Стрелы над крепостью (с иллюстрациями) - Сабинина Людмила Николаевна (версия книг .txt) 📗
— А ты… Ты на Буратино похож, вот на кого! — Мишка начал не на шутку злиться. — Нос — иглой, кеды — во! Деревянные башмаки папы Карло. Колпачок-то потерял, что ли? Ах, бедный малыш! Буратино, только в перчатках.
— Я Буратино?!
Димка неожиданно подскочил и изо всей силы ткнул друга в живот.
У Мишки даже дыхание перехватило… а живот сразу убрался, прилип к самому позвоночнику. Хотел он как следует смазать противника по скуле, да оказалось, в перчатке это сделать нелегко. Перчатка мимо Димкиного уха пролетела, зато Димка изловчился и еще раз ткнул кулаком в живот, на этот раз уж не очень больно. Заплясал Димка, обрадовался. Только радоваться ему долго не пришлось, потому что разбежался Мишка да так стукнул его по уху, что у Димки даже зубы лязгнули, а голова загудела, как футбольный мяч.
— Ух ты, Мишка, — закричал он, — жалко, что перчатки мешают, а то бы я тебе задал, узнал бы ты у меня, как своих бить!
И он налетел на Мишку, обхватил, попытался сделать подножку. Тот вырвался, нагнулся да как бухнет головой прямо в Димкин живот! Полетел Димка да и Мишку за собой потащил.
Барахтаются оба на полу, сопят, кулаками тузят друг друга.
Не заметили, как и Олег вошел.
А как только заметили, сразу вскочили, поскорее сделали вид, будто закончили поединок. Обнялись на прощание и даже перчатками друг друга по плечам похлопали.
— Так, — сказал, помолчав, Олег. — Бой Мохаммеда Али и Джо Фрезиера окончен. Может быть, сообщите мне, кто победил?
Противники стояли опустив головы. Олег подошел, взглянул с презрением на синяки и ссадины, на измазанные майки мальчишек и, не сказав больше ни слова, принялся расшнуровывать их перчатки. Сначала снял Мишкины, а потом и Димкины. Перчатки связал шнурками, перекинул через плечо и повернулся, чтобы уйти.
— Дядя Олег, — взмолился Димка, — мы больше не будем! Это я виноват. Уж больно подраться захотелось…
— Мы больше не будем, честное слово даю!
— Бокс требует полного контроля над собой, — сухо сказал Олег. — Слабонервным и недисциплинированным тут не место. Хотите заниматься — слушайтесь. Я вам боя не разрешал.
Он еще раз взглянул на ребят, на их расстроенные лица.
— Тренировка отменяется.
— А на когда, дядя Олег?..
— Даю вам два дня, чтобы залечить травмы.
И Олег вышел из комнаты.
Не глядя друг на друга, стали одеваться.
— Вот тебе и подрались, — мрачно сказал Мишка. — Говорил я тебе…
Димка, сопя, зашнуровывал ботинок.
— А кто меня башкой саданул в живот? — пожаловался он. — И ухо, кажется, раздуло. Болит здорово. Миш, посмотри, раздуло ухо или нет?
Мишка посмотрел.
— Раздуло, — сказал он. — А ты тоже драться-то здоров: вон как меня кулачищем пнул! Раз пнул, да и еще раз изловчился, пнул. Будто бревном. Я едва на ногах удержался.
— Бокс — штука серьезная, — вздохнул Димка.
— Бокс — это для мужчин, — прибавил Михаил.
Бойцы насупились, в молчании дошнуровали ботинки и вместе отправились на кухню — залечивать раны. Там уже вкусно пахло щами и жареными котлетами.
— Подите вы, — отмахнулась бабушка, — я на вас и смотреть-то не хочу! Ишь фонарей-то понаставили…
Умойтесь хоть да ссадины-то зеленкой замажьте.
— Нам бы поесть. — Мишка жадно понюхал воздух. — От еды скорее заживет, чем от зеленки, честное слово.
— Да что это такое, батюшки! — всплеснула руками бабушка. — Еще и одиннадцати нет, а они уж обедать заявились. Да у меня и обед-то не готов!
Друзья переглянулись.
— А мы сегодня обедать не придем, — сообщил вдруг Мишка. — У нас дело важное. Так что покорми нас, бабушка, заранее… Пожалуйста, — подумав, прибавил он.
— Ну как хотите, — смягчилась бабушка. — Вымойтесь только да зеленку вон на полке возьмите.
Оба тщательно умылись во дворе, потом долго разрисовывали друг друга зеленкой.
— Подожди, Миш, у тебя еще под ухом царапина, дай замажу. — Димка ловко припечатал пропитанную зеленкой вату к Мишкиной щеке. — Ну ты и леопард! Ночью встретишь — испугаешься.
— Ты тоже хорош! Нос особенно. Зеленый с белыми крапинками.
