Северяне - Мищенко Дмитрий Алексеевич (лучшие книги онлайн .txt) 📗
– А как же! Силы у нас немалые, воины с большой охотой в бой идут. И каждый драться будет за двоих! Я в том уверен!
– А я не верю, – просто и твердо сказала княжна. Чувствовалось, что она долго думала, вынашивала эту мысль и потому так убежденно говорит о ней.
Всеволод оторопел:
– Как это – не веришь? Почему?
– А вот почему: силы у нас, правда, немалые, но их намного меньше, чем у хозар. Воины наши с охотой идут на брань, но нет у них такого ратного умения, как у конников хозарских. Отец мой возлагает слишком большие надежды на то, что застанет их врасплох. Он и в самом деле выступает перед рассветом, когда все будут спать. Но одного этого мало. Не возражала я отцу, но в победу над хозарами не верю. Не все же они спят. Есть там и охрана и дозорные! Что будет, если не застанут их врасплох наши воины, если наткнутся на засады, если поднимется весь лагерь хозарский?
– А ополчение? – не сдавался Всеволод. – Разве не созвал князь народное ополчение?
– Созвать-то созвал. Да сколько его, ополчения? Ну придут из Сновска, из городищ окрестных. Разве это настоящая ратная сила? Ведь из дальних градов не успеют подойти дружины. И из ближних не все пойдут по зову князя. В своих острогах тоже должны они людей оставить…
– Так что же ты решила делать?
– А вот что: надумала я послать тебя в Киев.
– В Киев? – поразился Всеволод.
– Ну, может, и не в Киев, а ближе. Да дело вот в чем: незадолго до нападения хозар приезжал к нам в Чернигов Олег – князь киевский. Он советовал отцу объединить наши силы с полянами, чтоб навсегда изгнать хозар с Северянщины. Но батюшка не дал согласия. Не верит он ему. Любеч, говорит, захватил, а теперь и на Чернигов, на всю Северянщину зарится. А то неправда: у Олега намерения честные – избавить хочет он славян от ига чужеземцев.
– Откуда тебе ведомо, что честные? – угрюмо спросил Всеволод. – А может, князь Черный лучше ведает, где правда?
– Нет, нет! – горячо возразила Черная. – Вот и на вече спор был со старейшинами и всем народом из-за того, что не хотел он единения с Олегом. Чуть не прогнали с престола батюшку. Да тут ты прискакал с вестями о нашествии хозар.
Всеволод молчал, раздумывая над ее словами.
– Ладно, – проговорил он наконец, – ну, скажем, я поеду. Думаешь, Олег поверит мне и явится с дружиной к нам на помощь? Не достиг же он согласия с нашим князем!
– Поверит, Всеволод! Я даже думаю, что он не в Киеве сейчас. Наверное, стоит с дружиной где-нибудь неподалеку от земли Северянской и ждет от меня гонца.
– От тебя? Почему же от тебя, а не от князя?
– Да потому, что отказался батюшка от единения с ним… А я на том настаивала, – слукавила княжна. – Я знала, что без помощи Олега нам не победить. И Олег то знал. Потому оставил мне свой перстень. И с этим перстнем я могу послать к нему гонца. Теперь ты понял, почему решила я послать тебя к Олегу втайне от отца?
– А что будет, когда узнает князь Черный?
– Ничего не будет! Лишь бы хозар прогнать, а все иное уладится само собой. Вот именной перстень Олега. – Княжна протянула кольцо Всеволоду. – Он говорил: «Как только будет нужда, пришли его с гонцом, я буду тут как тут».
Всеволод в раздумье переводил взгляд с княжны на перстень, с перстня на княжну, не зная, на что решиться.
А Черная не умолкала:
– Ты, как никто, знаешь тайные тропы в лесах. Один ты сможешь миновать хозарские заслоны, выехать на торную дорогу, а там и к лагерю киевского князя в Ольжичах. А не застанешь в Ольжичах, скачи дальше – в Киев. Одна у меня надежда – на тебя! Только ты сможешь добраться до Олега и привести его на помощь северянам!
Но Всеволод молчал, опустив голову.
– Почему молчишь? – продолжала настойчиво Черная. – Иль испугался? А говорили еще, что ты храбрый воин из степного Засулья. С кочевниками дрался не однажды!
Всеволод насторожился:
– Как, тебе и это ведомо?
– И это, – зло ответила княжна, – шила в мешке не утаишь!
