Победитель невозможного (Электроник - 3) - Велтистов Евгений Серафимович (читать книги онлайн бесплатно серию книг .TXT) 📗
Восьмое апреля. "КОНЦЕРТ ДЛЯ ВЕРТОЛЕТА С ОРКЕСТРОМ"
Термопил Турин был одним из немногих, кто согласился бы жить в таком городе, как Ойкуменополис: он не любил выходить на улицу. А ему часто приходилось совершать путешествия в далекие страны. Турин был великим пианистом, и за много недель до гастролей билеты на его концерты были распроданы. Он легко переносил полеты любой протяженности, даже любил их, не испытывая ни малейшего признака волнения от высоты. Сидел прямо в кресле, слушал ровный шум турбин, так похожий на гудящий перед концертом зал, и мысленно играл какой-нибудь сложный этюд. Длинные, нервные пальцы пианиста всегда находились в движении. Самолеты, автомобили, воздушные такси - все это было привычно для музыканта. Но вот несколько шагов по улице от подъезда до такси, особенно в такую весеннюю погоду, могли оказаться роковыми. Несколько лет назад Турин поскользнулся на улице и вывихнул палец. Музыкальный мир был взволнован. Если бы пианист сломал себе ногу, он мог бы выйти на сцену на костылях. Но палец! Из-за него отменили все концерты. Телевидение, учитывая волнение поклонников таланта Турина, показывало резко очерченный профиль артиста и знаменитые руки, касавшиеся клавиш так легко и быстро, будто играли сразу несколько пар рук. Взглянув в окно и увидев гололед, Турин позвонил в дирекцию и отказался ехать сегодня на концерт. Администратор концертного зала долго не сдавался. Он предложил прислать за пианистом двух помощников, посыпать асфальт перед подъездом песком с солью, наконец - расстелить для верности ковровую дорожку от входной двери до автомобиля. Турин вежливо отказывался, поглядывая в окно на подтаявший лед: вскоре предстояли гастроли за океаном. Да еще не хватало, чтобы кто-то из соседей увидел, как его ведут по ковру под руки и сажают в машину. Когда Турин уселся у телевизора, вновь раздался звонок и знакомый голос директора мягко, но убедительно произнес: - Уважаемый Фермопил Иванович, хочу напомнить вам, что сегодня у вас шефский концерт. Времени без четверти шесть, а зал полон. Это школьники, Фермопил Иванович, мальчишки и девчонки. Они ждут именно вас! Турин взглянул на часы, беспокойно произнес: - Что же вы раньше не напомнили, что это шефский концерт! Теперь я точно опоздаю. - Не беспокойтесь, Фермопил Иванович! - пророкотал директор. - Машина находится у вашего подъезда. - М-м... ну ладно, пока я собираюсь, займите какнибудь ребят.
На концерты Фермопила Турина в его родном городе некоторые любители музыки не могли попасть в течение многих лет. А ребятам невероятно везло: для них давались специальные концерты. Ну кто откажется от пригласительного билета, в котором указана фамилия артиста мирового класса! Некоторые взрослые считали такой заведенный порядок несправедливым. Все приглашенные явились на концерт. Зал был полон. Ожидали Турина. Сейчас он выйдет - сосредоточенный, стремительный и гениальный. Выйдет, не видя ничего вокруг себя, кроме взмахнувшего черным полированным крылом рояля. А вышел мальчик в ученических очках. Маленький, рыжеватый, с папкой под мышкой. Все думали, что он будет произносить приветственную речь. А он - к роялю. Подошел, раскрыл ноты и пискливо произнес в стоящий рядом микрофон: - "Концерт для вертолета с оркестром". Исполняет автор. Зал ахнул ("Что за виртуоз - вертолетчик"!). Шумная волна прокатилась по рядам, слилась с первыми звуками рояля. Казалось, красный от волнения автор предполагал именно такое начало своего концерта: вслед за первой волной прилива устремились следующие - город ритмично вливался в академический зал бескрайним океаном звуков. Фыркали машины, шагали прохожие, напряженно трудились улицы. Где-то вдалеке пробили башенные часы, прозвучали детские голоса. Знакомый город открылся слушателям, город, в котором день за днем проходит жизнь. Неожиданно вступил оркестр. Пианист посмотрел в зал, улыбнулся, кому-то кивнул и продолжал играть вместе с оркестром. Хотя никаких музыкантов на сцене не было, звучали трубы, пели скрипки, трудился большой барабан, расцветив музыкальный город всеми красками. Только те, кто сидел в партере, догадались, что вместо оркестра, играл мальчик. Он сидел спокойно в первом