Голубятня на желтой поляне (сборник) - Крапивин Владислав Петрович (книги онлайн txt) 📗
Янка сказал:
— Ничего. Он же не один…
— Сегодня директорша про него спрашивала, — насупленно проговорил Гелька. — "Не знаешь, куда подевался Юра?" Я говорю: "Кажется, в Нейск уехал…" — "Почему же не взял документы?" Я говорю: "Не знаю…" А что ещё сказать?
— Будет заваруха, — озабоченно сказал Янка.
Но несколько дней прошли спокойно. По крайней мере, Гельку и Янку вопросами никто не тревожил.
…Из школы они ходили мимо детской поликлиники, вдоль старой стены, где в нишах прятались заросшие лавочки. И каждый раз молча вспоминали, как летом познакомились здесь. Как Янка попал в засаду. Но не говорили про это. Янка молча улыбался. Гелька сердито поддавал коленками тяжёлый портфель с бронзовой ящеркой на крышке. Ящерка — это был такой значок, длиной со спичку. Однажды Гелька расцарапал им ногу, снял с крышки и прицепил под воротник.
— Зачем прячешь-то? — удивился Янка. — Носил бы на рубашке.
— Да ну, на рубашке… Скажут: как девчоночья брошка.
— Ничего не девчоночья, просто значок… Хорошая какая ящерка. Как живая… Откуда она у тебя?
— Я разве не рассказывал? Папа её в лесу нашёл, в траве, недалеко от скважины. Спрашивал там: чья, кто потерял? Говорят: не знаем. Ну вот он мне и привёз… Смотри, Янка, друзья-приятели топают!
Впереди, шагах в тридцати, шли Васька и Алёшка Листов. Гелька звал про себя Алёшку "Огонёк", но другие звали его "Листик". Алёшка был в новенькой зелёной форме второклассника. Васька блестел на солнце.
— Во, прогульщики, — обрадованно сказал Гелька.
— Почему? — возразил Янка. — Может быть, как мы…
У Гельки почему-то отменили урок географии, а Янку отпустили с физкультуры, потому что у него на шведской стенке вдруг закружилась голова.
— Нет, у них сейчас математика, я знаю… Эй. Ог… Листик! Васька! А ну, стоп! Лодыря гоняем, да?
Алёшка обернулся, а Васька замер. Потом, не шевельнув туловищем, Васька развернул на сто восемьдесят градусов квадратную голову (тихонько заскрипела ребристая шея). Резиновые губы растянулись в улыбке, коротенькая макушечная антенна весело изогнулась. Но тут же Васька насупился и сказал:
— А чё… Она сама…
— Нас прогнали, — деловито сообщил Листик. — Вернее, его. А меня заодно…
— Как это вы достукались? — весело удивился Янка.
Листик бросил на Ваську косой взгляд:
— Да ну его… Сам виноват. Всё время подсказывает на уроке…
— Да?! А если они сосчитать не могут! — взвинтился Васька. Затанцевал на тонких дюралевых ногах и привёл голову и туловище в нормальное положение. — Такие задачки смехотворные, а они…
— Не у всех ведь мозги электронные, — сказал Гелька. — Ты, Василий, смотри. Будешь своими способностями хвастаться, тебя ребята выскочкой задразнят.
— Ребята ничего не говорят, они только рады. Это Настюшка придирается… Настасья Фёдоровна. Она меня терпеть не может.
— Ну уж… — осторожно не поверил Гелька.
— Да! Она вчера меня стукнула…
— Как это? — изумился Янка.
— Вот так! Пластмассовым треугольником.— Васька потёр сзади нижнюю часть выпуклой ферропластовой канистры, из которой было сделано его туловище.
— Тебе же не больно. Вон какая броня, — утешил Гелька.
— Да?! — Васька сверкнул фиолетовыми фотоглазами. — Если железный, думаешь, не обидно?
Гелька и Янка вопросительно глянули на Листика.
Тот неловко объяснил:
— Она у нас ещё молоденькая, только из института. Сама ещё как девчонка…
— Всё равно это свинство, — сурово сказал Янка.
Листик смутился. Настасья Фёдоровна, видимо, ему нравилась. Листик наклонился и стал поправлять шнурки на кроссовках. Не разгибаясь, напомнил Ваське:
— Она же сразу извинилась.
— Ха! Извинилась! А потом опять придирается: "Почему ты голый в школу являешься?" Я говорю: "Я же робот, у меня и так шкура прочная". А она: "Не робот ты, а обыкновенный хулиган. И нечего приходить в школу без штанов!"
