Новосёлы - Мисько Павел Андреевич (е книги .txt) 📗
– Х-ха, уши!
– Правильно, уши торчат. Их отдельно лепи, потом приставишь… А у Таньки пухлые щёчки и губы, уши маленькие… Вместо глаз пока просто углубления делайте. Смачивайте немножко пальцы водой, чтоб пластилин не прилипал.
Дядя взял у Жоры кубик, обмазанный пластилином. Подравнял бока, заострил кромки.
– Ну, вот… Серёже поручим вылепить из папье-маше голову Эрпида-один.
– Мне! Я хочу! – побросали мы свою работу.
– Отставить! – скомандовал опять Левон Иванович. – Если так будете суетиться, бросаться от одного к другому, ничего в жизни не достигнете. Над вами будут смеяться, как над неудачниками. А попробовать – все попробуем, не беспокойтесь. А теперь пусть Серёжа, у него получится лучше, – говорил дядя Левон, и Серёжа надувался от важности. – Сначала в воду макай кусочки газеты, один слой на воде сделаем. А потом уже на клее. Слоев десять… – Левон Иванович плеснул в тарелку воды, макнул кусочек газеты – хлоп на кубик! Второй рядышком – хлоп! Третий… Четвёртый…
Нам не хотелось уже лепить Таньку и Ваньку. Мы смотрели, как покрывается кубик панцирем из серой мокрой газеты. Вздохнули и только опять принялись за Ваньку и Таньку, Вася как захохочет! Смотрим: трясёт Серёжа растопыренными пальцами, а за них с сотню бумажек нацепилось! Стал ртом ловить их, срывать – к носу, губам, щекам приклеились. «Ха-ха-ха!» – покатываемся мы со смеху. «Хо-хо-хо» – помогает нам басом дядя Левон. А Серёжа – ф-фу! ф-ф-фу-у! – не может сдуть бумажки. Они щекочут ему нос, шевелятся. Как чихнёт на всю кухню!
– Это тебе не вода, – вытирает дядя уголки глаз. – Бери кусочек вот так… Весь не намазывай… Подцепи спичкой капельку клея, клади его на середину бумажки и лепи, клади и лепи… – Левон Иванович показывал, как надо делать. – Действуй двумя руками, не держи кубик левой… Каждый кусочек придави, разгладь хорошенько, клей и расплывётся под бумажками… Запачкал руки – вот влажная тряпка… Умывайся и начинай сначала!
Пока Серёжа пропадал в ванной – хотя можно было руки и на кухне вымыть, – дядя исправлял нашу работу.
– Смелее с пластилином, энергичнее! Своя рука – владыка: хотим – прибавим, хотим – убавим, соскребём, – говорил он и закруглял моему Ваньке нос, очерчивал резче брови. – Павлуша, любым пластилином лепи, не подбирай цвета. Выльем форму, тогда можешь свою красавицу расцвечивать.
А я не смотрел, какой пластилин попадался. Голова у моего Васьки была пёстрая, как у леопарда: нос зелёный, одна щека красная, другая жёлтая, лоб серо-буро-малиновый, одно ухо белое…
– Павел, соскреби у Таньки «волосы». Голова должна быть гладкой.
«Х-хо, Танька с плешивой головой!»
– Волосы куклам потом приклеим. Нарежем макаронин из поролона.
«Поролоновые волосы?! Ещё ни у одной модницы таких не было. И придумает же Левон Иванович!»
Пришёл из ванной Серёжа, снял кастрюлю, поставил на пол. Сел под раковину умывальника.
Дядя Левон сделал таинственное выражение лица.
– Эники, беники, ф-фу, ф-фу! – словно сыпанул щепотками чего-то на Васину голову. – Превращаю тебя в Великого Химика. Хватит рвать газету, пошли со мной…
И повёл Васю в ванную.
Мы заработали проворнее, быстрее. А то самое интересное сделают без нас.
Вася принёс из ванной большую консервную банку. В центре банки возвышалась горка сероватого порошка.
– И только по моему сигналу, понял? Выльешь и сразу же размешаешь.
Дядя Левон ополоснул серые от порошка руки, забрал у меня Ваньку, потискал его кое-где, пригладил, резче очертил губы.
– Можно сказать, хорошо… А если и нет, зато всё своими руками. Так я говорю?
Поправил он и Танькину голову.
– Лей, сколько я сказал, и меси! Энергично! – скомандовал Васе, а сам схватил коротенькую пластинку-лучину – р-раз! Вдавил её ребром поперёк головы Ваньки.
– Ах! – перепугался я.
