Абхазские сказки - Бгажба Хухут Соломонович (читать книги полностью без сокращений TXT) 📗
— Тебе одному известно, что случилось со мной. Я опять нуждаюсь в твоей помощи.
— Что тебя тревожит, Сатаней Гуаша? Если тебе что-нибудь надо, Айнар-кузнец не пожалеет своих рук, своего молота, наковальня у него всегда готова, и огонь никогда не гаснет.
— Я хочу иметь колыбель! Но она не должна походить на
обычную. Ты знаешь, что тот, который в нее ляжет, не будет похож на других детей. Для него колыбель должна быть выкована из стали, она должна сама качаться и не должна скрипеть.
— Хорошо, такую колыбель я могу приготовить, — сказал Айнар-кузнец.
— Я надеюсь на твои золотые руки. Но, Айнар-кузнец, вот что я еще хотела сказать тебе. Ты начнешь ковать колыбель. Твой огонь днем и ночью будет гореть, твой молот будет греметь, как гром. Мои сыновья, которые сейчас в походе, могут вернуться и спросить тебя, чем ты занят? А что ты ответишь? Неужели ты скажешь им о том, что делаешь колыбель для их брата, который должен родиться? Тогда они пристанут ко мне и станут расспрашивать. Что я им отвечу?..
— Не беспокойся, Сатаней Гуаша, Айнар-кузнец не только умеет мастерить, но и мастер хранить тайны. Работать буду бесшумно, и дым не будет подыматься над кузней. А сталь в моих руках, как мягкий воск.
Сатаней Гуаша вернулась домой. Всю ночь не утихал ураган, хлестал град, гремел гром.
Но в нартском селении люди спали спокойно. Только два человека не спали: Сатаней Гуаша и Айнар-кузнец.
Могла ли Сатаней Гуаша спокойно почивать? Она трепетно ожидала воплощения каменного образа. Всю ночь она ходила по горнице взад и вперед. Долго обдумывала, какое имя дать новорожденному. Много имен она перебрала и, наконец, остановилась на имени Сасрыква.
Айнар-кузнец тоже не сомкнул глаз в эту ночь. Он трудился у своей наковальни. От удара его молота, как звезды, сыпались искры. Он ковал колыбель.
Стало рассветать. Небо прояснилось. Как только солнечные лучи коснулись снежного хребта, в доме засуетились женщины. Все обрадовались. Родился мальчик.
Но никто не мог дотронуться до младенца — он был огненно-красный. Что было делать? Как кормить? Женщины не смели его коснуться. Они стояли вокруг новорожденного, не веря своим глазам.
В ту ночь у соседа ожеребилась кобыла, но жеребенок не походил на обычных жеребят. Никого к себе не подпускал, ударом копыт отбрасывал того, кто пробовал к нему подойти. Прослышав об этом, Сатаней Гуаша обрадовалась:
— Жеребеночек, жеребеночек, ровесник моего сына, только ты под стать ему!
В ту же ночь младшему дали имя Сасрыква — человек из камня, а жеребенка назвали Бзоу.
Что же было делать дальше с младенцем? Решили вызвать Айнара-кузнеца. Войдя в горницу, он начал его осматривать.
— Пусть растет и множится род великих нартов! — сказал он, протянул свои огромные клещи, захватил ребенка и понес в кузницу, Затем он опустил его в расплавленную сталь, чтобы закалить тело. Ребенок барахтался в огненной жидкости, словно купаясь в теплой воде.
Кузнец теми же клещами снова захватил его. При этом правая нога мальчика, которой касались клещи, осталась не закаленной. Едва ребенок оказался дома, он закричал:
— Мать, я очень голоден, накорми меня!
Айнар-кузнец взял железную миску, наполнил ее расплавленной сталью и поднес к губам ребенка. Тот с жадностью проглотил сталь. Трижды Айнар наполнял миску и три раза ребенок осушал её.
Утолив голод, он обратился к матери:
— Мама, мама! Я спать хочу.
Сатаней Гуаша обняла ребенка и понесла в спальню. К её удивлению и радости теперь от ребенка шло человеческое тепло.
Тут мальчик спросил её:
— Мама, куда ты уложишь меня, где моя колыбель?
— Она была готова до твоего рождения. Её сейчас принесут.
Сатаней Гуаша послала к Айнару за колыбелью. Но посланец
тут же вернулся и сказал, что колыбель никто не может сдвинуть с места. Пошел другой человек, но и тот повторил то же самое. Ни с чем вернулся и третий посланец. Сатаней Гуаша стала стыдить их за то, что они не в силах поднять детскую колыбель.
