Детективы в тогах - Винтерфельд Генри (список книг .txt) 📗

– Ко мне приходили мать Руфа и Ромп. Они думали, что вы в школе, но, конечно, вашего следа там не было! Ливия рассказала мне о печальном происшествии с Руфом – ужасное несчастье, ужасное. Я мало что могу, ведь я не римлянин, но я заверил ее в своей помощи. Нога у меня до сих пор зверски болит, но я отправился разыскивать вас. Пришлось нанять паланкин с двумя носильщиками. Они ждут снаружи, и каждая минута стоит денег, поэтому поживей. Что сказал Лукос?

Ребята пристыженно молчали. Наконец Юлий прошептал:

– Лукос почему-то не захотел воспользоваться своим даром для нас.

– Но мы сами обнаружили, что Руф невиновен, – с гордостью доложил Муций.

– Так, значит, сами? – проскрипел Ксантипп. – Могли бы побеспокоиться и сообщить об этом Ливни. Так долго оставлять бедную женщину в неведении – разве хорошо?

– Мы решили сначала написать письмо императору, – объяснил за всех Юлий.

Ксантипп вздернул мохнатые брови.

– Вы написали письмо императору?

– Мы хотели рассказать, что Руф совершенно не виноват, и попросить для него пощады, – сказал Муций.

– Где же ваше замечательное творение?

– Здесь. – Муций вручил учителю свиток, на котором Флавий написал письмо.

Ксантипп придвинулся поближе к огню, развернул пергамент и начал читать:

– «Доколе же ты, Катилина, будешь злоупотребить нашим терпением? Как долго еще ты, в своем бешенстве, будешь издеваться над нами? До каких пределов ты будешь кичиться своей дерзостью, не знающей узды?» [19] – Он замолчал, в изумлении уставился на своих учеников, а потом спросил: – Что это значит? Зачем вы приплели сюда речь Цицерона?

– У нас случайно оказался сборник его трудов, – пояснил Муций. – Наше письмо на обороте.

– Могли бы с самого начала предупредить, – раздраженно проворчал Ксантипп. Он перевернул свиток и молча прочитал письмо. Затем учитель взглянул на ребят и мрачно спросил: – Кто это писал?

– Я, – признался Флавий.

– Отвратительная работа, – рявкнул Ксантипп. – Полно ошибок. Орфография чудовищная. Возьмусь я за вас, когда начнутся занятия! – Он швырнул свиток на стол. – Кроме того, ваша логика неубедительна, а доказательства беспомощны, – продолжал он. – Неудивительно, что все вы не успеваете по математике. Садитесь.

Мальчики послушно расселись на ящиках. Только Флавию места не хватило, и ему пришлось опуститься на пол.

– У кого-нибудь из вас осталось в голове хотя бы слабое представление о Пифагоре? – задал вопрос Ксантипп.

Мальчики с готовностью кивнули, хотя совершенно не помнили, о чем идет речь.

– В прямоугольном треугольнике квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов. Как мы называем такое утверждение? – спросил Ксантипп.

– Загадкой, – промямлил Кай.

Ксантипп метнул на него испепеляющий взгляд, с презрением отвернулся и вызвал:

– Юлий!

– Доказательство, – ответил тот.

– Неправильно, – сказал Ксантипп. – Это гипотеза. Гипотеза есть утверждение, которое надо доказать, прежде чем оно станет истиной. Так называемые доказательства в вашем письме не более чем гипотезы. Кто-нибудь видел Руфа в банях Дианы?

– Нет, – признал Муций.

– Значит, у вас нет свидетелей, а без них вы ничего не сможете доказать. Теперь о подделке почерка. Вполне возможно, что восковую табличку Руфа использовали как шаблон, но кто поручится, что это сделал не сам Руф?

Юлий поднял руку.

– Да? – вызвал его Ксантипп.

– Зачем нужна была Руфу такая морока, как вырезание букв, если он прямо мог написать на стене?

– Ты когда-нибудь пробовал писать в темноте? – поинтересовался Ксантипп.

Юлий не подумал об этом.

– Вот видишь! – сказал Ксантипп самодовольно. – Ты даже при свете не умеешь как следует писать.

Мальчишки рассмеялись, а Юлий обиделся.

– Тихо! – приказал Ксантипп. – Я здесь не для того, чтобы развлекать вас.

