Обычные приключения «олимпийца» Михаила Енохина - Иванов Альберт Анатольевич (читаем книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗

АЛЬБЕРТ ИВАНОВ

Обычные приключение «олимпийца» Михаила Енохина

(повесть)

Часть I

ПУТЬ СВОБОДЕН!

«Плакать завтра будете!»

В этом июне Женьке исполнилось девять лет, но он был вот уже почти две недели чуть ли не самым несчастным человеком на свете. А ведь ему так везло. Живет он у Черного моря, мальчишки всей страны наверняка ему завидуют. Отец у него — капитан дальнего плавания, мальчишки всего города Женьке завидуют. А друзья у Женьки какие: второклассники братья-двойняшки Мошкины — в лупу не отличишь, и даже говорят одно и то же в один голос, — мальчишки всей улицы ему завидуют. И внешность у Женьки бравая: посмотрит в зеркало — вылитый Котовский, только в детстве, без усов, ну и волос погуще!.. А тут на тебе!

Пока Женька не перешел в третий класс, все было хорошо. Раньше он играл и играл себе во дворе с Мошкиными. Никто его не трогал.

А улица — это не двор. На улице свои порядки. Они установлены плечистым пятиклассником Борисом и его компанией: четвероклассниками Витькой Молчуном и Славкой Хихикало. Такие прозвища им дали за то, что Витька все время молчит, а Славка хихикает. «Отчаюги», как называет их Женькина тетка.

За последний год Женька вытянулся на целых полголовы. Увидев, что Женька вырос, Борис и «компания» сразу за него взялись. Только и утешение: от них не он один, а вся улица стонала, все младшеклассники. В любой момент «компания» может ни за что ни про что тебе гулкий щелчок по макушке отвесить; дернуть девчонку за косу, если она у нее есть; отнять стакан газировки прямо у автомата; выбить из рук в пыль сливочное мороженое или поставить тебя в длиннющую очередь за билетами в кино — для себя. Им было скучно, и они развлекались, как могли. Хорошо еще, что они часами играли в домино, как пенсионеры, возле дома Молчуна, тогда они никого не трогали. Конечно, если ты не идешь мимо них. А как же тут не пройти, самая короткая дорога к морю, а дом Молчуна — последний на улице. В обход — за час не обойдешь, кругом понастроены санатории, пансионаты, везде высоченные ограды. А у ворот сердитые дядьки в фуражках дежурят, чуть что: «Ты куда, мальчик? Ты здесь отдыхаешь? Иди-иди, не хулигань, у нас пляж закрытый!..» А кто хулиганит! Борька с компанией хулиганит, раз к морю не пропускает. Идешь тихонько мимо, почти не дышишь, а они — гнилыми яблоками. Им кричишь:

— Вас же не трогают!

— Как же не трогаешь?! — возмущаются они. — А сам мимо идешь! Кто тебе разрешил?

Женькина тетя Клава, сестра его мамы, не раз Борькиному отцу жаловалась, а он одно твердит:

— Я в ребячьи дела не встреваю! А если вы настаиваете, могу своего оболтуса прямо при вас выдрать. — И грозно добавлял: — До полусмерти!

— Не надо, не надо, — враз пугалась тетя Клава. — Может, я ошиблась.

— То-то, — басил он. — Лучше глядеть надо. А еще ходят... —

И кричал вдогонку: — Очки купите на нос! А потом говорил Борьке:

— За то, что я тебя спас, ты сегодня тележку с фруктами на базар повезешь! — Отец его был очень жадный, целыми днями торчал на базаре. И вообще Борькина семья летом спала на раскладушках во дворе — весь дом сдавали отдыхающим «дикарям», от пола до крыши, вместе с чердаком. И летнюю кухню, и сарай, и навес дровяной. Собачью конуру, наверное, тоже бы сдали, да только ее у них не было.

Тетя Клава называла Бориса «переростком».

— Ума у него меньше, — объясняла она Женьке, — чем росту.

— Значит, он недоросток, — спорил с ней Женька. — У него ум не вырос.

Попробовал бы он это самому Борису сказать!

Знал бы Женькин отец, капитан, что такое случится, ни за что не ушел бы в дальнее плавание. А может, и ушел, но, уходя, сказал бы:

— Сын моряка должен твердо на ногах стоять, а не хныкать.

Нет, он, Женька, не стал бы отцу ябедничать. Вот маме он, наверно, рассказал бы... Ну, чтобы посоветоваться. Но мама уехала к отцу в город Жданов, где его сухогруз по возвращении стал на срочный ремонт.

