Хорошая работа - Фролов Иван (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
— Смотри, машина! — вскрикнул шофер, увидев свет фар.
— Теперь — скоро. В овраг спустимся, а там совсем рядом.
Но еще прошло немало времени, пока они, уставшие, выбившиеся из сил, приволокли к машине злополучный плетень.
У обоих пальцы закоченели и почти не слушались. Уже не обращая внимания ни на дождь, ни на грязь, стоя по колено в воде, они прилагали все усилия, чтобы затискать плетень поближе к колесам.
Наконец все сделано.
Они забрались в кабину. Мотор застучал, грузовик вздрогнул и… тронулся с места.
…На элеваторе никого не ждали. Узнав Бориса, директор всплеснул руками:
— Никто из шоферов не вернулся! Один только ты… — и закричал уборщице: — Подкиньте в печку дров, чайку согрейте! Ведь ночь, какая ночь, а он… орел!
— Да, орел! — Борис кивнул головой в сторону Сани, поднимавшейся на крылечко конторы. — Кабы не эта… пионерка, плавать бы мне в Черном доле!
Машина тронулась, направляясь к приемной камере элеватора.
Израиль Моисеевич Меттер
Родители приехали (из повести «Товарищи»)
Родители Пети Фунтикова приехали неожиданно. Он аккуратно писал домой, получал из дому письма, заполненные сельскими новостями: хлеб государству сдали, «Тамарка» занозила ноту, Николай перешел в третий класс, — но в этих письмах ни слова не говорилось о том, что родные собираются в Москву.
В училище отец пришел днем. Узнав у вахтера, как пройти к директору, он закурил, предложив вахтеру папиросу, и сказал:
— У вас тут мой сын учится.
— Хорошее дело, — сказал вахтер.
— Фунтиков по фамилии. Часом, не слыхали?
— Не пришлось, — вежливо ответил вахтер.
— Ну, это хорошо. Значит, не балуется.
Иван Андреевич хотел было сразу уйти, но ему вдруг показалось, что это невежливо, человек обидится, и поэтому он спросил:
— Как у вас с дождями?
— Перепадают.
— И нам нынче грех жаловаться. Осадков хватает. На будущий год электростанцию монтируем. Вот приехал в «Сельэлектро» за проектом…
Вахтер понимающе кивнул головой, и Иван Андреевич пошел к директору.
Директора в кабинете не оказалось. Женщина — управделами — поинтересовалась, может ли он подождать, но Иван Андреевич сказал, что времени у него мало — надо к двум часам поспеть в «Сельэлектро».
Управделами объяснила ему, как пройти в мастерские.
Проходя по коридору, отец увидел на одной из дверей надпись: «Комитет ВЛКСМ». Постучавшись, он вошел.
За столом сидела девушка лет двадцати.
— Будем знакомы, — сказал отец. — Фунтиков, Иван Андреевич. Горьковской области, село Отрадное, колхоз «Трудовик».
— Наверно, к сыну в гости? — улыбнулась девушка.
— И в гости и по делам. Вы с моим Петром знакомы?
— Немного.
— Ну, как он справляется?
— Его выбрали старостой в группе.
— Это хорошо, — сказал отец. — Только он нам ничего про это не писал. Ну, а еще какие у него нагрузки?
— Больше никаких.
— Парень здоровый, работящий.
— Так ведь хорошим старостой не так-то просто и быть.
— Это мы всё проверим, — сказал Иван Андреевич строго, хотя в глубине души уже гордился сыном. — Здоровье у него каково? — спросил, поднимаясь со стула.
— Вполне здоров.
— Это мать интересуется, — словно извиняясь, пояснил Иван Андреевич. — Воды у вас можно попить?
Девушка дала ему воды, и пока он пил, ему хотелось, чтобы она еще что-нибудь рассказала про Петра.
— Работает ваш сын по третьему разряду.
Она пояснила, что в первом году обучения получить больше третьего разряда нельзя.
Иван Андреевич потрогал себя за усы.
— Так, понятно, — сказал он.
На сына он все-таки был в обиде: мог бы и сам написать домой о своих делах и не заставлять отца расспрашивать.
Попрощавшись с девушкой, он спустился во двор и сказал жене:
— Идем к Петру.
