Сказки и легенды - Дорошевич Влас Михайлович (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений .TXT) 📗
Как отказать человеку, который хочет быть звездочетом? На каком основании? Звезды может считать каждый. Если они на этом поприще хотят послужить богдыхану?
Через три дня явилось еще сто юношей лучших и знатнейших фамилий.
А затем желающие стать придворными звездочетами начали являться каждый день.
Никто не хотел ни служить, ни судить, ни писать, ни командовать войсками, - все хотели быть звездочетами.
Не стало ни судей, ни военачальников, ни главных писарей, - все кругом были только звездочетами.
Не только все юноши знатных фамилий, но даже многие из стариков записались в придворные звездочеты. И все дела пришли в упадок.
По истечении года, когда снова пришло время убывания дней, в зал богдыхана вошел уже не один звездочет, - а целая толпа звездочетов, молодых, пожилых и совсем старых, и в один голос объявила, что дни стали убывать.
Шум был такой, что богдыхан должен был даже заткнуть уши.
С недоумением обратился он к старому Тун-Ли-Чи-Сану, который сидел около и покачивал головой из стороны в сторону:
- Что мне с ними делать?
Старый Тун-Ли-Чи-Сан поклонился и сказал:
- Я нашел премудрость, заключавшуюся в древнем обычае предков!
Сейчас же после приема звездочетов богдыхан принял Тун-Ли-Чи-Сана с глаза на глаз в комнате совета и разрешил ему:
- Говори, действительно, то, что ты думаешь!
Тун-Ли-Чи-Сан много раз поклонился, поблагодарил за позволение и сказал:
- Старинные летописи, которые я читал в течение этого года, пока все записывались в звездочеты, повествуют, что не только никогда при дворе богдыхана не было более одного звездочета, - но иногда двор оставался даже и вовсе без звездочета. Так что приходилось назначать в звездочеты силою, в наказание за проступки и дурное поведение. Обычай быть оттасканным за косу до того пугал всех, что только самый ленивый и праздный из молодых людей соглашался идти в звездочеты и подвергаться наказанию в присутствии всех. Да и такой, как мы видим, находился не всегда. С мудрым уничтожением этого мудрого обычая никто не захотел быть, кроме как звездочетом. И дела страны пришли в упадок. Всякому хочется стать придворным звездочетом. Только звездочетом, и никем более! Звездочет пользуется всеми прелестями придворной жизни, и пойди, усчитай его: делает ли он свое дело? Он говорит: насчитал пока 10 000 звезд. Где они? Он показывает пальцем на небо. Проверь его! И все только считают звезды. Воля твоя, и решение принадлежит твоей мудрости, но я нахожу обычай предков не лишенным рассудительности!
Юн-Хо-Зан отпустил его мановением руки и долго сидел в задумчивости.
Выйдя же из задумчивости, он приказал созвать весь двор и сказал:
- Вот дела в нашей стране пришли в величайший упадок. В этом я вижу наказание неба и мщение духов предков за неисполнение их премудрых обычаев. А потому я объявляю, что впредь буду свято исполнять обычаи предков, и со следующего же года восстановляется обычай драть за косу придворного звездочета, если он сообщит, что дни начинают убывать. Вы слышали? Теперь ступайте, и будем надеяться, что наше послушание заставит смилостивиться разгневанных предков и праведное небо.
Все придворные в один голос восславили мудрость богды-хана, но на следующий же день половина звездочетов пожелала перейти на какие-нибудь другие должности.
С каждым днем число звездочетов таяло, как кусок льда на солнце.
А когда, через год, снова настало время убывать дням, в зал, дрожа от страха, вполз на коленях всего один, прежний звездочет.
Это был самый ленивый и праздный из молодых людей. Но и он хотел накануне отказаться от звания звездочета и сделаться судьей. Ему не позволили только, чтоб не нарушать этикета.
Сделав остальные 14 поклонов пред богдыханом, он, заикаясь от страха, сказал:
- Сын неба, брат солнца, старший родственник луны, пусть все драконы охраняют тебя и день и ночь. Дни нынче стали короче, а ночи длиннее, - но клянусь всеми моими предками и всеми моими потомками, я в этом не виноват! И заплакал.
