Мушкетер и фея - Крапивин Владислав Петрович (книга жизни .txt) 📗
– Значит, чудовище… – задумчиво сказал он.
– Да! Женя, я дам тебе сценарий, он коротенький, ты его быстро прочитай, а после четвертого урока приходи к нам на классный час. Хорошо?
Джонни солидно кивнул.
– А почему ты к нам домой не заходишь, Женя? Так давно уже не был…
Джонни мигнул. Он умел себя сдерживать, но сейчас у него чуть-чуть не вырвалось: «Спросите у Катьки».
И тогда, наверно, произошел бы такой разговор: «У Кати? Женя… Неужели вы поссорились?» – «Вот еще…» – «А что же случилось?» – «Просто… как ни придешь – ее или дома нет, или торчит там Алхимик». – «Кто?» – «Ну, этот… Вовка Шестопалов из Катькиной школы. Шестиклассник…» – «Ах, этот… Я поговорю с Катей. Он, кстати, не очень мне нравится. Какой-то хулиганистый на вид». – «Что вы, Инна Матвеевна! Он нормальный парень! Он, знаете… такой целеустремленный. И способный. Мы с ним друг друга понимаем». – «Тогда почему нельзя дружить втроем?» – «Я это Катьке тоже говорил… И Алхимик, по-моему, говорил…» – «А она что?» – «Она?.. Да ну ее, Инна Матвеевна. Давайте лучше про чудовище…»
К счастью, этот горький и недостойный Джонниного характера диалог лишь стремительно прокрутился у него в голове и оборвался, будто пленка в испорченном магнитофоне.
– Уроков задают выше головы, Инна Матвеевна. Не третий класс, – неохотно сказал Джонни. И стал заталкивать в портфель мятую тетрадку со сценарием праздника.
Сценарий Джонни прочитал на уроке истории. Несколько раз он морщился, будто разжевывал гнилую сливу.
Но на классном часе в третьем «Б», когда Инна Матвеевна рассадила и успокоила галдящих питомцев, Джонни сказал:
– Это хорошая пьеса. Ваша знакомая, Инна Матвеевна, просто настоящая писательница… Только у меня тут одно маленькое замечаньице. Можно?
Инна Матвеевна радостно закивала.
– Значит, тут что… Двоечник Федя попал в Тридевятое царство, и этот Змей Горыныч должен его сожрать. Если Федя не решит задачку и не ответит на вопросы… А помогать Феде все ребята в зале должны, да?
– Совершенно верно. Это такой спектакль-игра…
– Игра хорошая, – вздохнул Джонни. – Только, наверно, ваша знакомая в школе давно училась. Сейчас программы посложнее. А тут задачка такая… уж совсем простенькая. Тут и думать нечего, даже двоечнику…
– Это, Женя, мы поправим. Нам главное – как со змеем быть!
– Я тоже думаю, как быть, – озабоченно произнес Джонни и обвел глазами класс.
В классе было разнообразное настроение. Кто-то слушал, кто-то зевал, кто-то на задних партах затевал нешумные потасовки. Кто-то вполголоса беседовал о своих делах. Инна Матвеевна несколько раз громко призывала к спокойствию и обещала «взять дневники».
Джонни подумал и прямо сказал:
– Инна Матвеевна, вы ведь еще не обедали…
– Н-нет… А что?
– Вы сходите в столовую, пока там народу немного. А мы тут все обсудим. – Джонни глянул на Инну Матвеевну ясно и ласково. Именно поэтому она заволновалась. Но что она могла сделать? Спорить с Воробьевым, когда он за что-то берется всерьез, бессмысленно.
– Но… здесь все будет спокойно?
Джонни снисходительно улыбнулся:
– Как в тихий час в санатории для глухонемых.
Он проводил бывшую любимую учительницу (и Катькину маму) до двери, дверь прикрыл, повернулся на каблуках и отчетливо сказал третьему «Б»:
– Встать!
В третьем «Б» сидел всякий народ. Но среди всякого народа было человек семь, которые знали Джонни с детского сада. Люди из славной Джонниной армии – той, что не раз прославила себя хитрыми операциями с красивыми названиями, а Крепостную улицу и ближние переулки потрясала громовыми схватками в войне за справедливость.
Боевая дисциплина у этих ветеранов была в крови. Они пружинисто рванулись из-за парт и вытянулись, преданно глядя на командира.
И весь класс поднялся за ними: кто-то по привычке, кто-то с испуга, кто-то решил, что идет завуч Василиса Рудольфовна.
– Смир-рно… – сказал Джонни.