— А где он сейчас, Ванюша?
— Где положено. В мастерских.
Идя через длинный двор и приноравливаясь к мелким, беспокойным шагам жены, он говорил:
— С мелочами к нему не привязывайся. Не маленький. Чтобы потом от товарищей не было стыдно.
Он искоса посмотрел на жену, увидел, что она волнуется, да и сам он был взволнован, и ему захотелось ее успокоить. Он дотронулся до ее руки:
— Сына твоего, Катя, пока не ругают.
Она радостно взглянула на него, ожидая продолжения, но он сурово добавил:
— Так сказать, по предварительным сведениям. Самим надо посмотреть.
— Здесь-то побольше нашего понимают! — рассердилась вдруг жена.
— Пожалуй, больше нашего никто не может понимать, — терпеливо объяснил ей Иван Андреевич. — Потому что ты ему мать, а я — отец.
Он собирался развить мысль о требованиях, которые родители должны предъявлять к своим детям, но жена отмахнулась:
— Ты мне сына скорее покажи…
Стоя во дворе в ожидании мужа, она уже успела ко многому присмотреться. Рядом оказалась дверь в столовую. Когда дверь распахивалась, пахло оттуда хорошо: тянуло свежим теплым хлебом и жареным мясом. Пробегали официантки в белых передниках. Вышел проветриться повар в белом колпаке; постоял, покурил у входа. Екатерине Степановне понравилось, что он в кухне не курит и что он не толстый, как иногда бывают повара, а стройный, худенький, в очках, похож на агронома. Она хотела спросить у него, большой ли приварок у них в столовой, но постеснялась. Когда повар ушел, Екатерина Степановна заглянула в приоткрытую дверь, но дежурный в халате не пустил ее, и это ей тоже понравилось: чего ради пускать посторонних в верхней одежде в столовую — еще грязи наносят. Опытным глазом хозяйки она успела отметить, что столы — на четырех человек — накрыты белой скатертью, хлеб нарезан толстыми, аппетитными ломтями; в прихожей — умывальник и на круглой палке — сшитое концами полотенце.
И, несмотря на то что столовая понравилась Екатерине Степановне, ей стало немного тоскливо оттого, что сын ест еду, приготовленную не материнскими руками: вряд ли здешний повар знает, что Петя не любит морковку в супе.
Пока она здесь стояла, через двор деловито пробегали стриженые ремесленники. Она даже остановила одного и спросила, который час, и пока он отвечал, внимательно осмотрела его. Ботинки и одежда были крепкие, ладно пригнанные.
Сейчас, идя рядом с мужем, она хотела только одного: увидеть поскорее сына. Да, пожалуй, еще, чтобы Иван Андреевич ушел по своим делам и она смогла бы поговорить с Петей обо всем досыта.
Когда они поднялись во второй этаж, дверь на площадку распахнулась и из мастерской донесся веселый, разноголосый визг напильников, как будто их настраивали для согласного хора. На площадку вышел паренек в синем рабочем халате. С нескрываемым ребячьим любопытством он посмотрел на них и даже описал около них полукруг.
— Вам Матвея Григорьевича? — спросил паренек.
— Мы к сыну, — сказала Екатерина Степановна.
— Погоди… — остановил ее муж. — Ты кто будешь?
— Бойков, Сергей, из шестой группы.
— Слесарь?
— Учусь.
— Так вот что, Бойков Сергей: тут у вас мой сын старостой, Фунтиков по фамилии.
— Петя? — обрадовался Сережа. — Правильно, староста в нашей группе. И живем в одной комнате. Я сейчас Матвею Григорьевичу скажу, что вы приехали.
Петя работал в самом дальнем конце мастерской; Сережа подбежал к нему, уже задыхаясь:
— Отец с матерью приехали… Стоят на площадке… Иди к Матвею Григорьевичу.
Мастер отпустил его, сказав, что он может проводить родителей в красный уголок.
— Возьми вот у меня чистые концы и вытри руки, — добавил мастер, осмотрев ученика. — Да беги скорее! Небось, ведь и не слышишь, что я тебе говорю.
На площадке Петя с ходу поцеловал мать, а отцу подал руку. Мать заахала, увидев сына; отец сделал серьезное лицо и потрогал себя за усы.
