Давно закончилась осада... (сборник) - Крапивин Владислав Петрович (книга жизни TXT) 📗
Ноги у Коли шагали без всякой усталости, несмотря на увесистые башмаки. Коля не знал, была ли его беседа с отцом Андреем настоящей исповедью, но на душе и в теле звенела легкость, как, наверно, у жаворонка. Если разбежаться как следует, можно, пожалуй, и взлететь. Только трава мешает разбегу…
А локоть, кстати, совсем уже не болел.
Скоро, однако стала ощущаться досадная помеха. Квас и молоко, скопившиеся в животе, давали о себе знать. Хорошо хоть, что эта смесь не забурлила в кишках, а только тяжелела с каждой минутой.
— Саш, гляди, вон за тот камень коршун сел. Может, там гнездо! Надо посмотреть.
— Опять придумываешь! То щит, то коршун… Не пойду я, иди один, если хочешь… — Кажется, она все поняла.
— Я мигом! — И помчался. Потому что, если не мигом, то… ой-ёй-ёй!
Через минуту он вышел из-за камня с новой легкостью в теле. И с трофеем в руке. А Саши не было… Впрочем, почти сразу она появилась из-за дальнего обломка скалы. Застеснялась, крикнула чересчур бодро:
— Ну, нашел гнездо?
— Нет! Зато вот что нашел!
Это был треугольный, изъеденный ржавчиной кусок железа. При желании его можно было принять за наконечник скифского копья. Коля так и объяснил. Саша не спорила. Пусть будет наконечник, жалко ей, что ли…
Поднялись на плоский холм у моря.
Море было темно-синим, с зеленью и белой кромкой пены под обрывами. Стригли воздух и покрикивали чайки. Облаков почти не было — так, два-три комка пуха. Слабый ветер колыхал Колин воротник. Коля огляделся. Ого, сколько они прошли! Недостроенный собор казался отсюда совсем маленьким. Город на береговых ярусах Большой бухты был виден почти целиком. Белый, стройный, будто вовсе не разрушенный. Низкий форт на Константиновском мысу был врезан в море желтой решительной чертой. Наверно, он все еще ждал вражеские корабли…
Саша потянула Колин рукав.
— Идем. Девичья бухта уже рядом.
Бухта была крошечная, тесная, по форме похожая на изогнутый мизинец. Со спокойной темно-зеленой водой, в которой угадывались размытые пятна медуз. Воду обступали слоистые желтые обрывы. Они были почти такие же, как везде, только из пластов известняка всюду торчали козырьками белые плоские камни. Словно в давние времена создания мира кто-то замешал в слоеный пирог сплющенные ядра орехов. Внизу между обрывами и водой лежала узкая белая полоса пляжа. Сразу видно — не галечного, а из чистого песка, что в здешних местах было редкостью.
В бухте было тихо и пусто. Кругом — тоже безлюдно, однако там, под обрывами как-то чересчур. Будто заколдованно. Даже чайки не летали. В Коле вдруг шевельнулась полузабытая боязнь, похожая на страх ночных развалин. Он повел плечами.
— Какая тут… пустота. — Он чуть не сказал «безмолвие», но это было бы слишком… поэтично, что ли.
А у Саши, конечно, никакой боязни не было.
— Идем вниз… Осторожно только, а то опять…
Вниз вела то ли тропинка, то ли лесенка из редких камней-ступенек. Крутая до невозможности. Саша привычно запрыгала вниз. Коля — следом. Страх пустынности он одолел, а крутизны и высоты он никогда не боялся. Прыг, прыг… Наконец он сиганул далеко в сторону и заскакал впереди Саши, чтобы в случае чего по-рыцарски подхватить ее (это, по правде говоря, было бы очень приятно). И…
— Ай!.. — Камень торчавший из обрыва этаким балкончиком, закачался под Колей. Тот замахал руками, не зная куда прыгнуть дальше. Сейчас вместе с этой глыбой вниз… Уф… Камень покачался и замер. Коля тоже.
— Я ведь говорила: осторожнее, — назидательно сообщила сверху Саша. — Стой смирно…
— Ой! — Коля присел. Потому что Саша прыгнула рядом, и камень заболтало опять. Саша крепко взяла Колю за плечо. Камень успокоился.
— Испугался? — поддела Колю Саша.
Отпираться было глупо.
— Конечно… Я же не знал про такое…
— Все пугаются первый раз. Это камень-качун. Кажется, что вот-вот сорвется, а на самом деле он держится крепко. Можно качаться сколько хочешь.
