Каникулы Уморушки (Волшебные каникулы - 2) - Каришнев-Лубоцкий Михаил Александрович (серия книг txt) 📗
- Что-то не видать... - усомнилась бабушка.
- Пожалуйста! - Калина Калиныч прошептал что-то беззвучно, и на столе появились разные кушанья: пироги, оладьи, грибы в горшочках со сметаной, орешки в туесочке, ягоды...
- С голоду не погибнем, - гордо произнес Калина Калиныч, - не таковский мы народ!
- Что верно, то верно... - прошептала бабушка и присела на табуретку: у нее почему-то враз ослабели ноги.
- Угощайтесь, - жестом хлебосольного хозяина пригласил старый лешак Петра Васильевича и его жену к заставленному разнообразной снедью столу. Отведаем даров леса - и в путь!
- Благодарствуем, Калинушка. И ты с нами садись, - попросила нежданного гостя Маришкина бабушка.
Петр Васильевич первым отважился попробовать угощенья лешака. Взяв вилку, он стал охотиться за маринованным опенком и через одну-две минуты азартной погони ловко всадил свой гарпун в желанную добычу.
- Шустрый, шельмец! - улыбнулся Петр Васильевич, разглядывая замаринованного спринтера. - Еле догнал бесенка!
- Гриб как гриб, - обиделся почему-то Калина Калиныч. - А у тебя, Васильич, рука уже не та.
На этот раз черед обижаться пришел Петру Васильевичу.
- У меня рука не та? - возмутился он не на шутку. - Да я своих апалихинских в одну секунду по три штуки на вилку нанизываю! А ваши муромские с нечистой силой грибочки! На них не с вилкой ходить, а с сетями надобно!
Еле успокоила Маришкина бабушка поссорившихся дедушек.
- Эх, вы! - пристыдила она их обоих. - Внучки в городе, может, правда в беду попали, а они тут из-за грибов войну затеяли! Ты, Петь, с лешим за одним столом сидишь, а опенка в нечистой силе упрекаешь. Стыдись, Петь, аль не совестно?
- И я хорош, - покаялся бабушке Калина Калиныч. - Наши грибочки и впрямь, наверное, от ваших отличаются. В одном лесу с Уморушкой росли, вот и стали озорниками, - он вспомнил о внучке, и вновь глаза его заволокли грусть и печаль: - Росла в лесу... а теперь - в городе... Без силы чудодейственной, без любимого дедушки... Ехать надо, ехать!
- Раз такое дело - едем, - согласился Петр Васильевич. - Старость нужно уважать, - и, кивнув на старого лешака, сказал жене строго: - Калина Калиныч постарше нас будет, так что не спорь больше.
- А я и не спорю, это ты шумишь, - сказала бабушка. - А по мне что ж: езжайте... Я ведь за Маришку тоже, ой как волнуюсь. Езжайте, Бог с вами!
Калина Калиныч сердито крякнул, но промолчал.
И дедушки поехали.
Петр Васильевич знал, что Маришка находится на попечении у его друга детства и юности. Поэтому, приехав в Светлогорск, он и Калина Калиныч сразу же отправились на квартиру Гвоздикова.
- Вот придем сейчас на Большую Собачью улицу, - радовался Петр Васильевич, широко шагая по потресковшемуся тротуару, - отыщем одиннадцатый дом, подымемся в двадцать третью квартиру, а там...
- Уморушка! - подхватил Калина Калиныч.
- Маришка! - добавил Петр Васильевич.
- Гвоздиков! - закончил список Калина Калиныч.
- Тут же они, конечно, чай поставят греть, варенье какое-никакое из шкапа вынут... - мечтал Петр Васильевич, перепрыгивая через росточки тополей, пробившихся сквозь асфальт.
- Да и мы не с пустыми руками заявимся, - поддержал его мысль Калина Калиныч. - Видал, сколько гостинцев у нас? Ну-ка, помогай тащить!
И он передал Петру Васильевичу одну из тех двух корзинок, что внезапно оказались в его руках.
Так с мечтами и надеждами пришагали дедушки на Большую Собачью улицу, разыскали одиннадцатый дом, поднялись на нужный этаж и... вскоре убедились, что в двадцать третьей квартире никого нет.
- Может быть, погулять пошли? - высказал предположение Петр Васильевич.
- Может быть, может быть... - рассеянно повторил Калина Калиныч и, напрягая что было силы свой чудодейственный слух, прислушался.
Где-то далеко-далеко он услышал биение трех дорогих ему сердец: Уморушки, Маришки и Ивана Ивановича.
- Живы... - сказал он Петру Васильевичу. - Только уж очень далеко они гулять забрались. Еле услышал бедолаг...
Дедушки вышли на улицу и стали советоваться, как быть дальше.
- Перенести их сюда - дело рискованное: уж очень расстояние большое, да и проводов нынче всяких кругом - уйма. Самим перенестись - тоже не лучшая придумка. В нашем возрасте летать - только людей смешить...
Калина Калиныч присел на лавочку возле подъезда и стал сосредоточенно думать. Чтобы не мешать ему, Петр Васильевич тихо примостился рядом, поставив корзинку с гостинцами себе на колени. Но вскоре их сосредоточенное молчание нарушил неизвестный мальчишка лет десяти-одиннадцати. Влетев сначала в подъезд, он через минуту вылетел обратно на улицу и, увидев двух старичков, греющихся на солнышке, обратился к ним сразу с двумя вопросами:
- Извините, вы тут случайно двух девочек и одного мальчишку не видели? А кота полосатого?
Петр Васильевич развел руками: нет, не видели! А Калина Калиныч вдруг заинтересовался:
- Каких это ты девчонок ищешь, вьюноша? Уж не Маришку ли с Уморушкой?
- Их! - обрадовался Петя Брыклин (Это был, конечно, он.) - А еще Костьку и Иван Иваныча.
- Про Гвоздикова ты не спрашивал, - внес поправку Калина Калиныч. - Ты о коте полосатом интересовался.
- А... Да... - замялся Брыклин и покраснел, как рак.
Почуяв неладное, старый лешак строго спросил:
- А ну-ка, мил-друг, выкладывай, в чем дело? Не стесняйся - тут все свои.
- Я - дедушка Маришки, - представился Петр Васильевич.
- А я - Уморушки, - представился Калина Калиныч. - Говори, не бойся.
- А я и не боюсь, мне уже теперь все равно... - И Петя рассказал дедушкам все, что он знал.
- Я думал, они уже вернулись из Москвы, а их еще нет... - добавил он, окончив свой рассказ.
- И может быть, не будет! - с горечью воскликнул Калина Калиныч и резко поднялся со скамейки. - Едем, Петр Васильевич! Едем в Москву!
И дедушки помчались на вокзал, забыв у подъезда свои корзины с гостинцами.
- Я с вами! - крикнул им вслед Петя Брыклин. - Я только предупрежу бабушку! Я мигом!
И он побежал говорить бабушке о необходимости отправиться срочно в туристический поход. Потом, примчавшись на вокзал, он отыскал в толпе пассажиров Петра Васильевича и Калину Калиныча, уже успевших купить билеты, и сказал им: