Остров Голубых Дельфинов - О'Делл Скотт (книга бесплатный формат .TXT) 📗

Мы сложили запасы воды и продуктов в каноэ, а сами каноэ спрятали среди прибрежных камней на южной стороне острова. Скалы, спускавшиеся к морю, были высокие и совершенно неприступные, поэтому мы сплели из гигантских водорослей прочную верёвку, которая бы доставала до самой воды, и привязали её наверху к утёсу. При появлении алеутского корабля мы должны были все собраться на скале и один за другим спуститься по верёвке к лодкам. Затем мы намеревались плыть к острову Санта-Каталина.

Хотя вход в Коралловую бухту был очень узкий и пытаться провести через него судно ночью было небезопасно, мы выделили мужчин, которые должны были сторожить бухту от заката до рассвета – вдобавок к постам, что стояли у нас в светлое время.

Не прошло и нескольких дней, как ясной, лунной ночью в селение прибежал один из сторожей. Все спали, но его крики быстро подняли нас на ноги.

– Алеуты! Алеуты! – кричал он.

Казалось бы, эта новость не должна была застать нас врасплох, ведь мы готовились к такому повороту событий. И всё же в Галас-ате поднялось смятение. Матасейп ходил от хижины к хижине и уговаривал всех сохранять спокойствие и не терять времени на собирание вещей, которые потом не пригодятся. Я всё-таки захватила накидку из выдры и юбку, сотканную своими руками из волокон юкки [11]: я потратила на неё не один день, и юбка получилась очень красивая.

Без лишнего шума мы гуськом двинулись по тропе к месту, где были спрятаны наши каноэ. Луна уже начала бледнеть, на востоке занималась заря. Правда, поднялся сильный ветер.

Мы не прошли и полулиги, как нас нагнал человек, который раньше предупредил всех об опасности. Он обратился к Матасейпу, однако мы сгрудились вокруг, чтобы послушать их разговор.

– Когда я поднял тревогу, то вернулся в бухту, – рассказывал он. – И тут сумел как следует рассмотреть судно. Теперь оно уже подошло к утёсам, что сторожат вход в залив. Этот парусник гораздо меньше алеутского. И паруса у него не красные, а белые.

– Ты видел кого-нибудь на борту? – спросил Матасейп.

– Нет.

– Но это точно не тот корабль, что приходил прошлой весной?

– Да.

Матасейп молчал, обдумывая услышанное. Затем он велел нам продолжить путь к лодкам и ждать его там: ему, дескать, придётся вернуться. Между тем окончательно рассвело, и мы скорым шагом перевалили через дюны и смотрели на восход солнца уже с края скалы.

Ветер посвежел, мы стали мёрзнуть, однако боялись, как бы вновь прибывшие не заметили дыма, а потому не разводили костёр, хотя на нём можно было бы заодно приготовить завтрак. Вместо горячего мы закусили сушёными ушками, после чего мой брат Реймо полез по верёвке вниз. С тех пор как мы спрятали каноэ, никто из нас не спускался туда, и мы не были уверены, что они на месте.

Пока Реймо лазил, мы увидели бегущего по дюнам человека. Это был Ненко, с вестью от Матасейпа. Несмотря на холод, он был весь потный и долго не мог отдышаться. А мы никак не могли дождаться, когда он придёт в себя, хотя по его довольному лицу видели, что новости хорошие.

– Говори! – требовали все в один голос.

– Я пробежал целую лигу, – отвечал он, – и не могу говорить.

– А сейчас ты разве не говоришь? – спросил кто-то.

– Давай же, Ненко, рассказывай! – хором умоляли мы.

Ненко явно насмехался над нами. Выпятив грудь и надувшись, он обводил всех непонимающим взглядом: чего, мол, вы на меня уставились?

– Судно принадлежит не нашим врагам-алеутам, – наконец произнёс он. – На нём пришли бледнолицые, и пришли они из страны, куда уплыл Кимки.

– А сам Кимки вернулся? – перебил Ненко один из стариков.

– Нет, но бледнолицых прислал он.

– А как они выглядят? – спросила Юлейп.

– А мальчишки у них на судне есть? – спросил Реймо, который уже влез обратно и жевал что-то подвернувшееся внизу под руку.

Остальные тоже закидали вестника вопросами.

Ненко попытался напустить на себя строгость, однако это было сложно, потому что в сражении с алеутами ему порвали рот и теперь он всегда казался улыбающимся. Тогда Ненко поднял руку, требуя тишины.