Ребята расхохотались.
— А может, нам не ходить сегодня к попу, обождать? Чего доброго, выгонит с такими рожами, подумает — хулиганы какие-то заявились, — усомнился Мишка.
— Подумаешь! Мы ему все объясним. Главное, не отступать! Раз решили, чего уж отступать? Пойдем обязательно!
Когда друзья вернулись на кухню, бабушка ахнула.
— Милые! Еще страшнее стали. Пожалели бы зеленку-то. Так и есть, полбутыли истратили. Эх, мазилы! Садитесь скорее, ешьте, пока горячее…
После обеда, захватив портфель с книгами и тетрадями, друзья вышли на улицу.
— Как ты думаешь, милиционер нас, случайно, не заберет? — засомневался Мишка. — За появление на городских улицах в недостойном и неподобающем школьнику виде.
— Пустяки! — воскликнул Димка. — Ну и трус ты, ну и трус! Пожалуй, из тебя никакой боксер не получится.
Мишка обиделся и замолчал.
Дальше всю дорогу шли молча.
Красноармейская улица была недалеко, и дом 23 они разыскали сразу. Квартира номер 4 оказалась на втором этаже. Дверь открыл сам отец Никита, ребята догадались об этом по длинным русым кудрям, спадавшим на плечи священника.
— Мы к вам! — выпалил Димка. — По очень важному делу.
— Прошу, — священник чуть наклонил голову. — Проходите, пожалуйста. Садитесь.
Михаил потихоньку огляделся. На выбеленной стене висели две иконы. Стол, за которым сидел священник, был завален книгами и деталями разобранного радиоприемника. Священник был молод — пожалуй, не старше Олега, одет в черную тренировочную форму и со своими длинными кудрями и бородкой был похож скорее на мушкетера, чем на священника.
— Рассказывайте, что вас привело.. — Священник привинчивал отверткой какую-то радиодеталь. — Так. Я слушаю… — Он продолжал работать.
— На транзисторах? — спросил вдруг Димка.
Священник кивнул.
— Высокочастотные плоскостные полупроводниковые триоды, — видимо, с удовольствием проговорил он.
Димка шмыгнул носом.
— Электронные лампы лучше, — небрежно бросил Димка. — Меньше шумят.
— Чем-то лучше, а чем-то и… Подкинь-ка, парень, мне вон тот шуруп… Чем-то и хуже.
— Мы пришли вот по какому делу, — осторожно начал Мишка, — в общем, хочется нам прочитать вот эти книги, а древнерусского языка мы не знаем…
— Не знаете. Ай, ай, нехорошо, — усмехнулся священник. — Дай-ка книги сюда. Ого! «Русские повести», «Древняя русская литература», «Рассказы русских летописей»… Н-да. За серьезное дело взялись, ребята. Трудновато, а?
— Да ничего не понять. А знать все хочется, — вступил в разговор Димка. — Особенно хочется узнать про Городец. Про нападение монголо-татар, про осаду, ну и про все другое тоже.
— Вот, например… — Мишка раскрыл книгу, прижал пальцем закладку, чтобы не вывалилась, прочитал: — «…овии, от огня бежачи…» А что такое овии? Овцы, что ли?
Он выжидающе посмотрел на отца Никиту. Тот сдержанно улыбнулся.
— Это повесть о взятии ханом Тохтамышем Москвы, — не глядя в книгу, пояснил он. — Дело было, ребята, в 1382 году…
— А тут написано «в лето 6890», — не утерпел Димка. — Что это? Мы сначала даже подумали, что до нашей эры.
— Нелепость, — сказал отец Никита. — Дело в том, что в старину существовало другое летосчисление. Счет начинали с так называемого сотворения мира. Разница с нашим счетом ровно на 5508 лет. Если хотите узнать настоящую, современную дату, вычтите из старой цифры 5508, вот и вся премудрость. Например, Мамаево побоище было, по-старинному, в 6888 году. Итак, 6888?5508, вот и получается 1380 год. Дошло?
— Дошло, — кивнул Димка.
— Тревожные это были годы для русского государства, — продолжал отец Никита. — Только что русское войско во главе с князем Дмитрием Донским одержало победу над ханом Мамаем на поле Куликовом, в 1380 году. А через два года, в 1382 году, хан Тохтамыш привел к Москве несметные полчища. Оборонялись стойко москвичи, стреляли со стен из луков, из пушек палили. Три дня оборонялись, а на четвертый хану удалось льстивыми речами обмануть защитников крепости. Ворота были раскрыты, враги ворвались в город. Началась расправа с беззащитным населением. Вот об этом и повествует летописец. «Овии, от огня бежачи, мечем помроша…» Одни, спасаясь от огня, погибли от меча, а другие, от меча спасаясь, в огне сгорели. Не было никакого спасения людям, ждали их четыре погибели: от сабли, в огне, или в воде, или в плену ордынском.
