Мальчик со шпагой.Звездный час Сережи Каховского (журнальная версия) - Крапивин Владислав Петрович (библиотека книг .TXT) 📗

— Не верю.

— А Дантес?

Pix перебила Наташа. Сказала, что Стасику пора домой. Если он задержится, ему попадет не меньше, чем за дневник.

За окнами уже густели сумерки.

— Может, нам самим дождаться его Нелли Ивановны и поговорить с ней? — предложил Кузнечик.

— Да откуда вы взяли, что она сюда вернется? — спросила Наташа. — Наверняка она распустит ребят у завода, а сама уедет домой до собрания. Сейчас еще шести нет, а собрание в восемь… Да и не будет она никого слушать. Вы ее знаете?

Сережа вспомнил Нелли Ивановну, молодую, с громким, раздраженным голосом, с желтым тюрбаном прически. Когда она шла по коридору, тюрбан колыхался, а каблучки стучали отчетливо, как дятел в утреннем лесу.

Стасик опять подозрительно притих и заморгал.

— Проводите его домой, — сказал Сережа. —

Я знаю, что делать.

— Не пойду я, — заупрямился Стасик.

Мучаясь от жалости и злости, Сережа сказал как можно мягче:

— Ты иди. Я сделаю так, что все будет

Стасик нерешительно моргал.

— Иди. Я тебе обещаю, — очень твердо сказал Сережа.

— Ты что придумал? — шепотом спросил Генка.

Так же, шепотом, Сережа ответил:

— Пока ничего. Главное, пусть он уйдет, иначе опять начнет реветь. Помоги Наташке его увести, а то он по дороге может ей концерт выдать. Потом вернетесь, и мы что-нибудь придумаем.

Сережа правильно рассчитал: Генку не пришлось уговаривать идти с Наташей, это он всегда готов. И хорошо, что ушел. Не надо ему лезть в такое дело. Завтра Кузнечику на вечере выступать, и неприятности ему ни к чему.

Сережа знал, что идет на громкий скандал, но не колебался. В нем уже звенела «система отсчета»: девять, восемь, семь…

Он вернулся в Стаськин класс. Пошатал дверцы витрин. Они были, конечно, заперты. Сережа спустился на первый этаж и отыскал гардеробщицу тетю Лиду.

Тетя Лида владела богатейшей коллекцией ключей, про это знала вся школа. Когда терялись или портились ключи от классов, мастерских, от шкафов и ящиков, все сразу шли к тете Лиде. Иногда к ней прибегали несчастные люди, потерявшие ключ от квартиры.

— Тетя Лида, во втором классе шкаф заело, — сказал Сережа. — Наверно, кто-то запер, а ключа нет.

Тетя Лида, притворно ворча, вытащила громадную звякающую связку.

— Какой шкаф-то?

— Давайте ключи, я сам подберу. И сразу принесу. Чего вам наверх ходить…

Нужный ключ нашелся быстро. Сережа распахнул обе витрины. Из правой достал дневники с двойками. Потом «пятерочные» дневники равномерно расставил в обеих витринах. Стало редковато, но ничего. Сережа отцепил бумажные ленты. Правую он отложил, а левую аккуратно, по сгибу разорвал пополам. На одной половине осталось «Мы ими», а на другой «гордимся». Эти половинки он опять приколол над витринами.

Дневники тех, кто «тянет назад», и ленту с черной надписью он положил в портфель. А куда их было девать?

После этого Сережа запер дверцы и отнес ключи.

Больше в школе делать было нечего. Сережа зашагал к Наташиному дому, чтобы встретить друзей.

Он повстречал их на углу Октябрьской и Пристанской. Генка и Наташа спешили назад, в школу.

— Ты куда? — удивился Кузнечик. — А дневник?

— Все в порядке. — Сережа хлопнул по тугому портфелю.

Наташа удивилась:

— Она отдала?

— Я ее и не видел. Поэтому не спрашивал.

Наташа опустила руки и широко открыла глаза.

— Ты сумасшедший! — сказала она печально. — Ты представляешь, какой крик поднимется?

— Приблизительно представляю, — сказал Сережа.

— Мы скажем, что вместе это сделали, — решительно вмешался Кузнечик.

— Зачем? Не надо, — возразил Сережа.

— Надо. Вдвоем легче отвечать.

— Да за что отвечать?! — вдруг разозлился Сережа. — За то, что пацаненка из беды выручили? А такие выставки устраивать, чтоб ребят лупили, это правильно?

