Потапов, к доске! - Крюкова Тамара Шамильевна (книги полные версии бесплатно без регистрации txt) 📗
— Вы бы сами лучше за своим планером смотрели, спецназ сушёный, — взъерепенилась Майка и засюсюкала с малышом: — Ванечка, ты же хороший мальчик? Положи самолётик.
Ванечка ухватился за планер, всем своим видом показывая, что лестью его не купишь.
Нужно было принимать решительные меры. Женька скомандовал:
— Лёха, давай я ему руки разожму, а ты вытаскивай планер.
Сказано — сделано. Женька вцепился в карапуза. Лёха — в планер, карапуз заревел. Майка с криком: «Сейчас же отпусти его!» — бросилась на спасение брата. Образовалась куча мала. Скоро было не разобрать, кто в кого за что вцепился и куда тащит. И тут раздался треск…
Когда прибежал Жорик, охранять было уже нечего. Вернее то, что осталось от планера, можно было не охранять. Жорик увидел обломки, и по выражению его лица Женька с Лёхой поняли, что двор — это не то место, где бы им сейчас хотелось находиться.
Не разобравшись, что к чему, Жорик пообещал накостылять виновному и тут же выполнил своё обещание. Причём виновным оказался Лёха, потому что бегал он гораздо медленнее Женьки.
Позже друзья сидели в укромном месте за домом. Лёха прикладывал ко лбу монету.
— Теперь ещё шишка вскочит, — угрюмо сказал он.
— Шишка — это пустяки! Это пройдёт. Мне от несправедливости больно, — рассуждал Женька, отчаянно жестикулируя.
— Угу, — кивнул Лёха, а Женька продолжал:
— Ведь всё из-за этой Майки. Я же ей человеческим языком говорил: «Не подходи». А она ещё этого Ваньку-встаньку с собой приволокла. И ей как с гуся вода. Вот что обидно и больно!
Лёха потрогал набухающую на лбу шишку и подумал, что лучше бы ему было больно от несправедливости. Он бы потерпел.
Рабочая неделя
Дежурство
С нового учебного года у Лёхи и Женьки ввели кабинетную систему. Каждый предмет изучали в специальном кабинете, а на переменах приходилось переходить с места на место. Может, кто и считал, что это не очень удобно, но Женька сразу понял, какие большие перспективы открывает кочевая жизнь. Мало того что, если опаздывал на урок, всегда находилось объяснение: мол, не сразу нашёл класс. Вдобавок в каждом кабинете было много интереснейших штуковин.
В среду Женька и Лёха дежурили по классу. Нельзя сказать, что Женька любил дежурить, но на этот раз ему не терпелось приступить к своим обязанностям, потому что первым уроком по расписанию стояла биология, а Женька уже давно нацелился обследовать этот кабинет. Это был самый интересный кабинет в школе, если не считать кабинета химии. Чего тут только не было: и аквариум с рыбками, и клетка с хомяками, и даже настоящий скелет из пластмассы.
К тому же сегодняшнее дежурство таило в себе и другие скрытые достоинства. Женьке уже недели две нравилась Синицына, но кроме как дёрнуть её за косу или выбить из рук портфель, повода к общению не представлялось. И вот Женьке улыбнулась удача. Он знал, что Синицына хочет покормить хомячков, поэтому накануне в разговоре как бы невзначай обмолвился, что дежурит в кабинете биологии.
— Приходи, так и быть, тебя впущу. Только учти, больше никого не притаскивай, — щедро предложил он.
Женька явился в школу ни свет ни заря и тотчас побежал в учительскую за ключом от кабинета.
В день дежурства Женька нервничал. Интересно, придёт или нет? От этих девчонок всего ожидать можно. Дверь открылась, но, к Женькиному разочарованию, в кабинет вошёл Лёха.
— Чего это ты меня не подождал? Я за тобой зашёл, а твоя мать говорит: «Он уже в школе».
Женьке не очень хотелось обсуждать этот вопрос, поэтому он ловко перевёл разговор на другую тему.
— Смотри, чего это тут треугольник валяется? Он же из кабинета математики. Здоровый какой. Голова пролезет.
— Не, не пролезет, — отмахнулся Лёха.
В этот момент дверь распахнулась, и вошла Синицына.
— Привет, мальчики. Чем занимаетесь? — спросила она.
— Да вот, у нас тут спор вышел — слабо голову в треугольник просунуть или нет, — объяснил Женька.
Синицына оценивающе посмотрела на треугольник и заявила:
— Слабо. Уши не пролезут.
— Вот и я говорю, что он маленький, — подтвердил Лёха, воодушевлённый поддержкой Синицыной.
Теперь Женька просто обязан был доказать свою правоту, чтобы Синицына видела, на чьей стороне истина.
— На спор, пролезут! Спорим на поход в «Макдоналдс»!
— А деньги откуда возьмёшь? — усмехнулась Синицына.
— Моё дело. Ну, давай! — Женька всучил треугольник Лёхе.
— Если тебе деньги девать некуда, — пожал плечами Лёха и, взяв треугольник, без особого энтузиазма попытался надеть его на голову.
Как и следовало ожидать, треугольник был слишком узок и не надевался, но неудача Женьку не испугала. В нём проснулся азарт спорщика, и немудрено. Ладно бы ещё они были один на один с Лёхой, но потерпеть поражение при Синицыной!
— Ты нарочно не стараешься. По-честному надевай! — распалился Женька и стал помогать Лёхе просунуть голову в треугольник.
Бедный Лёха выпучил глаза и, тщетно пытаясь отбиться от ретивого помощника, вскричал:
— Ты, что ли, с ума сошёл? Ты мне все уши оборвёшь!
И тут настал момент Женькиного триумфа. Лёхина голова проскользнула в дырку треугольника безо всякого урона ушам. Женька ликовал.
— Что я говорил! — воскликнул он, с видом победителя поглядывая на Синицыну.
— Только учти, я тебе «Макдоналдс» не обещал, — напомнил Лёха.
Но он напрасно беспокоился. Женька был не из тех, кто добивает поверженных. Ему было достаточно моральной победы в споре. К тому же Синицына должна видеть, какой он благородный, поэтому Женька великодушно сказал:
— Ладно, я и не требую.
Успокоившись, что в «Макдоналдс» ему никого вести не придётся, Лёха принялся снимать треугольник, но не тут-то было. Лёха вертел противную деревяшку и так и сяк — всё напрасно.
— Ну чего ты там с ним возишься? — спросил Женька.
— Попробовал бы ты его снять. У меня уши не пролезают, — пожаловался Лёха.
— Опять твои знаменитые уши! — рассмеялся Женька. — Если они туда пролезли, значит, и оттуда вылезут. Закон логики.
Скоро Лёха на собственном опыте убедился, что у каждого закона есть исключение. Конечно, по всем правилам голова должна была пролезть в дырку, но, не повинуясь никаким правилам и законам, уши не пролезали. Близилось начало уроков. В коридоре послышался топот и голоса тех, кто не любил опаздывать и загодя являлся в школу.
