Питер Пэн в Кенсингтонском Саду (др. перевод) - Барри Джеймс (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗

Джеймс Барри

Питер Пэн в Кенсингтонском Cаду

I. Большая прогулка по саду

Вам следует знать, что вы не сможете следить за приключениями Питера Пэна, если не познакомитесь с Кенсингтонским Садом. Этот Сад находится в Лондоне, где живет король, и я водил Дэвида туда гулять почти каждый день, если мальчик не слишком капризничал. С одной стороны Сад ограничен нескончаемым потоком омнибусов, над которыми ваша няня имеет такую власть, что стоит ей поднять палец, как любой из них немедленно останавливается, и вы с няней спокойно переходите на другую сторону улицы. В Сад ведут несколько ворот, но вы всегда входите через одни и те же. За ними начинается Большая Аллея, которая настолько же больше всех остальных дорожек, насколько ваш папа больше вас самих. Не могло ли так случиться, размышлял Дэвид, что сначала Большая Аллея была маленькой, но потом росла, росла и наконец стала совсем взрослой и что маленькие дорожки — ее дети? Он нарисовал картину, которая немало его позабавила, как Большая Аллея-мама катает маленькую дорожку в коляске.

Если бы я стал показывать все достопримечательности Большой Аллеи, то мы бы не успели даже дойти до них, из-за того что уже надо было бы поворачивать назад, и поэтому я только укажу тростью на дерево Секко, то памятное место, где мальчик по имени Секко потерял один пенни, стал искать его и нашел два. С тех пор там постоянно ведутся раскопки. Чуть дальше по дороге стоит крошечный деревянный домик, с которым связана одна ужасная история. В этом домике прятался Мармадюк Перри, который капризничал и вел себя, как девчонка, три дня подряд, и в наказание должен был пройти по Большой Аллее в платье своей сестры. Он спрятался в деревянном домике и согласился выйти оттуда только тогда, когда ему принесли бриджи с карманами.

Затем мы подходим к месту, где Большая Аллея образует Спуск, на котором проводятся все большие гонки. И даже если у вас нет ни малейшего желания бежать, вы все равно бежите, как только начинается Спуск, такой он покатый. Если вы останавливаетесь на полпути — вы теряетесь, но поскольку как раз неподалеку есть еще один деревянный домик, Дом Потерявшихся, то вас там и находят. Сбегать по Спуску — чудесное развлечение, по только оно не всегда доступно, потому что в ветреные дни вас в Сад не пускают, а вместо вас по Спуску мчатся только опавшие листья. Мало кто умеет забавляться так, как опавший лист.

Продолжая идти по Большой Аллее, справа мы увидим Тропу Малышей, па которой так много колясок, что если бы няни только разрешили по ним прыгать, то можно было бы перебраться с одной стороны тропы на другую, не касаясь земли.

Ну а теперь мы у колодца Святого Говора, в котором воды было до самого верху, когда в него упал Мальком Смелый. Он был мамин любимец и разрешал ей обнимать себя на людях, потому что она была вдовой, но больше всего на свете любил путешествия и обожал играть с трубочистом, который убил множество медведей. Трубочиста звали Копоти, а как-то раз, когда они играли у колодца, Мальком упал в него и непременно утонул бы, если бы Копоти не нырнул следом и не вытащил мальчика. Вода смыла с трубочиста копоть и он оказался пропавшим отцом Малькома. С тех пор Мальком больше не разрешал маме обнимать себя.

А теперь я расскажу о Круглом Пруде, который приводит в действие весь механизм Сада. Пруд круглый потому, что он расположен в самом центре Сада, и как только вы до него доходите, у вас пропадает всякое желание идти дальше. Круглый Пруд — это не Большая Аллея, и возле него вести себя все время примерно — невозможно, как бы вы ни старались: дело в том, что сперва вы забываете, как надо себя вести, а когда вспоминаете, то уже так сильно забрызганы, что беречься дальше не имеет ни малейшего смысла. Кое-кто из взрослых пускает в Круглом Пруду лодки, причем такие большие, что их привозят на тележках. Иногда для этого используют детские коляски, и тогда ребенку приходится идти пешком. Так что если в Саду вам встретится малыш с кривыми ножками, знайте: ему пришлось пойти раньше срока потому, что коляска была нужна его отцу.

