Пути пилигримов - Гнездилов А. В. (книги полностью бесплатно .TXT) 📗
Много славы ордену Гиацинта добавил и еще один случай. Войска двух враждующих стран сошлись в глубокой горной долине, чтобы силой мечей решить междоусобный спор. В каждом войске оказалось по рыцарю ордена, которых упросили о помощи. Замерли готовые ринуться в бой враждующие стороны, и два рыцаря, с вышитыми на плащах гиацинтами, выступили вперед. Вот сшиблись они на поле, и копья их полопались. Сошлись они с мечами, и снова разлетелось на куски их оружие. Тогда схватились они бороться, но земля задрожала под ними, и пали они на колени. В могучем объятии переплелись они, но внезапно сила покинула их и вместе с нею сама жизнь. И тут же на вершинах гор раздался грохот. Он нарастал с каждой минутой, и люди увидели снежную лавину, несущуюся вниз. Врассыпную оба войска бежали прочь. Кровопролитие было предотвращено.
Долго можно перечислять подвиги таинственного ордена, рассказывать о дамах, входивших в сообщество, или об изысканных церемониях, сопровождавших их праздники, когда на них появлялась сама святая Гиацинта и танцевала с тем, чей черед жертвовать собой должен был вскоре наступить. И тогда на его голове вспыхивала лиловым огнем корона, и вместе с Гиацинтой он царствовал одну ночь на волшебном балу. Говорили, что танец с королевой дарил счастье рыцарю и вливал в его сердце храбрость для подвига…
Но пора вернуться к Ловелиусу. Сумасшедшие надежды вспыхнули в его душе, когда он узнал о волшебном ордене. «Нет ничего невозможного для любящего сердца!» — стало и его девизом. Забыв об усталости, долгие ночные часы, облаченный в найденные доспехи, бродил он вокруг руин старого замка. Много горячих молитв вознес он перед образом святой Гиацинты, прося принять его в члены ордена. Свет неугасимой лампады поддерживал его веру. И вот однажды, поднявшись на холм, где стояла часовая башня, он увидел в предутренней мгле белые паруса. Корабль скользил легко и быстро, словно его несли незримые птицы, но самое чудесное, что паруса его украшал огромный, вышитый лиловым шелком цветок Гиацинта…
Через какое-то время Ловелиус стоял на коленях перед королевой на старой ратушной площади, и она ударом сверкающего меча посвящала его в рыцари. Толпы безмолвных кавалеров и дам, со свечами в руках, стояли по сторонам их, и звучала чудесная мелодия.
Вот глубокий, чистый голос королевы вопросил Ловелиуса:
— Есть ли у тебя тайное желание, рыцарь, которое мы могли бы исполнить, если это будет угодно Богу? В день твоего вступления в орден жертвенной любви ты вправе ждать от нас дара.
Посвященный склонил голову.
— Ваше Величество, я знаю, что ваш праздник обычно завершает бал. Позволено ли мне будет самому выбрать даму сердца для танца?
— Разумеется, — ответила королева, — но назовите ее имя!
— Да простит меня моя дерзость, прекрасная королева. Это баронесса Ольга фон Ваксель!
Взгляд Гиацинты посуровел.
— Пусть так, рыцарь. Для нас нет ничего невозможного, но твоя возлюбленная принадлежит царству Смерти. Чтобы пригласить ее на танец, ты должен сразиться со Стражем Времени, и твоя жизнь станет выкупом за возвращение Ольги в этот мир!
— Я готов, — ответил Ловелиус, до боли сжимая свой меч.
И еще через короткое время, пришпорив коня, он летел навстречу огромной тени Всадника, словно облаченного в серую тучу. Злобный голос загремел в уши рыцаря:
— Поверни коня, безумец! Я твоя смерть!
— Нет! — крикнув Ловелиус.
— Сейчас ты падешь, даже не увидев своей Дамы! — снова закричал всадник.
— Я уже знаю ее своим сердцем.
— Но она не будет принадлежать тебе! Твоя жертва напрасна!
— Пусть так, зато в моей любви нет корысти! — отвечал рыцарь.
Лопнула сталь доспехов. Облако пыли и дыма пронеслось и исчезло. Ловелиус стоял на земле рядом с белогривым конем, навстречу ему шла женщина, черты которой были запечатлены на медальоне. Он растерянно оглянулся:
— А как же моя жертва? И почему я не умер?
