Давно закончилась осада... (сборник) - Крапивин Владислав Петрович (книга жизни TXT) 📗
— Даня… Тут есть матрос, он до войны служил на этом бастионе. Говорит, что знает тайный проход к дальним причалам. Можно рискнуть. Все равно терять нечего…
— Я отвлеку часового. Вы выйдите, и его… только не убивайте, ладно?
В зарослях чертополоха с красными (тоже кровавыми) цветами мальчик дождался захода солнца. Оно быстро утонуло в тихой, с переливчатыми красками воде. Почти сразу навалилась теплая ночь.
Над полукруглой, врезанной в каменную толщу дверью горел зарешеченный фонарь. Тусклый, закопченный.
Мальчик проследил, как сменили часового. Новый солдат зевал и оглядывался. Топтался у двери. Мальчик подождал с четверть часа, потом кинул камешек в дальние кусты дрока. Часовой нацелил штык и крадучись двинулся на шум.
Хорошо, что замок оказался смазан. Колюч повернулся легко, дужка не звякнула. Сердце мальчишки колотилось будто не в груди, а в ушах, гул стоял в голове. Но двигался мальчик точно и стремительно. Плечом нажал на дверь…
Все было продумано. Два матроса выскользнули из башни и притаились снаружи. Вернувшийся часовой не пикнул, когда его скрутили. Заткнули рот, замотали голову, поясами стянули ноги и руки. Сунули беднягу в каземат, опять навесили замок.
…По наружной линии бастиона стояли часовые. На берегу тоже. Но матрос-проводник скользнул в незаметную щель вблизи башни. За ним остальные. Оказались в полной тьме. Кто-то зажег тряпичный, пропитанный оливковым маслом (от тюремного обеда) жгут.
Во мрак уходил тесный сводчатый туннель. Пошли быстро и без слов, с частым хриплым дыханием. И шли долго. Мальчики — в середине цепочки.
Наконец дохнуло морской солью, блеснули звезды. Все крадучись выбрались из туннеля. В темноте громоздились каменные обломки, обгорелые сараи. Близко плескала вода. Над ней угадывались мостки из свай.
В бухте отражалось догорающее вдали судно. Порой взлетали сигнальные ракеты. На дальнем берегу мерцали сторожевые огни противника… Да, а кто теперь противник?
Основное пространство бухты было темным. Можно пересечь незаметно. А на чем?
— Здесь завсегда полно было яликов и шлюпок старых. Нынче, видать, все увели беженцы…
— Вот окаянность…
— Вашбродь, тут вроде вельбот под пирсом… Он и есть. Господь милостив…
— Пробоина же. Потому, видать, и не взяли…
— Да какая пробоина. Сей же час заткнем. Плыть-то недолго…
— И впрямь… Доски поищите заместо весел…
Этот приглушенный разговор словно не касался мальчишек. Они стояли друг против друга.
— Даня! Уходи с нами.
— Куда я там… И выйдет, что дезертир. Нет…
— Тебя же здесь убьют. Догадаются…
— Не догадаются. Все знают, что я ушел с бастиона. К утру буду в казарме…
— Я написал тебе адрес. Вот, — Витька сунул в ладонь мальчика бумажный комок.
Они коротко обнялись. Даниэль проглотил слезы. От вельбота сказали:
— Астахов, скорее. Мальчик плывет с нами?
— Нет, — не то выдохнул, не то всхлипнул Витька. — Говорит, что не может.
Командир беглецов подошел, сжал мальчику плечо.
— Спасибо, товарищ. Не забудем до смерти. Храни тебя Бог…
И мальчик остался один. Заплескало вблизи, тронулась по воде похожая на многолапого зверя тень. И даже не крикнешь "прощай"…
Он понимал, что безнадежно заплутает во мраке. Поэтому дождался среди развалин рассвета. И двинулся мимо черных разбитых домов, по лестницам и остаткам улиц.
"Наверно, красивый был раньше город".
Вверху большой лестницы, на площадке с рухнувшей колоннадой его остановил патруль.
— Это что за ранняя пташка? Небось, спешишь со свидания? Где ты отыскал девиц?
— Да рано ему еще с девицами! Небось, шарил по домам.
— Я не шарил, я заблудился! Я барабанщик Второго Колониального полка! Был на бастионе "Каменный лев", а сейчас иду в казарму!