– Судно прибыло специально, чтобы увезти нас из Галас-ата, – сказал он.

– Куда? – спросила я.

Хорошо, конечно, что парусник оказался не алеутским. Но куда эти бледнолицые собираются везти нас?

– В какое именно место, я не знаю, – отвечал Ненко. – Это знает Кимки, который и просил бледнолицых забрать нас туда.

Не сказав больше ни слова, Ненко повернулся и пошёл назад. Мы двинулись следом. Мы боялись предстоящего переезда и в то же время радовались ему.

Глава 7

Спасаясь бегством, мы не захватили почти никаких пожитков, зато теперь начали спешно укладывать корзины. Ненко ходил взад-вперёд перед домами и торопил нас.

– Ветер крепчает, – громко напоминал он. – Судно уйдёт без вас.

Вещей, которые я хотела взять с собой, набралось две полные корзины. Три тонких иглы из китового уса, шило, которым было удобно проделывать дырки, кремнёвый нож для выскабливанья шкур, два кухонных горшка, сделанная из раковины шкатулка со множеством серёг…

У Юлейп было даже две раковины с серёжками, потому что она больше меня выставляла напоказ свою внешность, и, упаковав их в собственные корзины, она ещё синей глиной провела тонкую полоску через нос и щёки и нарисовала белые точки. Это означало, что Юлейп не замужем.

– Парусник уходит, – закричал Ненко.

– Ну и пусть уходит, – закричала в ответ Юлейп, – после шторма вернётся как миленький.

Моя сестра была влюблена в Ненко, но часто подшучивала над ним.

– А потом на остров приплывут новые мужчины, – не унималась она. – Гораздо красивее и храбрее тех, что уезжают.

– Все наши женщины такие уродины, что твои мужчины испугаются и уплывут прочь.

Когда мы вышли из селения, на нас обрушился порывистый ветер, он обдирал лица песком. Реймо с одной из корзин бежал далеко впереди, однако вскоре подскочил ко мне и сказал, что забыл дома дротик – короткое копьё, с которым ходил на рыбную ловлю. Ненко стоял у обрыва и жестами подгонял нас, поэтому я не разрешила брату возвратиться за дротиком.

Судно бросило якорь с внешней стороны залива. Как объяснил Ненко, парусник не смог войти в бухту из-за огромных волн. Грохот, с которым они разбивались о каменные уступы, напоминал раскаты грома. Берег, насколько хватало глаз, окаймляла полоса пены.

Внизу нас ждали две вытащенные на песок лодки. Рядом стояло четверо бледнолицых, и один из них, увидев, как мы спускаемся по тропе к берегу, жестом показал, что надо торопиться. Говорить он умел только на своём непонятном языке.

Все мужчины племени, кроме Ненко и Матасейпа, были уже на судне. Там же, по словам Ненко, находился и мой брат Реймо. Когда я не позволила ему вернуться за дротиком, он убежал вперёд. Теперь я узнала от Ненко, что он вскочил в первую отходившую от берега лодку.

Матасейп разделил женщин на две группы, лодки столкнули в воду, и мы залезли в прыгающие на волнах посудины.

Бухта была хотя бы частично защищена от ветра, но стоило нам выйти между скалами в открытое море, как на нас обрушились гигантские валы. В лодке поднялась суматоха. Вокруг летали клочья пены, бледнолицые орали друг на друга. Лодку то поднимало на гребень волны и мы видели судно, то бросало в провал между ними и оно исчезало из виду. В конечном счёте мы всё же приплыли к нему и даже как-то ухитрились взобраться на палубу.

Корабль оказался громадным, во много раз больше наших самых больших каноэ. У него было две высоких мачты, а посередине между ними стоял молодой человек с голубыми глазами и чёрной бородой. Он был вождём бледнолицых, потому что начал отдавать приказы и все бросились исполнять их. На мачтах подняли паруса, и двое человек принялись вытаскивать верёвку, к которой крепился якорь.

Я позвала брата. Зная его всегдашнее любопытство, я была уверена, что он путается где-нибудь под ногами у мужчин и мешает им работать. Рёв ветра заглушил мой голос, и брат не откликнулся. На палубе было не протолкнуться из-за множества народу, но я всё же проскользнула из одного конца судна в другой, не переставая окликать Реймо. Снова никакого ответа. Брата никто не видел. Вне себя от беспокойства, я разыскала Ненко.