабо вскрикнул и впервые не знаю за сколько времени расплакался. Мейми стало очень его жаль, и она протянула ему свой платок. Питер, однако, не имел ни малейшего представления, как с ним обращаться, так что ей пришлось показать ему, то есть вытереть платком свои глаза. Потом Мейми снова протянула платок Питеру и попросила сделать то же самое. Он действительно сделал то же самое и вытер глаза, но только не свои, а Мейми. Она, впрочем, сделала вид, что именно этого и хотела.
Мейми было жаль Питера, и она предложила:
— Хочешь, я подарю тебе поцелуй?
Питер когда-то знал, что такое поцелуй, но уже успел позабыть.
— Спасибо, — сказал он, протягивая руку. Он решил, что Мейми хочет подарить ему какую-то вещь. Его слова просто потрясли девочку, но она понимала, что только смутит Питера, если станет объяснять ему его ошибку. Поэтому, проявив большой такт, она протянула Питеру оказавшийся в кармане наперсток и сказала, что это и есть поцелуй. Бедный Питер! Он поверил ей и по сей день носит наперсток на пальце, хотя более ненужного для него предмета и не придумать. Вы помните, что, хотя он оставался младенцем, свою маму он видел очень-очень давно. Так давно, что ребенок, занявший его место, уже вырос и превратился в мужчину с бакенбардами.
Не следует думать, однако, что Питера Пэна надо лишь жалеть и что в его жизни нечем восхищаться. Если подобные мысли и приходили в голову Мейми, то она очень скоро поняла, насколько сильно ошибалась. С неподдельным восторгом слушала она рассказы Питера о его приключениях, особенно о том, как он плавает взад-вперед между островом и Садом в Дроздином Гнезде.
— Как это романтично! — воскликнула она, но Питер снова понурил голову. Это было еще одно незнакомое слово, и он считал, что девочка просто презирает его.
— А Тони, наверно, не смог бы этого сделать? — робко спросил он.
— Нет, никогда, — убежденно ответила Мейми. — Он бы испугался.
— А что такое испугаться? — нетерпеливо спросил Питер. Он решил, что испугаться — это очень здорово. — Я очень хочу, Мейми, чтобы ты научила меня пугаться, — добавил он.
— Этому тебя никто не сможет научить, — ответила девочка. Она сказала это от искреннего восхищения Питером, а он решил, что она считает его слишком глупым. Тогда Мейми рассказала ему о той злой шутке, какую она разыгрывала с Тони в темноте (она прекрасно знала, что это — шутка злая), но Питер опять не понял и воскликнул:
— О как бы мне хотелось быть таким же храбрым, как Тони!
Мейми потеряла терпение.
— Ты в двадцать тысяч раз храбрее Тони, — сказала она. — Ты самый храбрый мальчик из всех, кого я знаю.
Питер долго не мог поверить, что она говорит это не в шутку, а когда наконец поверил, то закричал от радости.
— И если тебе очень хочется подарить мне поцелуй, — продолжала Мейми, — то, пожалуйста, я не против.
Питер неохотно принялся стаскивать наперсток с пальца. Он решил, что Мейми хочет взять его обратно.
— То есть не поцелуй, — быстро поправилась Мейми, — а наперсток.
— А что это? — спросил Питер.
— Вот что, — сказала девочка и поцеловала его.
— Что ж, мне бы хотелось подарить тебе наперсток, — серьезно сказал Питер. Так он и сделал. Он подарил ей много наперстков, а потом ему в голову пришла замечательная идея.
— Мейми, выходи за меня замуж, — предложил он.
Надо сказать, как это пи странно, но точно такая идея в то же самое время пришла и к Мейми.
— Я согласна, — ответила она, — но хватит ли в твоей лодке места для двоих?
— Хватит, если сесть поплотней друг к другу, — ответил Питер.
— Наверное, птицы будут недовольны?
На это Питер заверил Мейми, что птицы будут счастливы ее принять, хотя я лично в этом несколько сомневаюсь. Еще он добавил, что зимой птиц мало…
— Правда, — неохотно признал он, — им может понравиться твоя одежда.
Мысль, что придется расстаться с одеждой, возмутила Мейми.
— Просто они всегда думают о своих гнездах, — извиняющимся тоном объяснил Питер, — а некоторые кусочки твоей одежды, — он потрогал рукой мех шубки, — просто сведут их с ума.
— Свой мех я не отдам, — решительно сказала Мейми.
— Нет, конечно же нет, — согласился Питер, продолжая, однако, в восхищении его поглаживать. — А знаешь, Мейми, почему я люблю тебя? Потому что ты похожа на красивое гнездо.
От этих слов Мейми почувствовала себя неловко.
— По-моему, сейчас ты говоришь скорее как птица, чем как человек, — сказала она, отступая назад. Питер и впрямь даже походил сейчас на птицу. — В конце концов, — продолжала она, — ты ведь только Серединка на Половинку. — Тут Мейми почувствовала, насколько сильно она его задела, и поспешила добавить: — Но это, должно быть, очень здорово.
— Так пойдем со мной, милая Мейми, и ты станешь такой же, — упрашивал ее Питер. Приближалось Время Открытия Ворот. Они отправились к его лодке.
— А ты совсем и не похожа на гнездо, — прошептал Питер, желая сказать ей что-нибудь приятное.
— Правда? А жаль. Мне бы очень хотелось на него походить, — ответила Мейми с чисто женской непоследовательностью. — К тому же, дорогой Питер, хотя я и не могу отдать птицам свой мех, я бы не возражала, если бы они свили гнездо прямо на нем. Представляю себе: у меня на шее — гнездо с пестрыми яичками! Как это было бы чудесно!
Когда они подходили к озеру, Мейми охватила легкая дрожь.
— Конечно же, я часто, очень часто буду навещать маму, — сказала она. — Я вовсе не собираюсь прощаться с ней навсегда, вовсе нет.
— Конечно, не навсегда, — подтвердил Питер. Однако в глубине души он знал, что все может быть совсем не так, как Мейми думает. И он бы сказал ей об этом, если бы не боялся потерять ее. А он очень этого боялся. Она ему нравилась, и он чувствовал, что не сможет без нее жить. «Со временем она забудет свою маму и будет счастлива со мной», — убеждал он себя и вел Мейми все дальше и дальше, мимоходом раздавая наперстки.