— Правда, придирается, — заметил Янка.
— Я ему свой матросский костюм дам, — примирительно сказал Листик.
Гелька представил роботёнка Ваську в матросском костюмчике — большелапого, с квадратной головой, с ногами-трубками — и зажал улыбку. Серьёзно сказал:
— Лучше комбинезон какой-нибудь. Я у себя поищу.
— В такую-то жару! — капризно отозвался Васька.
— Тебе какая разница? — удивился Гелька.
— Да, разница. Я терморецепторы в себя вставил. — Васька резиновой перчаткой хлопнул но блестящему животу с выпуклым клеймом "Промнефтегаз".
— Опять на свалку таскался за деталями, — строго сказал Гелька.
— Я ему на детали деньги давал, он их в "Юном конструкторе" купил, — заступился Листик.
— Но на свалку наш Васенька всё равно таскался, — проницательно заметил Гелька.
— Его там ржавые бабки приваживают, — сказал Янка.
— Не бабки! — огрызнулся Васька. — Я хотел посмотреть, где папа Ерёма жил.
— Папа Ерёма жил в "Курятнике", — сухо напомнил Гелька.
— "Курятник" же разломали! А сперва он жил на свалке… пока с бабками не поругался. Они его теперь вспоминают и жалеют… А вы тоже на свалку ходили, я знаю!
Гелька и Янка быстро переглянулись.
— Мы — по делу, — сурово сказал Гелька. — А тебе туда соваться нечего. И нечего спорить, когда старшие говорят…
— Подумаешь! — роботёнок дерзко мотнул антенной.
— Ничего не "подумаешь", — поддержал Гельку Янка. — Ты, Васька, не вредничай, мы тебе всё равно что родственники. Мы из-за тебя пальцы кололи. У меня потом два дня болел, я играть не мог.
— Я тоже колол, — напомнил Алёшка Листик.
— И Листика слушайся, — дипломатично сказал Гелька. — А то у него будут неприятности в школе.
— Уже, — вздохнул Листик.
Васька засопел носом, сделанным из рожка от чайника, и сказал:
— Все на одного. Воспитатели…
Васька жил у Листика.
— Пошли, — сказал Листик. — Попрошу бабушку подогнать на тебя костюм.
Васька был маленький — Алёшке по плечо. Глядя им вслед, Янка усмехнулся:
— А мы правда как воспитатели.
Гелька кивнул:
— Ага… Пока Васьки не было, никогда не думал, что могу такие речи говорить. Про послушание… Как тётя Вика!
— А всё-таки он ничего роботёнок, — сказал Янка. — Хорошего парнишку мы склепали.
— "Мы", — засмеялся Гелька. — Если бы не твой дедушка…
— Ну, я и говорю, мы все: дедушка, ты, я, Листик…
— Я думал, твой дедушка только скрипичный мастер, а он на все руки…
— Да не так уж и трудно было. По готовым-то чертежам… И главное — все материалы на месте оказались!
— Вот это — самое большое чудо… — вздохнул Гелька.
— Что — чудо?
— Что вагон оказался на месте. Приходим, а он будто никуда не уезжал. Даже колёса к рельсам, как раньше, приржавелые…
Янка задумчиво сказал:
— Я бы, наверно, решил, что всё приснилось, если бы не вторая куртка. Одна на мне, а другая — в вагоне на гвоздике. Будто не снимали. Я даже испугался. Помнишь?
— Нет, я не помню, что ты испугался. У меня у самого тогда мозги набок… Но я обрадовался. Думаю: вот хорошо, что Ерёмины чертежи теперь в двух экземплярах.
Янка тихо улыбнулся:
— И дневник Глеба. Как будто нам подарок: и тебе, и мне — пожалуйста… Гелька, ты все листы прочитал?
— Конечно. Не один раз…
— Я тоже. А стихи даже наизусть помню… Гелька, а ты говорил, что он стихов не писал…
— Я же тогда не знал ещё… Да это и не его стихи, Янка. Он же просто вспоминает старую песню.
— Не вспоминает, а придумывает. Ты прочитай внимательно.
— Я внимательно…
— Ну, ещё раз. Давай я тебе покажу.
— У меня же его дневник не с собой…
— У меня с собой. Пожалуйста! — Янка вытащил из сумки пачку потрёпанных листов. — Давай сядем… — Он продрался сквозь дикий укроп к лавочке в кирпичной нише. Гелька за ним.