– Но от кого узнала, от дружинников?
– Нет, не от них. Мне батюшка сказал, что ты назвался поселянином с Засулья.
– Князь? – испугался юноша. – И ты сказала ему, кто я на самом деле?..
– Конечно, не сказала, Всеволод. Сама не знаю почему, но не сказала, кто ты.
Он пристально глядел на Черную. «Знает княжна, что я холоп, и мне не место в княжеской дружине. Но молчит, хранит мою тайну. Хочет помочь мне добыть и славу ратную, и волю, и почет». Да, теперь пожелай она – и взвился бы он в небо, быстрой птицей понесся над землей! Он ей покажет, на что способен настоящий витязь! Любую ее просьбу выполнит, любое желание!
– Давай перстень, княжна! – воскликнул он. – И будь спокойна, я пронесу его через леса, через болота! Миную все хозарские заслоны! А утром приведу князя Олега со всей дружиной! Ты правильно задумала. Единой силой наверняка мы разгромим ворога…
Когда они подъехали к Наддеснянским воротам, Черная дала знак остановиться.
– Я провожу тебя до самой Десны, – тихо сказала она, – там и Сокола тебе отдам.
– Зачем, княжна? – удивился Всеволод.
– Я вернусь домой пешком, а тебе он нужен будет. В дороге будешь пересаживаться с одного коня на другого. Так быстрей доедешь. Во весь опор скачи. Только бы поспел ты к утру воротиться с князем Олегом и его дружиной.
Они уж тронулись было в путь, но княжна, что-то вспомнив, придержала Сокола:
– Еще хочу тебе поведать вот что: отныне, Всеволод, ты вольный человек. И ты и отец твой Осмомысл.
– То князь сказал? – обрадованно встрепенулся Всеволод.
– Я так говорю, – твердо ответила Черная, – а если я сказала, то так тому и быть. Князь сделает, как я хочу!
Всеволод потрясенно молчал. Хотя и мало был знаком он с жизнью, но из рассказов знал, что счастье – редкий гость у подневольных бедняков. Иные, век прожив, его не встретили. А тут оно свалилось, будто с неба, нежданно и негаданно. Теперь бы впору взвиться в облака! Молнией блеснуть на быстром скакуне во мраке ночи!
– Пусть берегут тебя боги, княжна, – проговорил он дрогнувшим голосом, – за доброту твою жизни не пожалею. Птицей лететь буду и приведу к утру князя Олега со всей дружиной!
Он пришпорил и вздыбил Вороного…
XXXII. ЛУЧШЕ СМЕРТЬ, ЧЕМ ПОЛОН
Черная скрыла от князя, куда и зачем отправила Всеволода.
На рассвете проводила отца не до стен окольного града, а лишь до ворот, что вели из княжьего двора в острог. Она долго не задержалась. Прощаясь, обняла князя, крепко прижалась к нему и прошептала:
– День и ночь буду молиться за нашу победу, батюшка, да хранят вас боги…
Потом постояла, послушала, как угасают за стенами последние звуки разбуженной ночи, осторожного движения уходящих воинов, и, понурившись, ушла в терем.
Какая-то гнетущая тоска легла на сердце, неясная тревога охватила ее, казалось, где-то совсем близко таилась, подстерегала ее опасность.
У входа ждал ее начальный муж. Ничего не сказав, он проводил княжну наверх, дошел с нею до опочивальни. Когда Черная вошла туда и закрыла за собой дверь, он постоял немного, прислушиваясь к тишине, и осторожно, чтобы не нарушить покоя девушки, спустился вниз по лестнице.
Хотя уже был поздний час, сон не шел к княжне. Не раздеваясь, подошла она к мягкому креслу, устало опустилась в него и еще глубже погрузилась в свои думы. То переносилась мыслями в окольный град, к тому месту, где началась уже, наверно, опасная вылазка, то думала о Всеволоде: удалось ли проскользнуть ему через вражьи заслоны? Где пробирается он в лесных дебрях, в поисках пути на Ольжичи? Старалась понять, почему охватывает ее все больше незваная, непрошеная тоска, холодной рукой сжимающая сердце… Черная хотела было позвать няньку, но вспомнила: поздно сейчас, старушка, видно, спит, и пожалела будить ее. Но и одной уже невмоготу оставаться здесь. Так тоскливо было на душе, что хотелось закричать, чтоб разорвать гнетущее безмолвие, увидеть людей, связать себя со светом, с жизнью.