Потапов, к доске! - Крюкова Тамара Шамильевна (книги полные версии бесплатно без регистрации txt) 📗
Когда на уроке истории он услышал свою фамилию, то по старой привычке занервничал, но Женька ободряюще кивнул, и Лёха воспрянул духом. Он медленно вышел из-за парты и очень медленно пошёл к доске, чтобы домашнему заданию было время вспомниться, но, к своему ужасу, понял, что ничего само собой в его голове не всплывает.
— Что же ты молчишь, Потапов? — спросила Нина Петровна.
— Это он сосредотачивается, — с места заступился за Лёху Женька.
Лёха с благодарностью посмотрел на друга. Тот жестами показывал: давай, давай. А чего там показывать? Лёха и сам с удовольствием выдал бы, если бы ему было что. Урок предательски не вспоминался. Когда Лёха понял, что ждать ему придётся слишком долго, пока всё всплывёт само собой, он стал про себя приговаривать: «Это критический момент. Момент критический». Но и это не помогло.
— Так, значит, урока ты сегодня не знаешь, — сказала Нина Петровна, и Лёха понял, что это последний шанс что-нибудь ответить. И он ответил.
— Я учил, — сказал Лёха таким трагическим голосом, что Нина Петровна просто не могла не задать ему наводящие вопросы.
— Ну хорошо, — сказала она. — Кто командовал русским флотом во время русско- турецкой войны?
И тут Лёха вспомнил. Сама собой, безо всяких усилий перед его мысленным взором всплыла картинка из учебника, на которой был изображен портрет адмирала с орденами и с подзорной трубой. Лёха так отчётливо представил себе эту страницу с портретом в верхнем левом углу, как будто видел перед собой фотографию, но весь ужас был в том, что на подпись под фотографией мысленного проявителя уже не хватило. Она так расплывалась, что разобрать её не было никакой возможности.
Лёха посмотрел на Женьку и сделал страшные глаза. Женька понял, что в их системе обучения произошла осечка. Надо было срочно выручать друга, и он показал на свои уши.
Лёха просиял. Ну конечно, теперь он и сам вспомнил, что фамилия этого адмирала была связана с ушами. Он ещё давно хотел ему для наглядности уши пририсовать, но не успел, потому что стал ультрарапидом и времени на то, чтобы засиживаться над уроками у него не было.
Лёха бойко выпалил первую ушастую фамилию, которая сама собой безо всяких усилий всплыла в его памяти.
— Адмирал Ушинский.
— Кто-кто? — переспросила Нина Петровна таким тоном, что Лёха сразу понял, всплыло что-то не то. Он в отчаянии взглянул на Женьку ещё раз. Тот с такой силой колотил себя по ушам, как будто хотел, чтобы они совсем отвалились.
— Пьер Безухов, — отчеканил Лёха.
Что тут началось! Класс буквально взорвался от хохота. Все прямо животики надрывали, как будто им показывали три кинокомедии сразу. И что обиднее всего, вместе со всеми смеялся Женька.
Конечно, Лёха вспомнил, что Пьера Безухова он в кино про «Войну и мир» видел, и тот не только не был адмиралом, но вообще не воевал. Только теперь это было всё равно.
Вернувшись на своё место, Лёха открыл учебник. С верхнего левого угла страницы на него глядел портрет адмирала с орденами и с подзорной трубой, под которым было чётко написано: «Ф.Ф. Ушаков».
На этом Лёхины злоключения не кончились. В критический момент на литературе он вспомнил первую строчку стихотворения, а на русском языке рамочку, которой было обведено заданное на дом правило.
Под дороге домой Женька успокаивал друга:
— Это оттого, что ты недостаточно натренировался. Вот позанимаешься по системе ещё пару недель, и всё чётко вспоминать будешь.
Но заниматься по системе Лёхе не дали. Теперь каждый день после работы папа не просто спрашивал: «Уроки выучил?», — а проверял, как он их выучил. А жаль. Ведь ещё немного, и Лёха мог бы стать человеком нового типа.
Вундеркинд
Слава
Женщины очень непостоянны.
Женька понял это на собственном опыте. В последние дни Лена Синицына, которая нравилась ему уже целый месяц, смотрела на него как на пустое место. Сначала Женька не придал этому значения и попробовал испытанные способы обратить на себя внимание: пулял в неё жёваной бумагой из трубки, дёргал за косу, но вместо того, чтобы в ответ стукнуть его книжкой или ещё как-нибудь по-человечески ответить на его душевные порывы, Синицына красноречиво повертела пальцем у виска и заявила:
— Дурак ты, Москвичёв. У тебя ума только на такие глупости хватает. Лучше бы делом занялся, как другие.
После этой тирады Женька понял, что у него есть соперник. Неспроста в последнее время Ленка то и дело трещала о Вадике Груздеве, с которым училась в музыкальной школе: что он талантливый и что будет учиться в консерватории. Стоило Женьке постичь истину, как он почувствовал непреодолимую неприязнь к юному дарованию. «Тоже мне, вундеркинд пузатый. Тюфяк занюханный», — сердито подумал Женька. По правде говоря, сам он тоже был далеко не культурист. Но он понял главное: для Синицыной важна слава, а не человек.
За обедом Женька включил стоящий на столе приёмник. Кухня заполнилась звуками фортепьянной музыки. «И дома покоя нет», — мрачно подумал Женька, выключил радио и тут из окна увидел, как Синицына с огромной нотной папкой прошествовала в музыкальную школу. Казалось, все только и думали о том, чтобы лишить Женьку душевного покоя.
Выход был один — прославиться. Женькино воображение заработало. Особенно ярко представилось, как Ленка раскается, что предпочла ему толстяка Вадика, и будет просить прощения, а он даже не посмотрит в её сторону. Женька так четко увидел сцену унижения Синицыной, будто это случилось наяву, но когда он попытался придумать хотя бы один способ стяжать себе славу, в голову ничего не приходило.
Пока Женька бился над этой нелёгкой задачей, ему на глаза попалась кипа рекламных проспектов и журналов, которые они с папой принесли с выставки компьютерной техники. Женька набрал всего, что давали. Он не слишком задумывался зачем, решив, что дома разберётся. Сейчас было самое время этим заняться. Женька бегло пролистывал буклеты, отбрасывая в сторону всё, где не было картинок и описаний игр. Просмотрев очередной журнал, он уже собирался отбросить его в кучу другого бумажного мусора, как вдруг его внимание привлекла подпись под статьёй: Евгений Москвичёв.
