Тайной владеет пеон - Михайлов Рафаэль Михайлович (читаем книги TXT) 📗

В слезах девочка бежала за Барильясом. Он петлял по улицам и что-то бормотал. Однажды он обернулся и остановил на ней мутный взгляд, но тотчас зашагал дальше. Потом вернулся и хрипло крикнул:

— Кафе «Гватемала». Я узнал тебя, девчонка.

Росита смотрела на него с ужасом. Он тихо рассмеял­ся и сказал:

— Значит, ты слышала, как я уговаривал ее всту­питься за беглеца? Андрес не уговаривал ее? Нет? Ну, так передай ей цветы от любимого Андреса — букет от покойника.

Неожиданно он схватил ее за горло и ударил по лицу.

— Шпионишь, дрянь? Мне давно хотелось подарить тебе такую штучку.

— Дева Мария! — вскрикнула девочка. — Дай мне силы, чтобы я могла его задержать!

Она прокусила ему палец, и, когда он взвыл от боли и занес руку, чтобы вторично ее ударить, Росита низко — так делал в драках Мигэль, она не раз видела — пригну­ла голову и быстрым движением толкнула врага в сол­нечное сплетение. Адальберто схватился за живот и при­сел. Девочка бросилась к прохожим.

— Задержите его! Я вас умоляю — задержите! — всхлипывала она.

Одни не понимали ее, другие боялись быть замешан­ными в полицейское дело. Адальберто прополз два метра, встал на ноги и начал уходить. Он понял, что дев­чонка ему страшна. Росита шла за ним.

— Уходи, — процедил он. — Я убью тебя.

— Уходи! — раздался над ее ухом голос Донато. — Я-то уж не упущу.

— Он выдал Андреса, — шепнула девочка.

— Знаю. Андреса взяли. Уходи.

Адальберто сворачивал за угол. Бросив взгляд назад, он увидел Донато. Глаза его сузились: точным и цепким движением он вытащил пистолет из кармана, но Донато успел укрыться за выступ дома. Адальберто понял, что ему угрожает смертельная опасность. Он быстро пере­бежал дорогу и смешался с толпой прохожих. Снова пе­ребежал дорогу. Полицейский, ему нужен был всего один полицейский. Но, как назло, поста здесь не было. Адаль­берто поднял голову и узнал окно Ласаро. Переждать — хотя бы четверть часа переждать у него. Ласаро его не выдаст.

Боже, как много ступеней, а в доме всего два этажа. Донато уже, наверное, внизу. Почему так медленно здесь открывают? Скорее, скорее же, дьявол вас побери!

— Сеньора, позвольте мне пройти к моему патрону. И, пожалуйста, никому больше не открывайте.

Хозяйка в недоумении.

— Не понимаю... Вы не можете здесь распоря­жаться.

Адальберто врывается к Ласаро без стука. Хорошо, что адвокат дома.

— Сеньор Ласаро, спасите, за мною гонятся!.. Ласаро поднимается из-за письменного стола — блед­ный, растерянный, напуганный.

— Что вы наделали?

— Они заставили меня... Я выдал Андреса... Спа­сите. Отец вас озолотит. Они уже у дверей.

Голос Ласаро становится пронзительным:

— Идиот! Уходите отсюда сейчас же! Вас не должны здесь видеть.

Адальберто говорит, как в бреду:

— Мне некуда бежать. Я не успею. Свяжитесь с пол­ковником Линаресом. Вы можете. Вы все можете. Я озо­лочу вас.

Ласаро визжит:

— Прочь, говорю вам! Прочь отсюда! Я не желаю вас знать!

Адальберто загнан, но последним усилием воли он прибегает к мысли столь же подлой, как и все, что им двигало последние месяцы.

— Мой брат говорил, что мы можем рассчитывать на вас. Я знаю, — вы не с этими голодранцами. И ваш отец от них бежал. Если меня схватят, — я все скажу, сеньор Ласаро. Спасите же меня!

Ласаро мечется по комнате. У него тоже нет выхода. Барильяса выследили; оставить его у себя — значит себя же и выдать. Выгнать его тоже нельзя — мальчишка продаст. Что делать? Что делать?

Звонок в дверь. Они!

В руках у Адальберто пистолет.

— Ласаро, я буду отбиваться...

Он не успел кончить фразу — Ласаро выстрелил. Адальберто упал. В коридоре заплакала сеньора Пласида. В дверях появился Ривера. Он услышал последние слова Адальберто: «Какая с...волочь!»

За спиной Риверы — Донато.

