Синий город на Садовой (сборник) - Крапивин Владислав Петрович (книги бесплатно без онлайн .TXT) 📗
— Винцент, он там, у тебя в мешке.
Его фокус никого не обрадовал. Тетя Дуся насупилась:
— Ты, Яковлич, давай без этого. У нас игра честная и твои бесовские штучки нам излишние.
— Не буду, не буду…
И хотя был он колдун и фокусник, играл неудачливо. Наверно, потому, что отвлекался. Часто уходил к себе, а когда возвращался, от него все крепче попахивало “Московской”. Наконец после очередной игры он сказал “минуточку, сударыни” и больше не появился. Видать, прилег за своей ширмой с тиграми.
— Ну и ладно, — проворчала тетя Дуся. — Или игрой заниматься, или с бутылкой целоваться. А то захотел два горошка на ложку…
— Хоть и силен во всяком колдовстве, а она, проклятущая, все одно сильнее, — умудренно добавила тетя Катя.
На обезьяньем личике Ферапонта было полное безразличие, словно речь — о незнакомом.
В тот вечер играли еще долго. Наконец Людмила сказала с досадой:
— Винька, ты чего “нос утри” никак не вытащишь? Оно у меня на всех картах, я никак не могу закрыть.
— А и правда, — заметила тетя Дуся. — Давно не выкликал.
— Причем тут я? Если не попадается! Я же вслепую тащу!
— Вслепую-то вслепую, да уж шибко долго нету… Может, завалился куда бочонок-от?
Решили проверить. Расставили бочонки по порядку — в шеренги по десять. Того, что с числом тридцать три, не было.
— Я же говорила! — обрадовалась Людмила. Потому что проигрыш ее теперь оказался недействителен.
— Куда его унесла нечистая сила? — всерьез обеспокоилась тетя Дуся. А тетя Катя глянула на дверь.
— Может, это опять он, фокусник наш?
— Нет, — заступился за Рудольфа Винька. — Я “Нос утри” вытаскивал, когда он уже ушел. Я им средний ряд закрыл три игры назад…
— Ну, тогда в кармане посмотри! — велела тетя Дуся. Винька обиженно вывернул на штанах единственный карман.
Тетя Дуся окончательно расстроилась:
— Что за напасть! Может, в щель укатился? Вроде, ничего на пол не падало.
— Как же не падало! — резким своим голоском вдруг напомнил Ферапонт. — Вы же сами один раз рукавом пуговицы смахнули.
— А и правда!.. Тогда и смел а , наверно. Завтра надо пошарить под полом. Щелей-то в ём, как в заборе…
На этом игра закончилась, Винька пошел спать в блиндаж.
Ферапонт в блиндаже больше не ночевал. Он устроил себе гнездо на чердаке. Тетя Дуся сперва ворчала: “Спалишь нас своими папиросами…” Но Ферапонт пообещал курить только на дворе, и хозяйка успокоилась.
Винька не стал зажигать свечу. Он уже привык и не боялся темноты.
Потому что темнота, это вовсе не Тьма. Темнота — это просто, когда мало света или вовсе нет его. Даже и без света, в темноте, мир остается прежним, обыкновенным, и самая большая опасность в нем — набить шишку…
Тьма — другое дело.
Лежа в блиндаже, Винька часто размышлял о природе Тьмы. И чем больше размышлял, тем понятнее делалось, что Тьма многообразна. У нее множество разных слоев и пространств. И множество сил, которые живут в слоях мрака.
Эти силы не обязательно враждебны. Они могут быть просто чужими. Совершенно иная природа, которая живет по законам, неведомым человеку. Ну, вроде тех черных существ на ночном рынке. Если их не задевать, не соваться близко — не тронут. Но если зазеваешься, раздавят, разотрут во мгле, не заметив, как трактор не замечает букашку. И как их винить за это?
А есть в многоэтажных черных пространствах особенно глубокие и беспросветные норы. В них-то и рождаются духи Тьмы. Вроде того, которого Винька неосторожно выпустил из мячика…
Винька съеживался под одеялом. Вызывал в себе спасительную память о солнце.
Солнышко ясное,
Золотое, красное,
Пусть все буде хорошо
Со всеми, кого я люблю…
И со мной…
И пусть у Кудрявой получится операция…
Если страх становился слишком сильным, Винька звал Глебку. Тот усаживался на край топчана и молчал успокоительно. Порой даже ладонь клал на одеяло: не бойся, мол…
Делалось гораздо легче, хотя совсем страх не уходил.