Юн-Хо-Зан улыбнулся, подозвал его поближе, взял сквозь желтый шелковый платок за косу и принялся таскать во всем согласно с обычаем предков. Напрасно звездочет кричал: - Я вспотел уж! Я вспотел!
Юн-Хо-Зан продолжал таскать его за косу, приговаривая:
- Я тебе покажу, червяк, как сообщать богдыхану неприятные известия.
Так был восстановлен в Китае мудрый обычай предков. И дела страны, - как говорят летописи, - в скором времени процвели. МАКЕДОНСКИЕ ЛЕГЕНДЫ
(В этих легендах самое легендарное то, что они представляют собою правду. Герои этих былин, имена которых с ужасом повторяют Македония и Старая Сербия, или, действительно, существовавшие личности, - или, как Ибрагим Алач, - личности, существующие и в настоящее время и продолжающие свои "легендарные" подвиги. - Примечание В.М. Дорошевича.)
I Ибрагим Алач
Это не колокольчики стад звенят в горах, - это звенит копытами по горной тропинке сухой, проворный, как коза, горбоносый конь Ибрагима Алача.
Это не искры сыплются от кремней по дороге, - это вспыхивает на солнце золотая насечка на пистолетах, на кинжалах, на ятагане Ибрагима Алача. Зачем спускается с гор Ибрагим?
Сегодня день Великого Всадника. День святого Георгия. Велик аллах!
Он создает птиц, - он же рассыпает им корм по земле. Он создал горы, чтобы жить.
А долины покрыл золотыми нивами, зелеными лугами, стадами, сербами и болгарами.
Каждый год, в день Великого Всадника, "господа" спускаются с гор, чтоб назначить сербам "четели" ("Четель" - дань албанцам обыкновенная. Она освящена обычаем. - Примечание В.М. Дорошевича.). Кому сколько платить. Три крови на Ибрагиме.
Три магометанских крови, - потому что кровь "райя" и не считается за кровь.
Но едет он спокойно и беззаботно, рука на рукоятке пистолета, ничего, никого не боясь.
Много чего знает Ибрагим, - только одно не знает: страха. Весело глядит он вниз на долину, - и под тонкими черными усами улыбаются губы Ибрагима. О веселом думает человек.
Думает он, должно быть, какие "зулумы" возьмет с неверных собак ("Зулум" - дань экстраординарная. Каприз. Она назначается албанцами по прихоти. Но тоже освящена обычаем. В этой стране все "освящено обычаем". - Примечание В.М. Дорошевича.).
И "господа", которые спускаются с гор в долину назначать сербам "четели", - видя веселого Ибрагима, улыбаются и думают:
"Будет о чем поговорить! Что на этот раз выдумал головорез?!"
Потому что Ибрагим Алач считается головорезом даже албанцами. Тихо в Рибовице.
Ибрагим едет по пустым улицам, узенькими коридорами между стен без окон, - потому что кто же здесь делает окна на улицу?
И пословица старосербская говорит:
"Если строишь дом в Ипеке, не делай окон на улицу; если в Приштине, пожалуй, сделай, только повыше от земли; в Призре-ие, если крепки железные решетки, можешь даже отворять окно, - когда на улице никого нет". А Ипек рай пред Рибовицей.
Ибрагим останавливает коня пред калиткой и свистит. В тот же миг из калитки выходит серб без шапки. Он ждал по ту сторону калитки, когда его свистнут.
Ждал, и сердце его билось по стуку копыт коня Ибрагима.
- Здравствуй, господин! - говорит серб, рукою касаясь земли, и держит стремя Ибрагиму.
Ловко, как кошка, соскакивает с коня Ибрагим и идет в дом к сербу.
Считает у него скот, говорит:
- А нынче хорошо зазеленело в полях.
Делает на двух "четелях" заметки, сколько в этом году платить сербу, - одну дощечку отдает ему, другую прячет к себе в сумку за седлом.
Даже не смотрит дрожащий серб на дощечку. Сколько там нацарапано.
До Михаила архангела времени много. Успеет насмотреться. Ибрагим Алач объехал всех "своих" сербов и повернул коня на базар.
