Дом ста дорог - Джонс Диана Уинн (читать книги онлайн полностью txt) 📗

Девочка взглянула вниз на Ролло.

— Ты маленькая вредная бестия, — сказала ему Чармейн. — Ты всех на уши готов поднять, лишь бы всё сделали по-твоему!

— Слышали, слышали? — скрюченный палец Ролло обвиняющее тыкнул в девочку. — Ну, кто тут не прав: я или она?

Кухню захлестнула волна воплей и криков. Тимминз гаркнул, и шум потихоньку начал сходить на нет. Затем глава кобольдов обратился к Чармейн:

— Теперь ты дашь нам разрешение срубить эти уродливые кусты?

— Нет, — твёрдо ответила девочка. — Гортензию вырастил двоюродный дедушка Уильям, а я присматриваю за всем, что принадлежит ему. Ролло же пытается раздуть из мухи слона.

— Таково твоё последнее слово? — взгляд Тимминза буравил её.

— Да, таково моё последнее слово, — уверенно кивнула Чармейн.

— Что ж, — проговорил Тимминз, — дело твоё. Но с сегодняшнего дня больше ни один кобольд и пальцем не пошевелит ради вас.

Море синеньких фигурок быстро растворилось, кухня опустела, остались только груды чашек, мисок и прочей грязной посуды. Вслед за кобольдами улетела последняя вереница мыльных пузырей, и пламя в очаге теперь снова плясало ярко и весело.

— Ты сглупила, — вздохнул Питер.

— В чём же? — возмущённо набросилась девочка. — Ты же сам сказал, что розовый — естественный цвет гортензии, и видел, как Ролло нарочно их всех взбаламутил. И каково будет, когда двоюродный дедушка Уильям вернётся домой и обнаружит, что всю его гортензию вырубили?

— Я согласен, но тебе следовало вести себя тактичней, — настаивал юноша. — Я думал, ты успокоишь их и скажешь, что мы зачаруем кусты, чтобы они сделались синими.

— Неплохо, но Ролло бы всё равно настаивал, чтобы мы разрешили их вырубить, — ответила Чармейн. — После моего отказа вчера он заявил, что я порчу ему всё удовольствие.

— Ты могла бы показать им, каков он на самом деле, — не отступал Питер, — а не злить их ещё больше.

— Я хотя бы не смеялась над ними, как двоюродный дедушка Уильям, — резко возразила девочка. — Он разозлил их, а не я!

— А отдуваться-то придётся нам! — заметил парень. — Они стащили краны, а вокруг стоят горы грязной посуды, которую нам предстоит перемыть. Даже из ванной теперь горячей воды не натаскаешь.

Чармейн раздражённо плюхнулась на стул и продолжила распечатывать письмо от короля.

— И как же нам быть? — бросила она. — Я не имею ни малейшего представления, как моют посуду.

— Ни малейшего представления? — чуть не в истерике воскликнул Питер. — Ты вообще ничего не умеешь?

Девочка, наконец, вынула из конверта широкий аккуратно сложенный лист.

— Моя мама растила меня как уважаемую леди, и она никогда бы не позволила мне даже приблизиться к кухне или прачечной.

— Невероятно! — бушевал юноша. — И что же уважаемого в том, чтобы ничего не уметь? Или уважаемым считается разводить огонь с помощью куска мыла?

— Это случайность, — высокомерно бросила Чармейн. — А теперь помолчи и дай мне прочесть письмо.

Девочка нацепила очки и развернула сложенный лист.

«Дорогая госпожа Бейкер,» — начиналось письмо.

— Что ж, попробую разобраться с посудой, — произнёс Питер. — Никакая синяя мелюзга не запугает меня своими угрозами. А у тебя, надеюсь, найдётся хотя бы чуточка гордости, чтобы помочь мне.

— Ох, заткнись, — только и бросила Чармейн и погрузилась в чтение письма.

Пока Чармейн читала письмо, сердце её безумно билось, колотилось и рвалось наружу. Ещё не дойдя до конца, она осознала, что случилось нечто невероятное, неповторимое и чудесное: король согласился принять её помощь! Отчего-то вдруг слёзы выступили на глазах девочки, и она сбросила очки. Сердце ликовало и отбивало победный ритм. Но тут проскользнула тревожная нотка: какой сегодня день? Среда? Неужели шанс упущен?

Чармейн услышала на заднем дворике звяканье кастрюлей, затем распахнулась дверь, и послышался стук собачьих мисок на полу. Питер осторожно поставил на шипящий огонь наполненную до краёв кастрюлю с водой.