— Ишь ты, барабанщик! С медалью. Видать, герой… Однако, обыщите героя на всякий случай…
А в кармане — бумажка с чужими буквами, с адресом враждебной страны. И ключ! Он его сунул в карман, когда запер замок, и выбросить забыл…
8
Разобрались быстро. Мальчик поотпирался и перестал. Куда деваться-то, раз улики налицо! Он очень устал и уже не боялся.
Его почти не ругали. Незнакомые офицеры во время допроса хмуро переглядывались и пожимали плечами. А один седой майор со сдержанной жалостью сказал:
— Ох и дурак ты, братец…
Но мальчик знал, что он не дурак. Он сделал все как надо.
Его отвели опять на "Каменного льва" и заперли там, откуда бежали пленные. На тот же замок, тем же ключом.
Скоро случившееся стало известно командующему.
Прибыл лейтенант Бордо с письмом. Вошел в каземат вместе с командиром караула.
— Встаньте, барабанщик.
Мальчик поднялся с соломы.
Лейтенант Бордо официальным голосом прочитал приказ. В нем сообщалось, что завтра после восхода солнца барабанщик Второго Колониального полка Даниэль Дегар будет расстрелян на парапете бастиона. Вместо заложников, которых он столь вероломно и предательски освободил ночью. Казнь произойдет так, чтобы всю процедуру видела противная сторона.
Мальчик стремительно мертвел. Не двигался.
— У вас есть лишь одна слабая надежда, — сообщил Бордо. — Возможно, вас помилуют, если приговоренных к расстрелу пленников удастся вернуть.
Несмотря на ледяной ужас, мальчик нашел силы для улыбки: "Попробуйте, верните". Бордо понял его. Сказал значительно:
— Командующий принял особые меры.
Затем офицеры вышли. Дверь ухнула, лязгнула — и опять полумрак.
Мальчик постоял полминуты и упал в солому лицом.
Какие меры принял маршал, барабанщик, разумеется, не знал. А тот поступил, по мнению многих, весьма подло. Вновь направил парламентером барона де Люсса, который сообщил командующему вражеской армией следующее:
— Князь! Десять пленников, приговоренных к расстрелу, малодушно бежали, воспользовавшись помощью подкупленного ими мальчишки-барабанщика. Это накладывает пятно на всю вашу армию.
— Простите меня, старика, барон, вы несете вздор! Право на побег существует у всех пленных. Особенно же у тех, кого, вместо обещанного им обмена, обрекли смертной участи. А что касается барабанщика, то, как мне известно, мальчик помог несчастным из сострадания и благородства души.
— К сожалению, благородство души не спасет его от расстрела, если к тому времени беглецы не отдадут себя вновь в наши руки…
— С какой стати, майор? Это бред!.. К тому же, среди них тоже есть мальчик. Что за безбожный выбор вы предлагаете!
— Не я, ваше сиятельство, а маршал.
— Я не верю, что маршал решится запятнать себя кровью ребенка!
— Этот ребенок — солдат и подчиняется законам военного времени. А маршал никогда не меняет своих решений. Казнь неизбежна.
— Если… т а к о е случится, — глухо сказал князь, — я отвечу на это мощью всей своей артиллерии. Восемьсот девяносто орудий в течение суток будут превращать ваши позиции в щебень. Я прикажу потратить месячный запас боеприпасов, и сам государь не осудит меня за такой расход…
— Ваше сиятельство! Поскольку вы отказываетесь сообщить о требовании маршала беглецам, я считаю долгом самому сделать это. И если в них есть хоть капля благородства…
— Есть, есть. И они бы вернулись, конечно, если бы узнали про такое иезуитство… Однако, барон, изъявив намерение снестись с бывшими пленными через мою голову, вы превысили полномочия парламентера. Это дает мне основание задержать вас… вплоть до завершения всей ситуации… Лейтенант Жильцов! Примите у майора де Люсса саблю и проводите его на офицерскую гауптвахту. Проследите, чтобы барон ни в чем не имел нужды, но не имел бы также никаких сношений с кем-либо из офицеров и солдат…
В небе проступило предощущение утра. Казалось бы, звезды светили по-прежнему, но в блеске их появилась неуверенность. А в черноте неба — чуть заметная белесость. Кузнечики смолкли.