– Значит, вы в самом деле думаете, что Руф виноват? – робко спросил Муций.

Ксантипп внезапно впал в ярость, даже вены на висках выступили.

– Разве я говорил это? – рявкнул он.

– Н-н-нет, – запинаясь, протянул Муций.

– Тогда не задавай таких глупых вопросов.

Погрузившись в раздумье, Ксантипп уставился на крышку стола, и мальчики боялись пошевелиться. Они ожидали следующей порции язвительных слов и саркастических вопросов. Ливии следовало хорошенько все взвесить, прежде чем посвящать Ксантиппа в подробности. Все, что они делали, по его мнению, никуда не годится. А сам-то он может только вмешиваться и больше ничего.

Однако, когда Ксантипп снова взглянул на ребят, им показалось, что настроение у него несколько улучшилось.

– Я знаю Руфа. Он не похож на мальчика, который способен осквернить храм, – произнес Ксантипп. – Мы сумеем его спасти.

У ребят отлегло от сердца. И Ксантиппу, как бы там ни было, не чужды человеческие чувства. Переполненный радостью, Муций воскликнул:

– Мы все время голову ломаем, кто же мог это сделать?

Ксантипп педантично заметил:

– Вы, без сомнения, проглядели ту самую деталь, которая может помочь нам разгадать загадку. Муций, расскажи мне еще раз, и очень подробно, все, что вы знаете об этом деле. Мне нужны мельчайшие детали. Даже самая незначительная из них может дать нам в руки ключ.

Муций встал с места, как будто был в классе, набрал в легкие воздух и начал рассказывать, несколько сбивчиво, всю историю с начала. Но по мере повествования уверенность его росла: он шаг за шагом описал все, что случилось после роковой ссоры Руфа и Кая; что сделал он сам и что сделали остальные ребята; что они обнаружили и к каким выводам пришли. Сейчас впервые Муций ощутил хоть какую-то пользу от всех упражнений, которые давал им Ксантипп по искусству ораторской речи.

Когда Муций закончил говорить, Ксантипп одобрительно кивнул.

– Можешь сесть на место! – сказал он.

Муций уселся. Ксантипп подумал с минуту, затем дважды стукнул палкой по каменному полу пещеры и сказал:

– У нас есть за что зацепиться.

Мальчики выжидательно замерли.

– Наша зацепка – сообщение в городском бюллетене, – продолжал Ксантипп. – Что вам пришло в голову, когда вы прочитали об осквернении храма?

– Ничего, – признался Юлий.

– Мы рассердились, – добавил Флавий.

– А вы, наоборот, должны были обрадоваться, – объявил Ксантипп. – Это сообщение доказывает, что Руф невиновен, причем абсолютно.

– Как? – хором спросили мальчики.

– Потому что сообщение было написано до того, как храм осквернили, – пояснил Ксантипп. – Теперь понимаете?

Но мальчики не поняли.

– Тогда придется объяснить вам такую простую вещь, – вздохнул Ксантипп. – Канцелярия цензора, которая издает новости, открывается не раньше третьего часа дня. Перво-наперво служащие должны выпустить бюллетень для Форума. А сами сообщения готовят накануне ночью. Они пишутся от руки, и это довольно трудоемкий и длительный процесс. Если бы служащие начинали работать только утром, то первый выпуск новостей появлялся бы слишком поздно. Поэтому в канцелярии ночью всегда дежурят один писарь и один приемщик новостей, чтобы собирать материал и переписывать новости, и остаются они там примерно до четвертого или самое позднее до пятого часа ночи. Я сам когда-то несколько лет проработал в канцелярии цензора, поэтому точно знаю всю процедуру. Иногда поздно ночью приходят курьеры с особо важными сообщениями, которые публикуются на следующий день. Новость об осквернении храма появилась в первом утреннем выпуске, а это означает, что в канцелярию цензора ее доставили самое позднее к четвертому часу ночи. Надеюсь, мои объяснения проникли сквозь ваши непробиваемые лбы и мне не придется повторять их десять раз подряд.

Мальчики согласно кивнули. До них постепенно начало доходить, какое отношение имеет рукописное сообщение к их делу, хотя они так и не поняли, как оно поможет им узнать истинного преступника.

– По показаниям обоих стражников, – продолжал Ксантипп, – на храме не было никаких надписей до пятого часа ночи. Значит, сообщение было написано до осквернения. И это дает нам пищу для размышления.