В это время раздался голос Сасрыквы:
— Мама, оставь их в покое, не брани. Я сам принесу колыбель, мне хочется немного размять ноги.
Сатаней Гуаша обернулась и увидела, что двери дома открыты настежь и на пороге стоит маленький Сасрыква. Он был одет в черкеску, на ногах были ноговицы, а на плечах красовался башлык.
— Нан* (*Нан — форма ласкового обращения.), что ты выдумал! Твое ли дело её таскать? Ты можешь опозорить род нартов. Люди скажут: когда у них родился сын, ему даже не принесли колыбели.
Едва она успела это сказать, как Сасрыква уже вышел из нартского двора.
Напрасно пыталась его догнать Сатаней Гуаша. Она бежала за ним, а Сасрыква шагал не спеша. Дойдя до колыбели, он поднял её, отнес в горницу нартов и лег в неё. Едва он успел растянуться, как колыбель сама начала качаться. А мать села рядом и запела колыбельную:
Качается колыбель, качается...
Спокойно засыпает ребенок, чудом рожденный,
Направо — дыгу-дыгу, налево — дыгу-дыгу!* (*Дыгу-дыгу — звукоподражание в такт покачивания колыбели.)
Расти, как вешний день,
Расти, как зимняя ночь,
Луна роняет свои лучи в колыбель.
Направо — дыгу-дыгу, налево — дыгу-дыгу!
САСРЫКВА В КОЛЫБЕЛИ. ПРИРУЧЕНИЕ АРАША
Возвращение из похода нартов, братьев Сасрыквы, совпало с днем его рождения. Братья вернулись с большой добычей.
Подходя к дому, братья запели песню, извещавшую мать об их возвращении.
Сатаней Гуаша, услышав песню, воскликнула:
— Унан, какая радость, невредимыми вернулись мои сыновья!
Но ее охватило раздумье: возвращение сыновей ее и радовало и тревожило. Что скажут они, когда увидят младенца? Что она ответит, если они спросят — кто отец ребенка? Раз родился ребенок, нельзя его скрыть. Об этом узнают, если не сегодня, то завтра... «Так пусть же сейчас узнают, что у них родился брат!» — решила она и, подняв колыбель ребенка, поставила ее во дворе, под ветвистым ореховым деревом.
Нарты въехали во двор и спешились. Каждый при этом гулко ударил плетью о землю. Затем они вошли в свой большой дом и уселись за длинным накрытым столом. Они ели и пили, провозглашая здравицу матери. Младшие нарты обслуживали за столом старших братьев.
Три младших нарта вышли во двор. Вдруг они заметили под ореховым деревом колыбель. Она качалась сама, и в ней спал ребенок глубоким спом. Удивленные нарты окружили колыбель. Один из них хотел остановить движение люльки. Но едва он коснулся ее рукой, как пошатнулся и упал. То же самое повторилось и с двумя его братьями.
— Айт* (*Айт! — возглас, выражающий возмущение.), что случилось с нами?! Мы великанов побеждали, а детскую колыбель не можем остановить! — закричали братья и бросились гурьбой помогать друг другу. Но не тут то было — скоро братья упали от усталости и уснули возле колыбели, так и не добившись ничего.
Сасрыква мирно спал, он даже не заметил возни братьев вокруг него. Во сне он рос. Как только он уперся головой и ногами в стенки колыбели, тотчас проснулся и привстал. Он увидел, что возле колыбели спят трое нартов, но не окликнул их.
— Мама, мама! — закричал Сасрыква.
— Я здесь, что ты хочешь, сыночек? — отозвалась Сатаней Гуаша.
Она не отходила от стола, где ее сыновья пировали, во все время думала о ребенке.
— Мама, где мой конь, я хочу прокатиться верхом, — сказал Сасрыква и выскочил из колыбели.
— Дитя мое, в ту ночь, когда ты появился на свет, родился и конь для тебя. Сейчас его приведут.
Она тотчас послала человека, чтобы он оседлал и привел коня. Но вскоре прибежал конюх и рассказал, что присланный не смог даже взнуздать коня. Он только собрался его заарканить, как конь ударил копытом и разбил ему голову.
— Айт, собачий сын, — так ему и следует, если не сумел накинуть аркан на жеребенка! — сказала Сатаней Гуаша, рассердившись, и послала другого.
Но второй посланец погиб от огненного дыхания, выходившего из ноздрей коня, — он почернел и превратился в уголь.