— Зачем ты стрелял? — спросил Ривера.

— Негодяй предал Андреса, — сказал Ласаро, тяжело и прерывисто дыша.

— Разве партия назначила тебя карателем?

— Меня душил гнев! — крикнул Ласаро. — Что мне было делать?

— Вспомнить о том, что ты коммунист.

— Он первый напал на меня!

— Ты объяснишь это полиции. Партию такой ответ не устроит. Постарайся избавиться от трупа.

Ривера и Донато ушли. Сеньора Пласида продолжала плакать. Ласаро закрыл дверь на ключ, выхватил из-под матраца телефонную трубку и бросился к передатчику.

Чиклерос проснулся от настойчивых вызовов. Он схва­тился за карандаш. «Я — Королевская Пальма, — дик­товал неизвестный. — Я — Королевская Пальма. Под­тверждаю: главный выехал из столицы. Главный вы­ехал... По приезде вызовет. Последняя надежда встре­титься. Последняя надежда встретиться. Дежурьте круглосуточно. Избавьте от неприятностей. Я — Коро­левская Пальма...»

Чиклерос бросил наушники и громко — так, чтобы слышал солдат, — крикнул:

— Неужели не найдется доброй души напоить меня рефреско со льда!

— Расхныкался, — заворчал солдат. — Карибка тебе спичку жалеет, а ты рефреско захотел. Уймись, дурень!

Наранхо появился, будто по вызову.

— Море пожаловалось солнцу: «Жарко мне нынче, владыко». «А мне от твоих брызг — ух как холодно!» — засмеялось солнце, убегая за море. Наутро они встрети­лись. «Погрей меня!» — взмолилось море. «А ты меня освежи», — заревело солнце. Вспомните их разговор, сеньор, и вы будете всегда довольны.

— У языкастой карибки и сын колючка, — фыркнул солдат.

Наранхо не остался в долгу:

— У пьяной армии только осел трезвый, — уколол он безденежного солдата и оказал Чиклеросу: — Иду в лавку, могу доставить рефреско.

Не успел Наранхо вернуться, как привалили неожи­данные гости: шеф тайной полиции полковник Линарес с офицерами связи. Линарес в дом не вошел, а Чиклероса вызвал к машине.

— Что у Королевской Пальмы? — коротко спросил он. Чиклерос постарался выиграть время для обдумы­вания.

— Я передал вам все депеши, мой полковник.

— Последнюю, — нетерпеливо приказал Линарес. — Перескажи последнюю.

Чиклерос и на этот раз схитрил.

— Главный выехал из столицы, избавьте от непри­ятностей. — Он, конечно, умолчал о предстоящем вы­зове Ласаро.

— Да, у него неприятности, — подтвердил Линарес. — Он не передает, когда ожидается возвращение главного?

— Нет, мой полковник.

— У него остались считанные дни. Не может быть, чтобы это было все!

— Я не сплю уже вторую ночь, мой полковник.

Линарес насупился.

— Генри, что вы скажете?—обратился он к спутнику.

— Это вас мы подобрали когда-то в болоте? — спро­сил вдруг Фоджер.

— Меня. А что?

Фоджер что-то сказал по-английски полковнику, тот возразил; они обменялись еще несколькими фразами, и Линарес приказал:

— Ладно, радист, ты заслужил отдых. Майор поде­журит вместе с тобой. Покажи ему рацию.

Чиклерос лихорадочно размышлял: видимо, надо срочно расшифровать депешу, иначе Пальма повторит ее и Фоджер разоблачит обман. Он знакомил Фоджера с рацией и незаметно настроился на прием.

— Слушайте, — сказал Чиклерос. — Опять Королев­ская Пальма. Главный по приезде вызовет. Последняя надежда встретиться. Дежурьте круглосуточно.

Постучался Наранхо и по привычке сразу же открыл  дверь.

— Вот ваше рефреско.

— Что тебе надо? — всматриваясь в мальчика, спро­сил Фоджер.

Наранхо постарался убраться поскорее.

— Мальчик притащил рефреско по моей просьбе, — вступился Чиклерос.

— Впредь запрещаю, — холодно оказал Фоджер — И вообще лучше карибов из квартиры убрать.

— Но это их  квартирa,  мистер.

— Вы олух, милейший. Впрочем, вы чапин. [77] А большинство чапинов почему-то олухи. В Гватемале нет «их квартир». Мы забираем все, что нам надо.

Наранхо сидел в своей комнате и говорил:

— Сеньора Мэри, он хочет нас выселить.