Северяне - Мищенко Дмитрий Алексеевич (лучшие книги онлайн .txt) 📗
Черная была уверена, что Всеволод готовится к поединку с каганом, не знала только, когда встретятся они на ратном поле. Услышав, что князь послал нарочных мужей в хозарский стан, она без долгих разговоров вскочила в седло и в радостном возбуждении погнала коня узкими улицами окольного града.
У ворот толпились закованные в броню дружинники, которые готовились сопровождать Всеволода и быть свидетелями единоборства в поле. Черная хотела пробиться вперед, поговорить с Всеволодом, да где там! Никто не обращал на нее внимания, никто не уступал дорогу.
– Всеволод! – крикнула княжна. Он услышал ее, обернулся, поискал глазами в густой толпе, наконец увидел и махнул ей рукой.
– Да пошлют тебе боги удачу и счастье, Всеволод! Черная заметила, что князя нет среди дружинников. Догадалась, где он может быть сейчас, и поскакала к ближайшей башне. Но там ее радость сразу погасла. Она услышала крики:
– Он трус! Он трус!
То кричали воины, спускаясь с башни вниз.
Черная побледнела.
– Кто трус? – спросила она у отца. – Всеволод трус?
– Да нет, – досадливо отмахнулся Черный, – каган отказался выйти на поединок. Княжна не поверила:
– Не может этого быть! Откуда вы знаете?
– Мужи нарочные возвращаются ни с чем, – хмуро ответил князь и двинулся к своему коню, которого подвели к нему отроки.
Теперь на Соборной площади толпились не только дружинники. Князь наказал созвать всех воинов народного ополчения, кроме тех, кто сторожил на стенах, и обратился к ним с речью:
– Братья! Дружинники! Воины земли Северянской! Четверо суток стоите вы на стенах острога Черниговского, и разбиваются о мужество ваше ватаги хозар, как волны буйные о берег каменистый. Враги уже начали бояться вас, на стены смотрят, как на свою погибель. А ныне сам каган – ворог наш треклятый – не посмел выйти на поединок с витязем земли Северянской Всеволодом славным. Но хозары злые и наглые враги. Они не уйдут от града нашего, пока мы сами не прогоним их отсюда.
– Правда! – закричали дружинники. – Довольно сидеть за стенами! Выводи нас, княже, на поле битвы!
Черный хотел еще что-то сказать, но понял, что его не слышно будет в грозном шуме, поднявшемся на площади.
– На поле! На сечу! – кричали воины, поднимая над головой мечи. – Хозары трусы! Негоже нам прятаться от них за стенами острога!
Черный не мог нарадоваться боевому духу северян. С тех пор как помнит себя князем, да и до княжения, не слышал и не видел на Соборной площади такого единодушия, такой готовности каждого сразиться с врагами родной земли. То ли нависшая опасность, то ли почуяли северяне мощь свою, малодушие хозарского кагана, неуверенность, а может, и слабость врага…
«Видно, то и другое, – думал князь. – А впрочем, всего вернее вселяет в сердца воинов жажду сечи трусость Кирия».
Обрадованный и возбужденный, Черный выпрямился в седле и поднял над головой меч.
– Братья!..
Шум на площади стал затихать. Князь подождал, пока он улегся.
– Я радуюсь, братья, – обратился он к народу, – что воля князя и воинов его ныне, как никогда, едина. Когда и где начнем мы битву против хозар, дозвольте обдумать и на совете мужей обговорить. Беритесь за дело. Готовьте к бою оружие и коней!
Черный вложил в ножны меч, давая понять, что все сказал.
И снова площадь задрожала от громких криков одобрения воинов северянских. Не только князь, все северяне радовались единению своих помыслов, готовности к ратному подвигу.
Теплая летняя ночь опускалась на землю, расстилая над ней свое черное покрывало. Окруженный высокими стенами детинец тонул в густых вечерних сумерках. Но все же зоркому глазу еще можно было разглядеть, как отделилась от княжеской конюшни темная фигура, быстрой тенью метнулась через подворье и пропала меж приземистых строений, ютившихся вплотную к стенам. Потом она возникла перед домом княжеского ключника.
Усталый и разбитый напряжением последних дней, Амбал стоял у окна, глядя в ночную тьму. Он вздрогнул, когда раздался тихий, осторожный стук. Он ждал его и все же не осмеливался сразу отозваться, прислушивался, собираясь с мыслями, преодолевая страх.