Каблуки щелкнули, и надвинулась такая тишина, что стало слышно, как на четвертом этаже воспитательница с продленки жалобно требует вызвать чью-то маму. Это было неразумно: оттого и продленка на свете, что мамы на работе. Отметив про себя такую деталь, Джонни усмехнулся и заговорил:
– Вольно… Только без писка. Черт знает что! Вроде бы третий класс, а будто ясли на прогулке. Небось в пионеры скоро будете вступать, отряд появится. Ну и отряд будет! Стадо розовых мартышек!.. Димка, я тебе похихикаю… Слушайте все. Вопросы решаем коротко… Тебе что?
Белобрысая тощая девочка тянула руку. Она что-то пискнула – совсем неразборчиво от робости. Но чуткий Джонни уловил суть.
– В музыкальную школу? Пожалуйста. Музыка – вещь важная, без нее никуда. Кому еще в музыкальную? Тоже можешь идти. Кому во всякие бассейны и секции? Ух ты, сколько чемпионов! Ладно, топайте… А кто просто хочет гулять? В операции «Горыныч» будут участвовать только добровольцы, дело опасное… Ну, чего остановились? Кто пошел – гуляйте. А ты куда? Нет, вот ты, со звездой на рукаве! Ты командир звездочки? Командиры остаются на местах. Что значит «некогда»? Зачем тогда тебя выбирали? Инна Матвеевна назначила? Ну и… правильно назначила, если сами своими головами ничего не можете решить. А по закону командира должна выбирать звездочка. Ну-ка, эта звездочка, поднимите руки?.. Так. Предлагаю перевыборы. По-моему, самый хороший командир будет Мишка Панин… Кто там пищит «тройки»? Выбирают не за отметки, а за руководящий талант… Кто за? Кто против? Ясно, Мишка у нас скромный. Итак, Панин – командир. А ты, мальчик, теперь гуляй с чистой совестью… Кому попадет, мне? Тебе попадет? Ничего, скажешь: «Воробьев провел перевыборы»… Все, ближе к делу! Кто пошел – тот пошел, а добровольцы сели… Встать! Я сказал «сели», а не «грохнулись, как скелеты с балкона»… Се-ли… Вот так. Приступаем к первому вопросу. Пьесу все читали? Ясно. Понравилась?
«Добровольцы» молчали. Джоннины подчиненные презрительно, остальные – с вопросом в глазах и сомнениями в душе: какой ответ нужен решительному пятикласснику Воробьеву?
Джонни прошелся неторопливым взглядом по двум десяткам голов. И снисходительно сказал:
– Правильно. Пьеса «Федя и Змей Горыныч» – чушь на рыбьем жире. Манная каша… Таких глупых двоечников не бывает. Да и вообще! Стоит ехать в Тридевятое царство, чтоб таблицу умножения учить… Только вы про это Инне Матвеевне ни слова. А то она скажет знакомой, которая писала, а та страдать начнет. Писатели – они такие. У меня знакомый поэт есть в десятом классе, так с ним беда. Чуть покритикуешь, а он потом два дня ходит, как отравленная лошадь…
– А что делать? – спросил с передней парты Дима Васильков – давний Джоннин адъютант и соратник.
– Пьесу потихоньку переделаем, – пообещал Джонни. – Главное в конце. Это же свинство какое-то! Когда этот дурак Федя решает все задачки, Змей Горыныч подыхает! Зачем?
– Жалко Горыныча, – сумрачно сказал Мишка Панин.
– В том-то и дело! Он в пьесе самый симпатичный… И вообще, кто такой Змей Горыныч? По своей породе это трехголовый дракон. Животное самое редкое. Таких животных надо в Красную книгу заносить и охранять изо всех сил, а не наоборот… Ну кто там пищит, что сказка? В сказках они тоже повывелись. За последнее время ни одной сказки со Змеем Горынычем нет. Вот одну написали, да и то гробят зверя в конце. Надо, чтобы он не сдыхал, а подружился с Федей… Кто будет играть Федю?
– Он в бассейн ушел, – сказал Дима Васильков.
– А кто Горыныча играет, еще не назначили, – подал голос Панин. – Можно, я буду?
– Горыныча будут играть несколько человек, – разъяснил Джонни. – Это же громадина. Два человека надо, чтобы таскать такую махину, да по человеку на каждую голову.
Над партами взметнулись руки.
– Тогда я одну голову, – настаивал Панин.
– Ладно… Головы будут разные. Две пожилые, а одна молодая и веселая. Ну, вроде как мальчишка. Пускай ее зовут Степка или еще как-нибудь…
