Топот шахматных лошадок (сборник) - Крапивин Владислав Петрович (книги серия книги читать бесплатно полностью .txt) 📗
Они сразу поняли, что дальше Владик лететь не может. А им-то надо было в теплые края, здесь померзнут. Что оставалось делать? Они развернулись в полете, отнесли пострадавшего товарища к Лиху Одноглазому и снова, трепеща и перекликаясь, рванули к югу.
…Мальчик Владик Пташкин возник в окошке и сразу прыгнул на пол. Без обычной ловкости, а тяжело, неуклюже. Он морщился и зажимал растопыренными пальцами локоть. Между пальцев скатывались красные капли. Владик вздрагивал в своей похожей на перья одежонке.
— Горюшко ты мое! — запричитал Лихо Тихоныч. — Да где это тебя так? Я сейчас, сейчас…
Он подхватил Пташкина, с маху закутал в большущую овчинную жилетку, оставив снаружи лишь тощенькую окровавленную руку.
— Ты потерпи, маленький, я быстро…
Владик храбро терпел. Появились всякие бинты, мази, пахучие листья лечебных трав… Боль ушла, стало тепло и спокойно. И откинувшись на громадной, набитой ароматным сеном подушке, Владик рассказал, что случилось.
— Вот оно что, вот оно что… — приговаривал Лихо Тихоныч, запуская под шапку пятерню и почесывая голову (которая то ли была, то ли нет). — А я и не понял, чего они сорвались, будто воробьи, по которым из дробовика… Ну а как же там сейчас-то, а? Чем оно кончится?
Владик прислушался, опираясь на забинтованный локоть.
— Да сейчас-то уже ничего. Пронесло, дядя Лихо… И больницу теперь уж никто не отнимет… А мне вот своих уже не догнать. Придется зимовать у тебя… если не прогонишь.
— Это что же ты такое говоришь, глупая птаха! — Лихо Тихоныч всплеснул тряпичными лапами. — «Прогонишь»! Вот кабы не рука твое пораненная, дал бы тебе шлепка, чтоб не вздумал больше такие слова тут говорить!
Владик рассыпчато засмеялся, завертел головой на тонкой шее:
— Дядя Лихо, я больше не буду… Жалко, что гармошку потерял… А где моя шапка?
— Вот она, твоя шапка… — И мохнатое «воронье гнездо», такое же, как у Лихо, вмиг оказалось на голове Владика. Лихо Тихоныч глянул с удовольствием: — Теперь ты совсем как раньше… Ты и летом с ей, с шапкой-то, не расставался, а для зимы она и совсем в самый раз… Надо тебе еще теплую одежку, чтобы гулять по снегу-то, не продрогнуть… Тоже вот забота: где взять?
— А! Ребята раздобудут, — беззаботно откликнулся Владик. — И гармошку новую я достану… Я, дядя Лихо, знаешь что? Наверно, в школу запишусь, в тот класс, где Дашутка. А чего без дела сидеть?
— Это ты правильно. Умница.
— Только возьмут ли без документов?
— Придумаем чего-нибудь. Профессор Валерий Эдуардыч похлопочет… Ну а не возьмут, дак мы с тобой все равно не заскучаем. Ребятишки станут навещать. А вечером будем чаек пить да телевизор глядеть. Не всякую муру, конечно, а старые мультики. «Ну, погоди!», например. Я про это дело могу смотреть до бесконечности. Опять же книжки читать станем да друг дружке пересказывать у огонька… А ежели заскучаешь по лету, можно будет ведь и туда слетать, а? Попроси Тюпу, он поможет… — И Лихо кивнул на открытую дверь.
За дверью, за коротким коридором, с еле слышным шорохом вертелось Колесо Гироскопа. Сквозь коридор был виден его край — прозрачный обод, мелькающие спицы и похожие на взмахи разноцветного шелка сполохи. В сполохах то и дело возникали картинки теплых неведомых стран. Сплетение зарослей, пересыпанных тропическими цветами; снежные вершины под перистым разлетом облаков; искрящиеся водопады и ручьи, в которых прыгала похожая на елочные игрушки рыбья мелочь; кварталы белых, как сахарные кубики, городов…
Владик завозился, слез с лежанки и, оттопырив замотанный локоть, пошел через коридор к Колесу.
— Ну, куда ты, куда? — запричитал Лихо. — До чего неуемный! Тебе лежать надо… — И, охая, зашлепал следом.
