Сказки Орловской губернии (Из собрания сказок Иосифа Федоровича Каллиникова) - Каллиников Иосиф Федорович
— Чтоб сегодня же сруб ему изготовить, под железом избу ему выстроить и на дворе по хозяйству чтоб всё сделано было.
— Слушаем, ваше степенство!
— Окромя того, хлеба в закрома насыпать ему до новины.
— Сделаем, как прикажете!
— От смерти он меня вызволил, обогатить его надо за это.
Мужик и до деревни не доехал — повезли ему от купца сруб новый и обоз с хлебом выслали.
Баба глядит в окно, поджидает мужика своего. Глядь — работники стучатся.
— Чего вам надоть?!
— Избу ставить посланы от купца из города.
— Какую еще такую избу?!
— Да ты сказывай, кривая, тут Иван Петров будет?
— Хата его самая, а только самого дома нету, к купцу в город вытребован.
Работники прямо на двор постройки старые ломать, избу разбирать, добро вытаскивать. У хаты кривая:
— Да что ж вы, родимчики, с хатою-то делаете?
— Сказано нам избу ставить новую…
— Добро-то куда волокете вы?
А тут и сруб привезли новый, одним махом хату поставили. Мужик приехал, глянул — изба новая стоит. Обедать сели — обоз подошёл с хлебом. Возчики в хату прямо:
— Иван Петров здесь будет?
— Тут, а чего надобно?!
— Хлеб вам от купца доставили, куда ссыпать будете?!
А кривая и в толк не возьмёт, откуда это им богатство привалило такое.
— Муженёк, как же это так, откуда это нам?!
— Видишь, купца вызволил — в благодарность это он.
А про чертей и не сказывает — говорить не велено. Живут они, коштвуют [59] себе.
Кривая на мужика своего не нарадуется, ублажает его. Сколько ни прошло времени — опять до мужика коляска пожаловала.
Кривая в окно глянула:
— Глянь-ка, муженёк, кому ж бы это быть? Видать, из господских будут.
Лакей с козел — в хату прямо.
— Иван Петров тут проживает?
— Тут, а чего надобно Вам будет?
— А так что барин за Вами прислать изволили.
— А по какому бы это делу?
А мужик враз учуял, зачем холуй барский пожаловал, а сам будто знать не знает.
— Так дознались мы, что лекарем будете, потому слух пошёл, как купца вы от смерти вызволили…
А холуй барский щупленький, поджарый, как пёс гончий…
— Недалече тут до имения — вмиг предоставим вас. Собрался мужик, поехал.
Кривая диву дается: как это мужик её лечит?! Приехали в имение — на крыльце барыня сама дожидается:
— Барин у нас больной, совсем Богу душу отдать собирается. Сделайте такую Божескую милость, вызволите его — премного благодарны останемся.
— К барину ведите меня, гляну сперва.
В спальню его привели.
Барин в перинах мается, а чертей подле — видимое невидимое множество.
— Опять вы тут досаждаете!
А они — кто в ногах суставы ломает, кто руки выворачивает, за глотку душат.
— А за хорошее житье, видно, приставлены вы тут к барину.
Мужик к барыне:
— А принесите мне стаканчик водицы холодненькой.
Лакей на подносе, как полагается, воды ему стакан.
— Требуется вам удалиться будет из спальни, один я с ним должен оставаться.
Барыня вышла, а мужик в рот набрал воды из того стакана, обкатил барину физиономию. Черти врассыпную все кто куда: кто в окно, кто в двери, кто в печку, под пол…
— Ай кривую вспомнили?
Барин очнулся, глянул: мужик стоит подле.
— Ты что, тебе чего нужно?
— Да я, барин, лекарем приставлен барыней вашей.
— А доктора куда подевались?
— Знать не можем, барин.
Кликнули барыню — она говорит:
— Ивана благодарить нам надобно, окромя его никто не помог бы…
— Чего тебе, Иван, надобно?
— Да вам виднее, барин, чего сами пожаловать изволите.
— Говори, чего надо, — всего дам.
— Кабы землицы пожаловали малость, да насчет скотинки у нас плохо…
— Сто десятин [60] отрежу тебе с лесом, скотины тебе пригоню, хозяйствуй, как знаешь.
— Покорнейше вас благодарим, барин, на этом…
Подкатили мужика бариновы лошади к хате, кучер лошадей на двор взводит…
— Куда ты?
— Барин так приказали. Ивановы, говорят, это лошади теперь стали. Приедешь — взведи на двор и коляску оставь там же.
Кривая диву только даётся.
А там, глядь, грамота мужику пришла из волости, что барин земли сто десятин жалует. К вечеру и скотину с барского двора мужику пригнали.
— Хозяйствуй, кривая…
— И, муженёк, богачества-то сколько! Живи — не помирай!
Соседи промеж себя гадают:
— С чего это Иван богатеть стал?
Живут они. Кривая хозяйствует, за всем сама доглядывает, управляется. Только опять вечером, гладь, карета подкатывает. На козлах урядник [61] сам.
— Ну, муженёк, плохо нам будет: сам урядник с каретой подъехал.
— Не боись, баба, знай молчи.
— Ох, не к добру нам это богатство.
Урядник в хату прямо.
— Иван Петров деревни тутошней здесь проживает?
— Он самый — чего вам угодно будет?
— Министр тебя главный требует.
— С чего ж бы это я понадобился ему?!
— Так помирает совсем.
— А я-то что ж?
— Так ведь вы ж лекарем будете. Барин ваш сказывал супруге ихней…
Нечего делать, собираться надо. Собрался мужик. Сели они в карету, покатили в столицу. Приехали. В кабинет повели мужика.
— Можешь от смерти избавить?
— Сперва на болящего глянуть надо…
— Гляди, да не проглядывай только!
В спальню министрову мужика привели. Глянул — а чертей видимо-невидимо, почитай, всё пекло вылезло, только главного нет самого.
— Можешь вылечить?!
— С чего же не вылечить? Не таких видали!
Спросил стакан с водою.
— Ну, а теперь уходить всем надобно из спальни.
А им боязно один на один с мужиком министра оставить.
— Так что всем уходить, а иначе лечить не берусь.
Пожались, пожались — вышли за двери.
А черти кто за что министра главного дёргают, кто за нос, кто за волосы, кто за руки, кто за ноги, глотку ему душат. Мужик опять — брызг на министра водой из стакана. Черти кто куда: кто в окно, кто в двери, кто в трубу, кто под пол лезет — подавили друг дружку сколько…
Вздохнул министр, открыл глаза…
— Кто же это от смерти меня вызволил?
— Так что крестьяне мы будем, такой-то волости, деревни такой-то, Иван Петров.
— Что ж я для тебя сделать должен, благодарить тебя чем надобно?
— А чего ваша милость соизволит пожаловать, на том премного благодарны будем.
— Хата есть?
— Как не быть, есть, купец ставил.
— Земля есть?
— Как не быть — барин пожаловали.
— Казны много?
— А вот этого недохват будет.
— Вот тебе мешок с золотом.
Недохват когда будет — по телеграфу отбей, вмиг предоставим ещё.
Обогатился мужик. Баба не нарадуется на мужика своего.
Живут себе, горя не видят мужик с кривою своею. Сидят так-то в вечере, чаек попивают.
Глядь, бубенцы звякнули, а время-то зимнее, заметуха [62] метёт.
Кривая и говорит:
— Кого же это занесло в такую непогодь? Глядь, будто подле избы полозьями заскрипело.
— Уж не к нам ли? Выдь-ка поди на улицу.
Только мужик к двери — в окно застучали…
