Зеленая ветка мая - Прилежаева Мария Павловна (библиотека книг бесплатно без регистрации txt) 📗
Он догнал ее возле трапезной. Он - это тот, экзаменовавшийся вместе с Катей некрасивый парень, у которого один глаз глядел прямо, а другой косил вбок.
- Ух! - громко выдохнул он, косясь на нее. - Ну и несетесь! Насилу догнал.
- Зачем?
- Здрасте! Затем, что учимся на одном курсе. Вас знаю, Эф-Эф разрекламировал. А я без рекламы, просто Григорий Конырев. Будем знакомы. Мой девиз - равноправие, но для вас в виде исключения обед получу.
И он зашагал в очередь к оконцу кое-как сколоченной фанерной перегородки, делившей бывшую монастырскую трапезную на теперешнюю студенческую столовку и кухню.
- Браво, постные щи! - возвестил он, неся оловянные тарелки с жиденьким варевом из листьев капусты.
- Мясные бы лучше, - возразила Катя.
- Толстовец, и никого живого не ем. - Он жадно хлебал щи, успевая между двумя ложками озадачить Катю новым сообщением: - Не убиваю. Борюсь со злом непротивлением злу. Из-за толстовских убеждений меня и в армию не взяли.
- А не потому... - Катя вовремя спохватилась, прикусила язык.
- ...что кривоглаз? - спокойно продолжил он. - Нет. Я им доказал, что спасти мир может только толстовство. Вам я тоже докажу. Вы, мне кажется, соображаете.
После обеда Катя все-таки от него улизнула. Постные щи и полполовешки ячневой каши только раздразнили аппетит, есть еще больше хотелось, но дома ни черствой корки не сыщешь.
Она сбросила туфли и с ногами забралась на кровать.
Что же есть психология? Наука. А преподавание что? Искусство. Прекрасно, прекрасно! Хорошему учителю мало знать, говорит Джемс, необходимо "особое дарование, тонкий такт, понимание положения каждой минуты".
Положение каждой минуты? А помните, Катерина Платоновна, одну минуту на первом вашем уроке, когда вы встали в тупик перед задачкой на четыре арифметических правила и провалились сквозь землю?
Молодчина Уильям Джемс! Катя читала его беседы не отрываясь, увлекаясь все больше. Пока не спорила. Пусть он не материалист, пусть, бог с ним, пока незаметно, но Катя, читая его, исполнялась уважением к себе за то, что была и будет учительницей. Так почтительно, влюбленно и так понятно говорит ученый с учителями о замечательном учительском деле. Так свободно...
Нет, не всегда понятно. Поток размышлений, ассоциаций, отступлений в различные области обрушивается на Катю. Она изо всех сил напрягает волю и голову, чтобы следить за мыслью, ухватить суть доказательств.
Юмор освежает ее. Да, представьте, оказывается, можно и об ученых предметах иногда рассказывать с юмором и массой жизненных случаев. Такие страницы легко и интересно читать. Запоминаешь мгновенно. Но вот снова теория. Стоп. Вернемся назад. Перечитаем. Еще, еще, еще раз. Подумаем.
... - К следующему занятию вы сделаете конспект первой лекции, сказал Федор Филиппович. - Каждую неделю вы будете конспектировать главы одну за другой. Вы будете учиться самостоятельно думать, анализировать и излагать... хотя бы грамотно. Я имею в виду логику рассуждений и выводов.
Лина и Клава задание Федора Филипповича встретили кисло. А Кате, хотя она, как и все ее однокурсники, никогда не писала конспектов, даже водить по бумаге пером доставляло удовольствие.
С чего же начать? Психология - наука, преподавание - искусство. Это мы поняли. Дальше мы поняли: важно знать психологию детства, но не убивайтесь, если вы не ученый-психолог. Вы им можете стать. Можете стать им, оставаясь учителем.
Здорово забирает этот Джемс за живое!
Громкий стук в дверь прервал размышления Кати о воспитании воли, врожденных и приобретенных реакциях и законах привычки.
Стучали, вернее сказать, дубасили в дверь кулаком.
- Делегация!
37
Дубасил парень ростом с каланчу, в синей косоворотке, туго подпоясанный узеньким ремешком, в сандалиях на босу ногу.