Вася выдавил ложкой в порошке ямку и плеснул воды, начал мешать. А мы смотрели, как дядя Левон одну за другой втыкал ребрами пластинки вокруг головы Ваньки – около ушей, по шее, до самой палки… И голова не разваливалась! Так он и Танькину голову окольцевал, как будто хотел её разрезать пополам, как арбуз…
– Та-ак! – весело потёр он руки, положил куклы носами вверх. – Помогите Жоре долепить туловище Эрпида.
Жора не дал нам помогать, и мы ничего не делали, а только глазели.
Левон Иванович плеснул в банку воды ещё больше и быстро разболтал. Тесто получилось жидким. Казалось, вот-вот зашипит сковородка, запахнет блинами.
– А гипсовые оладьи вкусные? – спросил Вася.
– Попробуй! – протянул дядя ложку гипса. Вася отдёрнул голову. Левон Иванович продолжал: – Знаешь, что будет, если гипс попадёт в желудок? Он там затвердеет. Я слышал, так с крысами расправляются. Перемешают муку с гипсовым порошком, поставят возле норы: «Угощайтесь на здоровье!» А они жаднющие: хвать-хвать! А потом лапы кверху: «Караул!»
Дядя Левон кончил мешать.
– Берите кукол, – сказал он, – поворачивайте их за палки над тазиком.
Схватили Вася и Павлуша. А дядя начал быстро-быстро набирать ложкой раствор, брызгать на Таньку и Ваньку. Где уши, рот или нос – хорошенько брызгал, со всех сторон. А когда побелели куклы, дядя уже спокойно налепил на них остатки загустевшего раствора. Не узнать было, где носы, где что.
– Вот… И стойте как статуи минут десять. Потом на стол положите. Да сними ты котурны! Чем это он, думаю, всё время грохает…
Вася взмахивал ногами, сбрасывая котурны, и вздыхал на всю кухню.
Словно от сердца их отрывал.
Туловище Эрпиду облепливали бумажками все вместе – и Левон Иванович, и я, и Жора. Управились как раз тогда, когда Серёжа кончил возиться с головой. Дядя зажёг две конфорки на плите. На одну поставил чайник, а возле другой положил голову и туловище Эрпида.
На кухне стало не продохнуть от жары и разных запахов. Зачем ещё дядя Левон греет воду? Что мы будем с ней делать?
– Так-с… Положим куклы на окно. А теперь уберём здесь немного, и на сегодня – всё…
Но мы Левону Ивановичу ничего не дали делать. Сами убрали газеты, мусор, помыли пол на кухне и в ванной. Пока умывались сами, на кухне произошло чудо: стол словно застелили скатертью-самобранкой. На нём появились ваза с печеньем, сахарница, чайник и чашки с золотыми полосками. Посередине стола нежно розовел малиновый конфитюр в стеклянной банке.
– Молодцы, поработали на славу, – говорил Левон Иванович, заваривая свежий чай. – Но работы у нас теперь будет всё больше и больше. Придётся собираться чаще – через день, а то и каждый день…
Всего две табуретки на кухне, и потому кто стоял, кто сидел, но все пили вкусный чай с душистым конфитюром и болтали о чём угодно. И никто нас не одёргивал, никто не утихомиривал. И сам Левон Иванович много рассказывал о работе в театре, вспоминал всякие смешные случаи и первым хохотал над своими шутками.
А кончили пить, дядя подошёл к окну – шах! шарах! Разломил пополам гипсовые болванки. Получились как бы скорлупки гигантских грецких орехов – с такими же фигурными выемочками и бугорками внутри.
– Та-а-ак… – осмотрел формы Левон Иванович. – Всё в норме. Можете брать свои скульптуры на память… – И он подал Таньку Павлуше, а мне – Ваньку. – По внутренней стороне этих форм будем выклеивать куклам головы. Половинками…
Неохотно распрощались мы с дядей Левоном.
– Можно, я у вас буду ночевать? – спросил Вася.
Левон Иванович улыбнулся.
– Нет, дорогой мой, там уже тебя родители ищут… Ты лучше почаще ко мне заходи. Хлопец ты понятливый, будем работать вместе.
Счастливчик Вася… Если б нам не ходить в школу, мы бы тоже пропадали у него целыми днями.
Но ничего не поделаешь. Надо и в школу ходить, и учиться хорошо. Иначе Левон Иванович может махнуть на нас рукой. Разве мало детей в соседних домах? Полслова скажи – вмиг набегут…
…Я уже засыпал, как вдруг пришло в голову: Эрпида ведь мы заклеили бумажками со всех сторон! А как достать изнутри те колодочки с пластилином? Они же будут мешать! О-ё-ёй, как же дядя Левон об этом не подумал?!