Ни отца сейчас у Женьки, ни мамы, а жизнь становится все несчастнее, и никакая тетя Клава не может ему помочь. Разве с Борькой, Молчуном и Хихикало сладишь?! Да ведь у Витьки Молчуна еще и огромнейшая собака, помесь дога с овчаркой! Встанет на задние лапы и, пожалуй, будет выше Женькиного папы. Ну, может, и не выше. Но если она уши поднимет, то уж точно! И кличка жуткая — Фантомас.

Вот недавно загорали на гальке пустынного дикого пляжа братья-близнецы Мошкины и Женька. И вдруг заявляются Борис, Хихикало и Молчун со своей собакой.

— Я домой! — вскочил Женька.

— И я! — вскочили Мошкины.

— Стоп! — усмехнулся Борис. Они остановились.

— Ко мне! — приказал Борис.

Они подбежали. Он не спеша разделся.

— Натрите меня, — и достал из кармана баночку вазелина. Хихикало захихикал, Молчун кивнул, а Фантомас посмотрел на хозяина, тоже кивнул, разинул зубастую пасть и, видать, в насмешку высунул длинный розовый язык.

Пришлось подчиниться... Мошкины натирали Борису ноги, а Женька — спину.

— Сильней!

И они, вздрогнув, так поднажали, что... Борис упал.

Хихикало хотел захихикать, издал горлом булькающий звук, но спохватился и угрюмо засопел. Молчун хотел кивнуть, но спохватился и сдвинул брови. Фантомас, посмотрев на хозяина, тоже хотел кивнуть, но тоже передумал и сдвинул брови. И зарычал так, как будто перекатывал в пасти морскую гальку.

— Так... — угрожающе процедил Борис не вставая.

Женька и Мошкины, внутренне содрогаясь от «дела рук своих», заискивающе глядели на него.

— За это... — сказал Борис, подумав, — рабы отнесут меня в море. «Рабы» подхватили его и, спотыкаясь, внесли в море. Он посидел немного у берега, пошевелил в воде пальцами ног и заявил:

— А теперь я хочу... яичницу из-под курки.

Хихикало опять захихикал. А Молчун и пес опять кивнули.

Мошкиных и Женьку как ветром сдуло. Попробуй, не выполни Борькин приказ! И так жизни нет, а тогда и подавно не будет!!! Не первый случай, знали, что делать. Наскребли восемнадцать копеек — и в магазин. Купили два яйца — и к Женьке. Тетя Клава держала в сарайчике трех кур. Но разве у нее допросишься?.. И без спроса яйца не заберешь, они считанные. Тетя хорошо знает, сколько куры за день несут.

Поэтому Женька, взяв в сарайчике два яйца, положил на их место покупные, из магазина.

Трещит у моря маленький костерчик. Аппетитно шипит на листке жести яичница-глазунья. Борис снимает щепочкой пробу. Фантомас глотает слюну.

— Соль! — коротко произносит Борис. Мошкины и Женька срываются с места.

— И квасу! Только похолодней! С изюмом! — кричит Борис вдогонку.

А потом... А потом тетя Клава спокойно забрала у Женьки солонку и жбан с квасом, спокойно поставила все на крыльцо и дала любимому племяннику такого шлепка, что он невольно вынесся на улицу, где его беспокойно поджидали братья Мошкины.

После этого случая Борис вообще на Женьку взъелся. Наверно, потому, что пришлось съесть несоленую яичницу. Да еще без кваса с изюмом.

Вечером тетя Клава попыталась подольститься к племяннику, в таких случаях она почему-то называла себя бабушкой:

— Ну, ты чего? Обиделся на бабушку? Я тебе сейчас яишенку сготовлю.

Она вошла в сарай. Вышла. На ладони у нее лежали два яйца. Она ошеломленно взирала на них. На яйцах был штамп: «Made in Poland». Это означало: «Сделано в Польше».

Или другой случай, совсем недавний, позавчера. Сидел восьмилетний Женькин сосед Кеша на причале с удочкой. А Борька, Молчун, Хихикало и пес Фантомас подкрались к нему.

— Голос, — шепнул Борис на ухо Фантомасу.

Пес оглушительно рявкнул, и Кеша от испуга полетел в воду вместе с удочкой. Он отчаянно забарахтался, беззвучно разевая рот. Борис мгновенно прыгнул и вытащил его на берег.

— Я тебя спас, — гордо заявил он испуганному Кеше. — Мне медаль не нужна. И, если тебя спросят, кто тебя спас, скажи: «Неизвестный». А половину всей рыбы, какую поймаешь, мне теперь приноси. Ты мне жизнью обязан!