— Так же, как ты отдал мне свою жизнь сейчас, я выкупила твою своей жизнью почти столетие назад — ответила Ольга. — Одна жертва будущему и другая прошлому уравновесили время и помогли нашей встрече в настоящем. Да будут святы дела рыцарей и дам ордена Гиацинта! Нет ничего невозможного для истинно любящих. Не правда ли, мой милый Ловелиус?
Банька
Вам, молодым, только и смех, когда речь о прошлых временах заходит, что, мол, старики плетут, как не златые горы, реки молочные да берега кисельные… Мы и сами с бородой и усами… А ведь и сами-то свидетели и участники тех событий были ой как не стары, и не зря гордились ими современники. Кому не ведомо стихотворение «Бородино», а вот мало кто знает, что сам Наполеон написал об этом сражении: «Французы доказали свое право считаться победителями, а русские — непобежденными». Так что слова великого поэта и великого полководца друг другу не перечат. Были, были, милостивые государи и государыни, люди в наше время, могучее, лихое племя… И не только сражаться умели за честь своей земли, но и любили, как сейчас не встретишь… До сих пор в памяти добрых семей хранятся предания, которых и небылью не назовешь, и в быль с трудом поверишь… Это как с привидениями: столкнешься — испугаешься, разойдешься — усомнишься и в них и в себе. Впрочем, что тут доказывать без примеров. Я не буду рассказывать, как в старых дворцах тени их вельможных хозяев разгуливают. Тревожные думы да неспокойная совесть не оставляют и тех, кто ступил за могилу. Судьба наша плелась еще нашими предками, как мы сейчас готовим путь потомкам. И все в ответе за то, что происходит…
Повесть моя — о странном случае, что имел место лет двести тому назад, а следы оставил до нынешних времен. Так вот, в Тосненском уезде, недалече от Петербурга, была некогда деревенька Саблино. Она и сейчас есть, да только превратилась уже в маленький город по прежним меркам. Само собой разумеется, была там и славная усадьба, и парк с липовыми аллеями, и пруд, заросший кувшинками и водяными лилиями. А возле пруда, в тени плакучих старых ивушек, притулилась покосившаяся банька с окошком у самой земли да черной, задымленной трубой. Любая Баба-яга сочла бы за честь поселиться в таком жилище, если б не кусты диких белых роз, увивавшие баньку до самой крыши. Они так нежно благоухали, что, даже когда розы отцветали, запах оставался еще долго и, как ладан, отгонял любую нечисть. Редко кто из любопытных заглядывал в этот уголок, но если кому и случалось, то через закопченное стекло и густую паутину мог разглядеть он всегда одну и ту же картину: девушка в старинном белом кружевном платье, а рядом с ней юный корнет в гусарском облачении. Вспугнутая вторжением, влюбленная пара, под взглядом пришельца, медленно и нехотя истаивала. Однако понятно было, что в следующий миг они, без сомнения, вернутся на прежнее место. А вот что говорит о них людская молва.
Была у местного помещика, отставного полковника артиллерии Саблина единственная дочка, Дашенька. Мать ее умерла в родах, отец ее воспитывал сам и, конечно, души в ней не чаял. Пользуясь слабостью родителя, девушка росла своевольная и строптивая.
Мужское воспитание сказалось и в ее привычках. Она и на коне лихо скакала, и из пистолета отменно целилась, и могла бы среди соседских барышень белой вороной слыть, да Бог одарил ее и женскими прелестями. Хороша собой была Дашенька. Глазки раскосые на мир глядели с восторгом и тайным трепетом, словно душа ее чистая подглядывала, где правда, а где ложь. На лице жило столько гримас, что хоть ее, без испытаний, в любую театральную труппу записывай, на первые роли. Ну а самым волшебным в Дашеньке был голос. Когда садилась она за клавикорды и пела — не было ей равных. Словно крылья поднимали слушателей в воздух, и летели они над полями росистыми, над лесами и горами, над реками и озерами… Да что описывать? Кому не ведомо очарование протяжных русских песен, что рождаются из сердца, а летят в беспредельность.
Словом, сокровище обитало в усадьбе полковника, и молва о нем сладко будоражила воображение молодцев, да и зрелых мужей. Но раз Саблин принадлежал к сословию военному, то среди офицеров Дашеньке и полагалось сделать выбор свой. А замуж она не спешила. Годы шли, и уже отец стал поторапливать дочку: хотелось ему потешить свою старость заботой о внуках.