— А ты думаешь, теперь его не тронут? — спросила Наташа. — Нелюшка увидит, что дневник пропал, еще больше разозлится. Такого отцу наговорит, что хуже будет.

— Не дцевник, а дневники… И не наговорит она, — сказал Сережа. — Я пока не могу понять, отчего это, но думаю, что не наговорит…

— А как тебе завтра влетит, понимаешь? — спросила Наташа.

— Ну… влетит. По крайней мере никто меня пальцем не тронет. Не то, что Стаську.

На следующий день Сережа пришел в школу пораньше. У дверей учительской он дождался Татьяну Михайловну. Она сразу обеспокоилась:

— Ты меня ждешь, Сережа? Что случилось?

— Я хочу вас попросить… Передайте, пожалуйста, вот эти дневники Нелли Ивановне, учительнице второго «А».

— Так… Значит, это ты?

— Я.

— Зачем ты это сделал?

Сережа вздохнул и приготовился рассказывать.!

Мимо них в учительскую прошагала завуч второй смены Елизавета Максимовна. Из-за двери донесся ее трубный голос:

— Татьяна Михайловна! Можно вас на пять минут?

Татьяна Михайловна досадливо оглянулась на дверь.

— Ты меня подожди, — попросила она. — Или нет, иди в класс. На перемене все мне расскажешь. Хорошо?

Сережа кивнул.

Но дожидаться перемены не пришлось.

Едва начался урок и Сережа поднял руку, чтобы его вызвали, как в дверь заглянула тетя Лида.

— Кто тут Каховский? Ну вот, ты и есть. К

директору.

— Иди, — с сожалением сказал Сергей Андреевич. — Я тебя спросить хотел. А то ведь троечка будет за четверть.

Как будто Сережа сам напросился к директору!

Кузнечик ринулся было за Сережей.

— А ты куда? — возмутился Сергей Андреевич.

— Я тоже должен…

— Если должен, позовут. Сиди.

Директор был новый, работал в этой школе первый год. Сережа его не знал и никогда с ним не разговаривал, если не считать случая с Димкой. Директор преподавал у старшеклассников математику, и те прозвали его «А» в кубе». Имелась в виду буква «А» в третьей степени. Потому что имя, отчество и фамилия начинались у директора с буквы «А»: Анатолий Афанасьевич Артемьев.

Что он за человек? Однажды Сережа слышал, как десятиклассники говорили: «Во мужик! Все объясняет, как семечки щелкает». Он-то объясняет. А ему самому что-нибудь можно будет объяснить?

Сережа постучал в дверь директорского кабинета, услышал «войдите» и вошел.

Ну, конечно! Желтый тюрбан Нелли Ивановны возвышался у директорского стола.

Татьяна Михайловна тоже была здесь.

«Сейчас начнется», — подумал Сережа и почувствовал противную пустоту под сердцем.

Началось.

— Вот он! — произнесла Нелли Ивановна. Голос ее был твердо-деревянный, как стук каблучков. — Полюбуйтесь, Анатолий Афанасьевич. Это и есть Каховский.

Директор несколько секунд смотрел на него молча. Он вертел в пальцах неочиненный карандаш и постукивал им по настольному стеклу. То одним концом, то другим.

Наконец сказал:

— Полюбовался. Проходи, Каховский, садись.

Он кивнул на свободный стул.

Сережа твердо подошел и сел. Сказал:

— Спасибо.

У Нелли Ивановны удивленно шевельнулись брови.

Татьяна Михайловна сидела подальше, у стены. Из-за плеча Нелли Ивановны она смотрела на Сережу, как на маленького мальчика, разбившего банку с вареньем.

— Объясни нам, зачем ты устроил этот загадочный трюк с дневниками? — ровным голосом потребовал директор и положил карандаш.

— Из-за Грачева, — сказал Сережа.

— Вот-вот! Я так и знала! — взвилась Нелли Ивановна. — Он уже не первый раз выделывает такие фокусы из-за этого хулигана!

— А какой? — поинтересовался директор.

«Третий, — подумал Сережа. — Первый раз —

это с Мадам Жирафой. Второй — когда одноклассники лупили его у буфета, а мы с Наташкой их разогнали. Но про второй она не знает».

— В сентябре был такой возмутительный факт! — гневно продолжала Нелли Ивановна. — Я отправила этого Грачева к вам, а он… — она ткнула острым ногтем в Сережу, — он со своими дружками силой отбил его у дежурной девятиклассницы…