Он и не мог исчезнуть полностью, страх-то. Он — неотъемлемый признак Тьмы. Как бы ее запах. И Винька покорно впитывал его. Хочешь исследовать Тьму — дыши ее воздухом, никуда тут не денешься.
К тому же, Винька знал: Тьма, где есть страх, еще не самая полная. Ведь если чего-то боишься, значит это что-то еще не случилось. И значит, есть хоть самая маленькая надежда, что и не случится. А если есть надежда, абсолютной Тьмы быть не может. Надежда — это проблеск.
Абсолютная Тьма — когда в ней уже нет страха. В ней только безнадежность.
Один раз Винька увидел сон про такую безнадежную Тьму.
Ему приснилось, что все умерли. И мама, и папа, и все-все на свете. Он один на Земле. И нечего ждать, не на что надеяться, нечего желать — потому что бесполезно. Плакать, кричать, звать — тоже совершенно бесполезно. Не будет больше ни-че-го.
Кстати, там не было темноты. Винька стоял посреди ровного пустого поля и видел одинокий телеграфный столб с оборванными проводами. И светило тусклое, какое-то лиловое солнце. Но все равно это была абсолютная Тьма. Абсолютнее той полной черноты, которую Винька видел в отверстии мячика. Н е п р о н и ц а е м а я. Винька хотел умереть, чтобы не ощущать этой самой безнадежной безнадежности, но и умереть было нельзя. Такая Тьма была сильнее смерти…
Но и она не была сильнее в с е г о.
Через нее острым своим плечом пробился Глебка. И взял Виньку за руку.
— Идем…
Тут же погасло лиловое солнце, спустился сумрак. Но это был обыкновенный сумрак, в нем пахло клевером и дождем.
Винька и Глебка долго шли в сырой траве, пересекли в темноте ворчащий теплый ручей, и впереди проступила синяя щель рассвета. В ней видны были силуэты причудливых крыш и пирамид. Что там, Винька не узнал, сон кончился. Винька отчаянно ухватил его за хвост, не дал забыться и долго лежал в темноте, перекатывая воспоминание взад-вперед.
И наконец понял важный закон.
Да, Абсолютная Тьма может существовать. Но она не может быть вечной. Она — как пограничная полоса. Пускай очень широкая, но все же ее можно перейти. Или переждать. Надо только собраться с силами. Или дождаться, чтобы кто-то пришел на помощь. Перейдешь, дождешься — и там… ну, непонятно, что там. Возможно, совсем иной, неведомый мир (кто знает, вдруг тот самый, где теперь Глебка?). Лучше он или хуже, неизвестно. Однако ясно, что там опять есть надежда…
На следующий день бочонок “Нос утри” так и не нашли. В полу и правда хватало щелей, но не таких, чтобы бочонок провалился.
Тетя Дуся опять помянула нечистую силу, а тетя Катя снова вслух заподозрила Рудольфа.
Винька подумал: “А может, и правда он? На расстоянии, с помощью колдовства…”
Но зачем Рудольфу бочонок от лото?
А кто его знает!
Все-таки Рудольф Яковлевич Циммеркнабе имел отношение к Тьме. Ведь тот черный мрак в аттракционе “Человек-невидимка” был не просто темнотой. Он, как ни верти, — кусочек Тьмы. Пускай, нестрашной, из самых верхних слоев, почти шуточной, но все-таки… Подозрительность по отношению к иллюзионисту-пьянице не оставляла Виньку. Непонятный он человек. Ферапонт — другое дело. Просто несчастный парнишка, больной и попавший в сети злого фокусника… Или не злого, а тоже несчастного. Но такого, кто знается с духами Тьмы…
Без числа тридцать три какое лото?
Тихий Никита обещал выточить в мастерской новый бочонок и вырезать на нем цифры, но это после каникул. А пока он занят был своей картиной. Поэтому вечером решили поиграть в подкидного. Вчетвером — в самый раз. Рудольф и Ферапонт куда-то ушли. Может, снова подрабатывать в ресторане.
Но Людмила Виньку к игре не допустила.
— От тебя пластмассовой дрянью несет! Опять копался на свалке?