Распахнул дверь, отступил. Вперед вышли Лина и Клава, что-то белое, пестрое, сиренево-розовое неся на вытянутых руках, как в опере вносят золоченые блюда с лебедями к государеву столу.
- Коля Камушкин, секретарь комсомольской ячейки, - кивнула Лина на парня. - Не задавайся, Камушкин, всего неделя, как выбрали. - И важно, будто открывая собрание: - Товарищ Бектышева, да встань же! Говорят тебе, делегация!
Катя вскочила, сунув ноги в растоптанные туфли, поправляя упавшие по плечам волосы. "Не говорите! Все поняла. Не произносите речей!"
Но разве могла Лина Савельева, активистка, член студкома, - разве могла она, при ее выдающемся положении в техникуме, не произнести подходящей к случаю речи?
Так по инициативе студкома, при поддержке бюро комсомольской ячейки студентке техникума Екатерине Бектышевой, бесстыдно ограбленной классовым врагом на пути ее следования к пролетарской учебе, было выделено из фонда горсовета и торжественно вручено одно ситцевое платье, две смены белья, один ордер на зимнее пальто.
- Теперь можешь забыть о нужде и полностью отдавать умственные силы учебе, - подвел итоги секретарь комсомольской ячейки Коля Камушкин.
Лина запустила глаз в Катину тетрадку.
- Батюшки светы, она уж и конспект накатала. Катерина! Непостижимая личность, светлый луч...
- Неуместное сравнение, если продолжить анализ пьесы Островского, строго возразил секретарь ячейки Коля Камушкин. - Она светлый луч, а мы? Темное царство?
- Ну, пошел принципиальничать. Знай: Катерина Бектышева - украшение четвертого курса.
И как-то само собой получилось, спустя день Катя писала для Лины конспект главы из "Бесед с учителями".
- Понимаешь, топливный кризис, - горестно делилась Лина, искренне чувствуя себя в ответе за топливный кризис, нехватку крупы и капусты и все остальные нехватки. - Оглянуться не успеешь, как зима катит в глаза, а у нас ни поленца. Абсолютно нечем топить. Заведующий бросил призыв: все общественные организации на помощь!
Понятно, в такой напряженной ситуации члену студкома не до психологии.
И Катя засела писать второй вариант конспекта. И... увлеклась. Нужно этот второй вариант построить так, чтобы нисколько не походил на первый. В первом сначала рассуждаем, доказываем, а затем делаем вывод. А можно наоборот. Можно по-разному строить дом. Без затей, как ее Иваньковская школка, или с затеями, в деревянных кружевах и резьбе, как бывшая пятистенка Силы Мартыныча, теперь сельсовет, или с мезонином, балконом, колоннами, как усадьба матери в Заборье.
Интересно искать другие примеры, другие слова. Короче говоря, эта работа Кате была не скучна. Напротив, фантазия разыгралась, второй вариант получился вольнее, может быть, даже и лишку подпустила она в новое сочинение вольностей. Так или иначе, второй вариант писался с охотой.
Но когда дело дошло до третьего...
В их девичьей комнате у каждой кровати по тумбочке. Катино имущество из фонда горсовета все умещалось в тумбочке. Лина побогаче. У Лины под кроватью берестовый короб. У Клавы и вовсе кованый сундучок на замке, не очень великий, но под койку не лезет, приютился у печки.
Клава сидела на кованом сундуке с "Беседами" ученого Уильяма Джемса на коленях, и ее светленькие глазки жалобно и кротко молили:
- Катенька, выручи... И я когда пригожусь.
Третий вариант писать уже не интересно. И трудно. Все погасло, гладенько, аккуратно.
Клава без критики переписала в свою тетрадку конспект.
- Катька, хвалю, во! Руку набила. Спасибо, Катя, истинный друг, вся на деле.
Пригладила перед зеркальцем уложенные на ушах кренделями косички и до свидания.
Так и пошло. Катя писала по три варианта каждой главы, а Федор Филиппович похваливал серьезно работающую троицу савельевской комнаты.
Савельевской комнату называли по Лине. Лина выступала на собраниях. Лину выбирали в президиум. Лину назначали в разные комиссии и подкомиссии, и удивительно, как только техникум целых два года со дня открытия сумел продержаться без Лины Савельевой.
Разумеется, подруги ценили Катин бескорыстный труд на общую пользу и старались отплатить чем могли, так что в конечном счете труд получался не совсем бескорыстным.