Легкое постукивание послышалось снова.
– Кто там? – тихо отозвался Амбал.
– Не слышишь, что ли? Открой!
Ключник узнал голос и побежал открывать дверь.
– Наконец-то! Ну как там? Дознался? – прошептал Амбал.
Баглай молча сбросил с себя плащ и опустился на скамью, стоявшую у двери. Он ничего не говорил, казалось, все еще обдумывая что-то.
– Неужто ничего не выведал? – испуганно спросил ключник.
– Не выведал, Амбал, – подавленно ответил Баглай. – Князь, эта старая лисица, собрал на совет только самых доверенных мужей. Ну, а к ним, известно, не подступишься… Приказано готовиться к походу, но когда и где, с какими силами, как думает князь выйти из острога, ни одна собака не проговорилась… Похоже, что ночью будут делать вылазку.
– Этой ночью? – удивился Амбал. – Неужто у них хватит смелости?
– Я так думаю, что они как раз на ночь и полагаются. А если это так, – добавил Баглай, – то и я должен буду из Чернигова уйти.
Амбал не сразу понял:
– Но почему же?
– С княжеской дружиной я должен идти! – сердито пояснил Баглай. – А там уж в поле попробую отколоться и перебежать к своим.
Какое-то время они сидели и молчали, каждый думал о своем.
– А не лучше ли оставаться тебе в остроге? – заговорил Амбал. – Может быть, нам удастся воспользоваться уходом князя и дружины и вывезти Черную?
– Ты что, с ума сошел? – еще пуще рассердился Баглай. – Кто нас выпустит отсюда? На стенах, у ворот – везде усиленная стража! Да и главное дело сейчас – предупредить кагана. И тогда если Черный на самом деле ночью неожиданно нападет на наших, его там встретят острые сабли воинов. И больше он в Чернигов не вернется… А насчет княжны позаботишься ты сам. Помни только: головой отвечаешь за нее. Прибережешь для кагана – поживешь на свете, если нет – пеняй на себя…
Оставшись наедине, князь приказал позвать дочь. Черная не замешкалась. Грустная и встревоженная пришла к отцу. Обняла его, спрятала лицо на широкой груди князя и заплакала.
– Дитя мое, – опечалился Черный, – как ты побледнела и осунулась за эти дни. Боишься, что хозары вломятся в острог, что воины наши не устоят в кровавой сечи? Не бойся! – Он ласково и бережно провел ладонью по склоненной голове дочери. – Дела сейчас пошли у нас на лад. Видела, как струсил Кирий? Не осмелился он выйти на поединок. Значит, настало время самим двинуться на бой с хозарами.
Черная подняла голову, испуганно и недоверчиво глядя на отца:
– Так это правда, батюшка, что нынче поведете вы наших воинов за стены града на поле боя?
Черный пристально и строго смотрел в глаза дочери.
– Правда! Слышала, как все воины требуют выходить на брань? Крепок боевой дух нашей рати, и не мне, князю, сдерживать ее.
– Страшно мне, батюшка, – призналась Черная. – Сильны еще хозары, а дружина наша невелика. Да и здесь, в Чернигове, ратных людей надобно оставить.
– Не бойся, дитя мое, со мною двинется не только дружина, но и воины народного ополчения. Хватит и для сечи на ратном поле и для того, чтоб град охоронить. Открою тебе тайну, чтоб ты была спокойна: прошлой ночью послал я в Сновск гонцов своих. К утру посадники ближних градов и городищ приведут под Чернигов большое ополчение. С двух сторон ударим на хозар…
– А вы уверены, отец, что те гонцы проберутся в Сновск? Ведь острог наш окружен со всех сторон…
– Окружен, да не совсем. Люди наши знают такую тропку, что неведома хозарам, и не сможет преградить дорогу нашим людям ворог злой.
Черная задумалась.
– Когда же выступаете вы с войском, батюшка? – тихо спросила она.
– После первых петухов. Только – чур! – ни одной живой душе об этом. Никому ни полслова!
– Само собой, – готовно отозвалась княжна, – нема буду как рыба… – Потом опустила голову, о чем-то раздумывая. – Хочу просить вас, батюшка, – нерешительно начала она, снова глядя на князя, – хочу просить вас… оставьте тут, при мне, того дружинника, что вызвал кагана на поединок.