И они покачались вновь, крепко держа друг друга за руки. И пустота покачалась под ними, и море в теснине берегов, и скалы…
— Теперь прыгай вон туда…
Наконец оказались внизу, у воды. Солнце светило из-за кромки обрыва громадной лучистой звездой. Коля поднял лицо. Сухой жар защекотал щеки… Коля приоткрыл один глаз. Высота берегов казалась небывалой. А синева неба — во много раз темнее, чем обычно. Коля шумно вздохнул. Эхо этого вздоха мягкими крылышками разлетелось по бухте.
Коля опять сбросил башмаки и пошел у воды. Было очень приятно идти по твердому прохладному песку. На нем оставались удивительно четкие отпечатки босых ступней (как следы дикарей в книжке о Робинзоне). Но песок был все-таки не везде. Иногда вровень с ним лежали плиты песчаника — в их круглых вмятинах слюдяными оконцами блестела вода. А местами попадались небольшие россыпи гальки. Там и большие окатыши светло-серой и желтой расцветки, и крошечные круглые камушки разных пород. Когда их заливала вода, они делались удивительно разноцветными…
— Коля, смотри!..
Саша сидела на корточках у края галечной россыпи. Мизинцем передвигала камешки на ладони. Потом потянула Коле. Он сразу увидел, что это не простые гальки. На ладони блестели полупрозрачные горошины из мутноватого стекла с перламутровым отливом. В них чернели крошечные проколы для ниток. Коля опустился рядом.
— Ух ты! Бусы… Ты скоро насобираешь на целое ожерелье.
— Красивые, верно?
Признаться, бусинки были не столь уж красивые. Главное достоинство их то, что древние. Может, тысячу лет назад (а то и две!) их носила на тонкой шейке девочка, похожая на Сашу. Коля сказал:
— Переливаются… Вот наденешь их и станешь совсем красавицей.
— Ох уж! Это я-то красавица? — Она царапнула себя ноготком по переносице. — Конопушек больше, чем мака на прянике, не отскребешь.
Коля чуть не сказал, что «в конопушках главная твоя красота», но сильно застеснялся и засопел. И быстро спросил про другое:
— А тот осколок с кентавром ты где-то здесь нашла?
— Вон там…
В давние времена скальный обломок в сажень ростом скатился с обрыва и застрял на пляже в двух шагах от воды.
— Я под камнем рылась в песке и вытащила… Даже и не ожидала такого…
— Давай еще пороем…
— Давай!
И дальше случилось… ну, просто небывалое! Сидя на корточках, они с полминуты путались руками, подкапывались под камень-великан. Потом пальцы их разом нащупали твердый неровный краешек. Потянули…
Черепок был с половинку Сашиной ладони.
Он был с рисунком…
Не просто с рисунком, а… у обломанного края различим был крепкий лошадиный круп с пышным хвостом и ногами, а справа от него — тонконогий кентавр-жеребенок. Он стоял как бы поодаль и виден был целиком. В пол-оборота к зрителю.
— Ух ты-ты… — тонко сказал Коля. Он и Саша сдвинулись над находкой висками, и Сашины завитки защекотали Колино ухо. Но сейчас это не вызвало у него никаких особых чувств. Он смотрел только на кентаврёнка. Тот стоял спокойно, однако в каждой его жилке ощущалась готовность в любой миг сорваться с места и помчаться по степи. Степь была оторочена по нижнему краю квадратными завитками орнамента…
— Саш, это ведь половинка того… что ты мне подарила…
— Ой… тебе так кажется?
Она совсем вблизи глянула ему в глаза своими зрачками-смородинами. То ли с тревогой, то ли… с лукавством.
— Не кажется, а точно! Я же помню излом!.. — Коля положил черепок на колено, пальцем провел на кромке. — А это — часть кентавра, который тянет за руку мальчика…
— Правда похоже… Коля…
— Что?
Саша чуть улыбнулась. Ноготком тронула кентаврёнка.
— Погляди, он на тебя похож.
— Не выдумывай… Здесь и лица-то не разглядеть.
— Зато волосы. И еще это…
— Что?
— Твоя прыгучесть…
— Ох, Сашка… — Он сделал вид, что рассердился. Она не поверила.
— Похож, похож… Это, наверно, сын большого кентавра. А тот кентавр, на твоем черепке, зовет мальчика, чтобы они подружились…