Владик остановился перед Гироскопом, напротив станины с осью. Поддернул на плечах клочкастую безрукавку и замер. Отблески пролетали по нему — желтые, зеленые, васильковые… Мелькали, как лопасти пропеллера, громадные спицы. И стеклянной россыпью сверкали ступеньки. А по ступенькам прыгали лошадки. Множество крохотных лошадок. Развевались золотистые гривы, мерцали огоньки на копытцах. Было видно, что лошадки веселы и неутомимы — они знали свое дело, в этом деле была для них постоянная радость. А впереди скакал, распушив хвост, рыжий кот. Иногда оглядывался на лошадок, будто просил не отставать.
Владик снял шапку, и радужные пятна пролетали по его светлым волосам.
— Дядя Лихо, а может, мне пойти к ним? — прошептал Владик. — Вон как им хорошо…
— Да неужто ты сумеешь? Сам? — осторожно проговорил Лихо Тихоныч.
— Чего уметь-то, — вздохнул Владик. — Скакнул — и там… Да нет, не надо. Их и так вон сколько, от лишнего пользы не будет. Я уж лучше с тобой…
— Ну и правильно, ну и правильно! — торопливо обрадовался Лихо. — Будешь мне помощником, а то я целыми-то сутками могу за Колесом и не усмотреть… Еще Костик обещался заходить каждый день, тоже помогать хочет. Вот и будем втроем службу нести… А еще, Владик, я вот чего спросить хотел. Посоветоваться, значит. Ты, как я вижу теперь, в таких делах понимаешь больше меня… Может, зря тогда не повернули Колесо? Может, попробовать все же, а? Ну, маленько, чуть-чуть? Глядишь, добавилось бы добра на свете?
— Нет, что ты, дядя Лихо! — сразу испугался Владик. — Это нельзя! Профессор же говорил!
— Ну да, ну да… А думаешь, он все знает, если профессор? Может, осторожничает… Я тут под основой механизм разглядел, поворачивать-то можно, оказывается, без большой силы, даже гайки сымать не надо. Втроем управились бы…
— Дядя Лихо, не вздумай! — Владик сердито нахлобучил шапку. — Здесь повернешь, а в другом месте — все на дыбы! Вон кто-то захотел ось Земли шевельнуть, чтобы не стало потепления климата. А от этого — океанская волна по Индийскому океану. Помнишь, перед Новым годом?
— Ну да, ну да… А если это не от шевеления оси, а от всеобщего зла? Накопилось-то его…
Владик подышал сердито и жалобно.
— Иногда ведь не поймешь… Бывает, что маленький случай, а от него несчастье на весь белый свет… Знаешь, какая беда могла быть, если бы ты не вылечил Федю? Хорошо, что ребята к нему успели, а то заскрипели бы все планетные механизмы. А им нельзя скрипеть… Дядя Лихо, ты даже думать не смей про поворот!
— Да что ты, птичик, всполошился-то! Гляди, аж задрожал, кроха. Не шевельну я ничего такого, не спросившись у тебя, не бойся нисколечко… Только иногда вот сидишь тут ночью один, не спишь, и всякие мысли появляются. Чтобы, значит, повернуть какой-нибудь рычаг и всем бы на свете сразу сделалось хорошо…
По кирпичному полу тянуло холодком, Владик переступил ногами-лапками, здоровым локтем прижался к теплому тряпичному смотрителю Гироскопа:
— Я, дядя Лихо, про такое тоже часто думаю… Вот хорошо, если бы у каждого человека появилось внутри колесико. Маленькое, незаметное, но по природе такое же, как это. Чтобы все они чувствовали большое Колесо и вертелись также, вырабатывали добро…
— Знаешь, птичик, такие колесики, они ведь, наверно, есть у многих. Может, даже у каждого. Только вертятся у всякого по-своему. У одних правильно, а у других вкось и поперек… Выходит, чтобы наладить весь человеческий механизм на Земле, надо каждому пальцами залезать в нутро и поправлять ось. А как это сделать?
Владик опять переступил на кирпичах, прижался к Лиху потеснее. Шуршала ось Гироскопа, разносился негромкий рассыпчато-стеклянный топот крохотных копыт.
«Птичик» Владик потерся щекой о пахнувшую сухой травой мешковину, помолчал и сказал:
— Если бы знать…
Но в голосе «птичика» не было горечи. Возможно, Владик что-то знал.
НАРИСОВАННЫЕ ГЕРОИ
«Лоскутная» повесть
* * *
В студенческие годы я где-то прочитал, что знаменитый Александр Дюма-отец иногда запутывался в судьбах героев своих многочисленных романов. Случалось, что, угробив какого-нибудь шевалье на войне или на дуэли, знаменитый автор «Мушкетеров» являл этого персонажа — живехонького! — в следующих частях романа или в другой книге. За это он, естественно, подвергался справедливым нареканиям со стороны читателей и критиков.