— Какой сегодня день недели? — беспокойно спросила девочка.

— Я отвечу, если скажешь, где хранится мыло, — спокойно ответил парень.

— Вредина! — проворчала Чармейн. — В кладовке на полке лежит мешок, там ещё написано что-то вроде Канинитис. Так какой сегодня день?

— А тряпки? — продолжал Питер. — Сначала скажи, где тряпки. Кстати, ты в курсе, что в кладовке появились два новых бельевых мешка?

— Я не знаю, где тряпки, — бросила девочка. — Какой сегодня день?

— Сначала разберёмся с тряпками, — настаивал юноша. — Ты же знаешь, волшебник Норланд не отвечает мне.

— Потому что он не ждал тебя, — произнесла Чармейн. — Сегодня среда?

— Не знаю, почему это он меня не ждал, — пожал плечами Питер. — Он получил моё письмо. Давай, спроси про тряпки.

Она вздохнула.

— Двоюродный дедушка Уильям, пожалуйста, скажи этому глупому мальчишке, где здесь тряпки.

— Ох, моя милая, я чуть не забыл про тряпки, — раздался мягкий голос двоюродного дедушки Уильяма. — Они в ящиках стола.

— Вторник, — бросил Питер, выдвигая ящик, который упёрся девочке живот. Внутри обнаружились свёрнутые полотенца для рук и посудомойные тряпки.

— Совершенно точно вторник, — добавил юноша, вынимая находки. — Я покинул дом в субботу и добирался сюда три дня. Довольна?

— Спасибо, — вздохнула Чармейн. — Ты очень добр. Думаю, завтра мне придётся отправиться в город. Возможно, на весь день.

— В таком случае повезло тебе, что я приехал и могу присмотреть за домом вместо тебя, — ответил он. — И куда же ты намылилась?

— К королю, — с достоинством произнесла девочка. — Он просит моей помощи. Прочти вот, если не веришь.

Питер схватил письмо и пробежал глазами.

— Понятно, — чуть насмешливо бросил он, — собираешься усидеть на двух стульях. Что ж, удачи. А сейчас, думаю, от тебя не убудет помочь мне перемыть посуду, пока вода не остыла?

— С чего вдруг? Не я её пачкала, — Чармейн спрятала письмо и встала. — Пойду в сад.

— Я тоже не пачкал, — заметил Питер. — А, между прочим, именно твой родственник разозлил тех кобольдов.

Девочка не удостоила его ответом и прошла в гостиную.

— Никакая ты не уважаемая леди, — крикнул вслед юноша, — ты просто лентяйка!

Чармейн пропустила слова мимо ушей и направилась ко входной двери. Бродяжка последовала за ней, суетясь под ногами и привлекая внимание. Но девочка слишком сильно рассердилась на Питера, чтобы заметить виляния и кружения собачки.

— Критикан! — так и бурлила она. — Вечно ему всё не нравится. Будто сам он ангел!

Она вышла в сад и ахнула. Кобольды не теряли времени даром. Быстро и бесшумно сотворили они кучу дел. Чармейн не разрешила им вырубить кусты гортензии — и кобольды послушались её, но никто не запрещал им пообрывать сами цветы: розовые, сиреневые и белые. Всю дорожку усеивали розовые и белые зонтики гортензии, и ещё больше валялось среди самих кустов. Девочка разъярённо завопила и бросилась собирать оборванные цветы.

— Я-то лентяйка? — бормотала она, складывая цветы в подол. — Ох, несчастный двоюродный дедушка Уильям! Все кусты попорчены. Он ведь любит свою гортензию: и розовую, и белую, и зелёную. Ну мелкие синюшные чудовища!

Чармейн подошла к столику неподалёку от кабинетного окна, чтобы выложить собранные цветы, и приметила у стены корзинку. Она ссыпала в неё поклажу и снова принялась поднимать белые и розовые зонтики. Пока Бродяжка сновала, фыркала и топталась вокруг девочки, та успела набрать целую корзину. Чармейн усмехнулась, когда заметила, что кобольды не всегда ясно отличали синий цвет от других. Они почти не тронули кусты с зеленоватыми и бледно-лиловыми цветами, однако куст, на котором росли зонтики синие снаружи и розовые внутри, заставил их поломать голову. Судя по пучку крохотных следов от лапок неподалёку, кобольды даже собрались посоветоваться, как им быть. В конечном счёте, они решили оборвать ровно половину куста.