Тысяча и одна ночь - Автор неизвестен (читать хорошую книгу полностью .TXT) 📗
И, уговорившись со своими людьми об этом рассказе, старуха сказала:
"И когда царь Шарр-Кан обратит к вам свой слух, скажите ему: "И, услышав от изображения эти слова, мы поняли, что тот богомолец..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девяносто четвертая ночь
Когда же настала девяносто четвертая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что старуха Зат-ад-Давахи, договорившись со своими людьми об ртом рассказе, сказала: "А когда царь Шарр-Кан обратит к вам свой слух, скажите ему: "И, услышав от изображения эти слова, мы поняли, что тот богомолец один из величайших праведников и искренних рабов Аллаха. Мы проехали три дня и увидели пустынь и свернули и направились к ней и пробыли там день, продавая и покупая, как делают обычно торговцы, а когда день повернул на закат и приблизилась мрачная ночь, мы направились в ту келью, где был погреб, и услышали, как богомолец, после чтения стихов Корана, произнес такие стихи:
"Я к терпению призываю сердце, и грудь тепла,
и течет в душе огорчения море, залив все.
Если нет спасенья, то лучше смерть, даже скорая:
Ведь поистине мне приятней гибель, чем бедствия.
О блеск молнии, посетишь коль близких и родину,
И сияние красоты их яркой затмит тебя,
От меня скажи: "Как нам встретиться? Разорили нас
Войны долгие, и к залогу дверь уже рапорта".
Передай привет ты возлюбленным и скажи ты им:
"Далеко я ныне, и в церкви румов закован я".
И когда вы достигнете со мной войска мусульман и я окажусь среди них, - увидите, какую я тогда устрою хитрость, чтобы обмануть их и убить до последнего", - говорила старуха. И, услышав ее слова, христиане поцеловали ей руки и положили ее в сундук, побив ее сначала, из уважения к ней, жестоким и болезненным боем, так как мы считали подчинение ей обязательным. А потом, как мы и помянули, они направились с нею к войску мусульман.
Вот все, что было с этой проклятой Зат-ад-Давахи и со людьми. Что же касается мусульманских войск, то после того как Аллах помог им против врагов и воины захватили богатства и сокровища, бывшие на судах, они уселись и стали беседовать, и Дау-аль-Макан сказал своему брату: "Аллах дал нам победу за нашу справедливость и подчинение друг другу. Последуй же, о Шарр-Кан моему приказанию, повинуясь Аллаху, великому, славному: я намерен убить десять царей за моего отца, зарезать пятьдесят тысяч румов и вступить в аль-Кустантынию".
И его брат Шарр-Кан ответил: "Моя душа выкупит тебя от смерти, и война с неверными для меня неизбежна, даже если бы я оставался в их землях мною лет. Но у меня, о брат мой, есть в Дамаске дочь по имени Кудыя-Факан, и мое сердце охвачено любовью к ней. Она - диковина своего времени, и ей еще предстоят дела". - "И я тоже оставил свою невольницу беременной на сносях, - ответил Дау-аль-Макан, - и я не знаю, чем наделит меня Аллах. Обещай же мне, о брат мой, что если Аллах пошлет мне дитя мужского пола, ты позволишь, чтобы твоя дочь Кудыя-Факан была женою моему сыну, и дай мне в этом верные клятвы". - "С любовью и охотой, - отвечал Шарр-Кан и протянул руку к своему брату, говоря: - Если у тебя будет дитя мужского пола, я отдам за него мою дочь Кудыя-Факан".
И Дау-аль-Макан обрадовался этому, и они стали поздравлять друг друга с победой над врагами, и везирь Дандан поздравил Шарр-Кана и его брата и сказал им: "Знайте, о цари, Аллах дал нам победу потому, что мы подарили Аллаху, великому, славному, наши души и покинули близких и родных. По-моему, лучше всего нам двинуться за врагами и ожидать их и сразиться с ними. Быть может, Аллах даст нам достигнуть желаемого, и мы истребим наших врагов. А если хотите, садитесь на мои корабли и идите морем, а мы пойдем сушей и будем стойки в бою и сражении во время схватки".
И везирь Дандан, не переставая, подстрекал их к бою и произнес слова сказавшего:
Лучше благ всех - когда врагов убиваю
Иль на спинах копей несусь, нападая.
Или если гонец придет от любимой,
Иль любимый, что сам пришел, без условья".
И слова другого:
"Коль буду я жив, войну возьму себе в матери,
И в братья - копье мое, в отцы же - мой меч возьму,
Бок о бок со встрепанным, что смехом встречает смерть,
Как будто убитым быть стремится и хочет он".
А окончив эти стихи, везирь Дандан воскликнул: "Слава тому, кто укрепил нас своей великой поддержкой и отдал нам в добычу серебро и чистое золото!" И Дауаль-Макан велел войскам трогаться, и они двинулись, направляясь к аль-Кустантынии. И ускорили они ход и подошли к просторному лугу, где было все, что есть прекрасного: и резвящиеся звери, и бегающие газели, а воины пересекли многие пустыни, и вода у них вышла шесть дней назад. И, приблизившись к этому лугу, они увидели там полноводные ручьи и спелые плоды, и ту землю, подобную райскому саду, что убралась в свой убор и украсилась, и ветви ее упились вином росы и закачались, соединяя сладость райского потока с нежностью ветерка и ошеломляя разум и око, как сказал поэт:
Посмотри на сад ты сверкающий - и подумаешь,
Что разостлан плащ на земле его зеленый.
Если взор очей обратишь к нему, то увидишь ты
Только пруд большой, где вода, кружась, гуляет.
Ио душевным оком узришь величье в ветвях его:
Над главой твоей, где бы ни был ты, будет знамя.
Или, как сказал другой;
Поток-щека, от лучей блестящих румяная,
И ползет на ней молодой пушок - тень ивы.
На ногах ветвей, как браслет, вода обвивается,
Серебром сияя, цветы же - как короны.
И Дау-аль-Макан взглянул на этот луг, где сплетались деревья и пышно цвели цветы и пели птицы, и позвал своего брата Шарр-Кана и сказал ему: "О браг мой, поистине в Дамаске нег подобного места. И мы по двинемся отсюда раньше чем через три дня, чтобы мы могли отдохнуть и войска ислама ободрились бы и укрепили мы свои души для встречи со скверными нечестивцами". И они остались в этом моею и, будучи там, вдруг услышали издали голоса. И когда Дау-аль-Макан спросил о них, ему сказали: "Это караван купцов из земель сирийских, который расположился в этом месте для отдыха. Может быть, воины повстречали их и, возможно, взяли что-нибудь из их товаров, так как эти купцы были в землях неверных".