Вы мечтаете о паруснике, который можно было бы пускать в пруду, и в конце концов дядя дарит вам его. Как чудесно нести парусник к пруду в первый раз, обсуждать его достоинства с теми мальчишками, у которых нет дяди! Вскоре, однако, вы предпочтете оставлять парусник дома, потому что самое приятное занятие на пруду — это пускать кораблики-деревяшки. На земле это обыкновенная деревяшка, отсюда и его название, но стоит вам опустить эту деревяшку в воду и взять в руки бечевку, как она превращается в настоящий корабль. Вы идете по берегу, таща его на бечевке, и видите, как на его палубе появляются крошечные матросы, как паруса словно по волшебству надуваются и наполняются ветром. В бурные ночи вы отводите корабль в укромные бухточки, неизвестные величественным яхтам, но ночи кончаются быстро, и вот наш щеголеватый корабль снова ставит нос по ветру, киты снова пускают фонтаны, и вы скользите над затопленными городами, отбиваетесь от пиратов, бросаете якорь у коралловых островов. И все это время вы остаетесь один, потому что вдвоем на Круглом Пруду трудно отважиться уплыть далеко, и хотя в течение всего плавания вы можете разговаривать сам с собой, отдавая приказания и тут же их выполняя, вы совершенно забываете и о том, когда надо идти домой, и где вы побывали, и какие ветры надували ваши паруса; можно сказать, что ваше сокровище скрыто в вашем трюме, который, возможно, будет открыт каким-нибудь другим мальчиком много лет спустя.

А вот в трюме у парусников пусто. Разве они навевали хоть кому-то воспоминания о золотых днях детства? О нет, вы вспоминаете совсем не о них, а о кораблях-деревяшках. Парусники — это игрушки, а их владельцы — неопытные салажата. Единственное, на что они способны, — это плавать по пруду взад-вперед, тогда как деревяшка плавает по морям. О вы, обладатели парусников, вы, думающие, что все мы только и делаем, что восхищаемся вами, знайте же, что ваши суда могут здесь быть, а могут не быть, и будь они все до одного перевернуты и потоплены утками, все равно Круглый Пруд ничего не потеряет.

Тропинки, как дети, тоже отовсюду сбегают к пруду. Одни из них — это обычные, специально проложенные тропинки, с перилами по обеим сторонам, зато другие — это тропинки-бродяги, то широкие, то настолько узкие, что вы можете легко встать над любой, расставив ноги, и пропустить ее под собой. Зовут их Тропинки, Которые Проложили Себя Сами, и Дэвиду страшно хотелось посмотреть, как они это делают. Но, подобно всем прочим удивительным событиям, происходящим в Саду, это случается, как мы убедились, по ночам, когда ворота закрываются. И еще мы решили, что тропинки прокладывают себя сами потому, что для них это единственная возможность добраться до Круглого Пруда.

Недалеко отсюда начинается Серпентин. Это красивое озеро. И на дне его растет затонувший лес. Если с берега заглянуть в озеро, то можно увидеть деревья, растущие верхушками вниз, а ночью, говорят, даже потонувшие звезды. Если это правда, то их видит Питер Пэн, когда он плывет по озеру в Дроздином Гнезде. В саду находится не все озеро: большая его часть уходит далеко за мост, туда, где расположен остров, на котором родятся птицы, которые впоследствии должны стать мальчиками и девочками. Ни один настоящий человек, кроме Питера Пэна — а он лишь наполовину человек, — не может ступить на этот остров, зато каждый может написать на листке бумажки, кого он хочет (мальчика или девочку, блондина или брюнета), сделать из этого листка кораблик и пустить его на воду. К вечеру он достигнет острова Питера Пэна.

II. Питер Пэн

Если вы спросите свою маму, знала ли она о Питере Пэне, когда была маленькой, она ответит: «Ну конечно, милый», а если вы спросите ее, ездил ли Питер Пэн в те дни на козле, она ответит: «Ну что за глупый вопрос! Конечно, ездил!» Если вы затем спросите бабушку, знала ли она о Питере Пэне, когда была маленькой, она тоже ответит: «Конечно, знала», но если вы ее спросите, ездил ли он тогда на козле, она ответит, что никогда не слышала, что у него есть козел. Может быть, она просто забыла, как забывает иногда твое имя и зовет тебя Милдред, хотя так зовут твою маму. Вряд ли, однако, можно забыть такую важную деталь, как козел. Поэтому вы вправе утверждать, что, когда бабушка была маленькой, никакого козла у Питера Пэна не было. Это говорит о том, что, рассказывая историю Питера Пэна, начинать с козла, как делает большинство людей, так же глупо, как надевать сперва пиджак, а потом жилет.