Очертя голову, в 1982-й (Часть 2) - Карлов Борис (читать книги онлайн TXT) 📗
Расставались они почти друзьями. Котов подписал документ, в котором давал обязательство сотрудничать с органами КГБ, не разглашать информацию и получил агентурную кличку "Алексей".
На прощание Владимир крепко пожал ему руку и пообещал позвонить. Когда Котов наконец выбрался на свежий воздух, в голове у него царила полнейшая неразбериха.
- Ну как? - спросил вошедший в кабинет Потехин.
- Всегда бы так работать.
- В Москве "Воскресение" и "Машину времени" зарубили.
- Да и чёрт с ними, - Соколов поднялся и щёлкнул замками дипломата. Пускай по подвалам сидят, если родину не любят. Пошли обедать.
"Так ведь я уже..." - чуть не сказал Потехин, но передумал.
______________
Вернувшись домой, Дима лёг на кровать и пролежал, глядя в потолок, до самого вечера. Только здесь, в спокойной обстановке, до него дошло, что теперь он не такой как все, что падение его юридически оформлено и скреплено его собственноручной подписью.
Самое обидное было в том, как легко его поддели на крючок. Не купили, не запугали, а просто попросили. И у него не хватило твёрдости отказаться.
Время от времени Котова охватывало чувство страха от непоправимости того, что случилось: проклятая подписка о сотрудничестве с КГБ была навечно подшита к его личному делу, и кто знает, не явится ли она когда-нибудь достоянием всеобщей гласности?..
"По крайней мере, - твёрдо решил для себя Котов, - больше они от меня ничего не получат. Никаких донесений - ни настоящих, ни липовых."
Чувствуя себя девицей, которую заманили и над которой жестоко надругались, Дима почувствовал потребность излить кому-нибудь своё горе. Или, хотя бы, не оставаться одному.
Дима включил в розетку молчавший телефон и позвонил Степанову.
- Чем занят?
- С работы пришёл, щи хлебаю.
- Ко мне подтянешься?
- Ещё что-нибудь разучивать? Не по кайфу что-то сегодня.
- Просто выпить.
- Так бы сразу и говорил. Что брать?..
Минут через сорок Степанов принёс четыре бутылки портвейна. Первые две выпили, глядя в телевизор, в почти полном молчании. Открыв третью, Котов заговорил:
- Слушай, у тебя были какие-нибудь дела с ГБ?
Подумав немного, Степанов ответил:
- На заводе в Особом отделе давал расписку о неразглашении. Давно, ещё когда оформлялся.
- Нет, это не в счёт. Тебе занюх не нужен?
- Дома пообедал.
- Давай, хлопнем...
Выпив, Котов закурил папиросу и потребовал:
- Клянись, что никому не расскажешь.
И он рассказал всё, что с ним сегодня произошло.
Реакция Степанова была спокойной и даже ободряющей.
- Это хорошо, что ты в залупу не полез. Правильно поступил.
- Ты думаешь?..
- Кому-то надо было. Иначе, прощай гитара. Всем бы кислород перекрыли. А могли бы и посадить. Лёху Романова из "Воскресения" чуть не посадили. Будто бы за левые концерты.
- Получается, что я за всех отдуваюсь! - повеселел Котов.
Степанов разлил, и они чокнулись.
Время "Икс"
Седьмого ноября 1983 года страна Советов отмечала 66-ю годовщину Великой Октябрьской Социалистической Революции. За несколько дней до начала торжеств столица была до неузнаваемости разукрашена флагами, гирляндами, кумачовыми полотнищами и портретами членов Политбюро. Портреты развешивались в ряд на стенах домов, и каждый из них заслонял несколько окон жилых квартир. Некоторые полотна с изображениями основоположников - Маркса, Энгельса и Ленина растягивали на всю высоту фасада - от кромки жестяной крыши до асфальта и крепили на специальный сборный каркас.
В этот день включали уличные громкоговорители, и с раннего утра повсюду гремела бодрая, приподнятая музыка. Возле предприятий собирались в колонны демонстранты, и молодым вручали под расписку праздничную бутафорию: фанерные щиты на палках с наклеенными портретами всё тех же мудрых и спокойных лиц членов, растяжки во всю ширину колонны, раскрашенные пенопластовые символы звёзды, гербы, серпы и молоты. Бывали штуки вроде гробов в натуральную величину с надписью "Капитализм".
В центре на каждом шагу стояли торговки самодельными леденцами на палочках, раскидаями на резинках, шариками и пронзительно скрипящими канифолью вертушками. Только Седьмого ноября и Первого мая, два дня в году, власти смотрели сквозь пальцы на столь вопиющий прецедент частного предпринимательства.
Тем временем домохозяйки суетились на своих кухнях, сооружая к прибытию гостей или домочадцев праздничную закуску. А из комнат, из телевизионных ящиков, уже слышны первые звуки военного парада...
В торжественной тишине над Красной площадью разносится сигнал горна, и командующий парадом маршал Гречко, стоя на "Чайке" с открытым верхом, начинает объезд построенных для торжественного марша служащих различных родов войск.
Машина плавно тормозит перед строем, и командующий выкрикивает:
- Здравствуйте-товарищи-танкисты!.. (десантники, ракетчики, курсанты...)
Наступает напряжённая тишина - для отсчёта и глубокого вдоха - и невнятный раскатистый рёв тысяч голосов чеканит скороговорку:
- Здравия-желаю-товарищ-командующий!..
- Поздравляю вас с шестьдесят шестой годовщиной Великой Октябрьской Социалистической Революции!
Пауза.
- Ура-а-а!...
Оркестр играет "Встречный" марш, машина плавно трогается к следующему подразделению. Протяжное "ура" звучит вслед ему многократно.
Но вот объезд закончен, и маршал докладывает о готовности министру Обороны. Затем разносится общая команда "К торжественному маршу!", и начинается военный парад.
Вздёрнув подбородки и равняясь на трибуну Мавзолея, по площади ровными колоннами маршируют курсанты военных училищ. Десятки тысяч ног одновременно печатают шаг отполированными сапогами, пряжки и пуговицы сверкают на солнце, всех переполняет гордость и волнение, земля подрагивает.
А на трибуне Мавзолея, за гранитным поребриком, стоят ОНИ, мудрые и недосягаемые. В центре - Юрий Владимирович Антропов, рядом, по правую руку от него, министр Обороны Устинов. Они держат руки "под козырёк". Члены Политбюро - Черненко, Гришин, Романов, Тихонов, Лукьянов, Воротников... - все как один в меховых шапках-лодочках. От долгого стояния на одном месте слегка переминаются.