ряду, задрав нос к потолку, а из-под его синей куртки лилась оркестровая музыка. Электроник заранее договорился с Профессором, что будет помогать ему оркестровым сопровождением, - ведь было объявлено, что концерт с оркестром, и он записал на вмонтированный внутри себя магнитофон отрывки симфоний, заимствованные у классиков. Они отрепетировали выступление, и сейчас Электроник играл роль оркестра. Радости и печали большого города целиком захватили слушателей. Они будто шли по тротуару, ощущая дружеское тепло нагретого камня; уступали дорогу малышам, издали слыша стук спешащих башмаков; засыпали, глядя на звезды в окне, уронив раскрытый учебник; встречали новый день, радуясь восходу солнца, - школьники притихли, пораженные тем, как точно знает самоуверенный автор Концерта их жизнь. Музыка гремела все настойчивей, и в глазах слушателей замелькали разряды молний. Пианист и мальчик-оркестр увлеклись исполнением и подходили к опасному рубежу для человеческого слуха, когда даже самая приятная мелодия может вызвать боль. В такие мгновения музыка становится зримой, и замысел композитора, который писал свое сочинение на нотной бумаге обыкновенной авторучкой, воплощается в странных символах. Вслед за резкими вспышками, какие иногда наблюдают летящие в корабле космонавты, зрители видят фантастические силуэты, танцующие фигуры, бесконечные просторы космоса; некоторым при этом чудится, что они стоят у классной доски, пытаются вспомнить какие-то формулы, но им лень поднять руку, раскрыть рот, лень даже думать про формулы. В этом зрительном восприятии сочинения Королькова не было ничего удивительного. Как известно, музыка отражает в звуковых образах черты своего времени, какие-то важные идеи. Вавилонская клинопись, никем пока не расшифрованная, представляет, как догадываются ученые, запись мелодии, сопровождающей древний миф. И музыкальная теория Птолемея выражает его космологию с неподвижным Солнцем в центре мира. А сочинение Профессора, конечно, опиралось на современные знания, и прежде всего - на математику, иначе его не мог бы так легко усвоить и великолепно инструментовать Электроник. Мальчик-пианист и мальчик-оркестр понимали друг друга прекрасно. Но вот оркестр умолк - город затих, наступила ночная тишина. Звучал лишь один рояль, звучал так, будто это стрекотал вертолет. Вертолет поднимался все выше и выше - над людьми, над ночью, над миром, пока не исчез среди звезд... Автору "вертолетного концерта" хлопали от души. А он вскочил со стула, забыв ноты, поспешно ушел за кулисы. И там увидел знаменитого пианиста. - Поздравляю, - горячо сказал Турин, пожимая руку юному коллеге. - Как тебя зовут? Неужели ты сам сочинил? Профессор был страшно перепуган: Фермопил Турин слышал его сочинение! Он втянул голову в плечи и что-то лепетал в ответ. Потом увидел Электроника и обрадовался. - Это вот он, - указал Профессор на товарища, - научил меня когда-то играть по формуле Рихтера. Турин придирчиво осмотрел Электроника: он догадался, что под его одеждой спрятан магнитофон. - Это ты изображал оркестр? - спросил он. - Я, - спокойно сказал Электроник. - Формулу Рихтера я пытался вывести, но, конечно, не сумел: искусство слишком сложно для математического анализа. Зато я научился некоторым музыкальным приемам. - Великолепно, - пробормотал Турин. - Ты мне потом расскажешь о своей работе... - Он торопился на сцену. - Не исчезайте после концерта, друзья. Мне нужно с вами поговорить. Он вышел на сцену. Сел, положил руки на клавиши и с минуту сидел неподвижно, с интересом разглядывая забытые Профессором ноты. - Формула Рихтера... - сказал он тихо. - Значит, возможна и формула Турина? - Я знаю семьдесят девять математических символов начала вашей игры, - подтвердил Электроник, услышавший произнесенные вслух мысли. - Для формулы это мало. Хотите, нарисую их в воздухе? Очень странно, но Турин услышал математика, посмотрел на него, стараясь угадать, не шутит ли он, и понял: мальчик говорит правду. Сказал в ответ быстро, почти не разжимая губ: - Сейчас не надо. Потом покажешь. Математику Турин не любил еще со школьной скамьи, ему иногда снились мрачные сны об экзаменах по тригонометрии. Но сейчас, как ни странно, упоминание о формуле заинтересовало его. Он сосредоточился, решил играть для этих загадочных мальчишек. Турин играл Чайковского.
