Кот, который сигналил - Браун Лилиан Джексон (полная версия книги .TXT) 📗
– Что вы знаете о машинисте? – спросила Полли.
– На протяжении пятидесяти лет он был в ССЛ пятаком, – ответил Двайт. – Его опытность и смелость не раз спасали жизни, и только раз он выпрыгнул из кабины. Он приказал прыгать и своему кочегару, но Ози Пени бросил вызов судьбе, оставшись подобно капитану корабля.
– Обнадеживающие сведения, – сказал Райкер. – Ему, наверно, подарили золотые часы, когда он уходил на пенсию.
Тут проводник спустил лесенку первого вагона и крикнул:
– На поса-а-дку!
Квиллер заблаговременно заказал столик на четверых в центре вагона-ресторана. Деревянная обшивка ресторана блестела от лака; скатерти были ослепительно белы, а фужеры искрились, – по вагону пронёсся гул восхищения. Когда же пассажиры расселись, наступила долгая пауза. Участники пробега заволновались. Остряки стали делать дикие предположения:
– Уголь кончился… Кочегар потерял лопату… Повар забыл ножи… Послали за льдом…
Наконец звякнул колокольчик, прокричал гудок, и поезд тронулся. Целая армия официантов в белых костюмах забегала между столиками, разливая шампанское. Все захлопали.
Квиллер, сидевший против хода поезда, видел занявших крайний столик Флойда Тривильена и его очаровательную спутницу. Язык их телодвижений не соответствовал ни супружеским, ни родственным связям. Ещё в поле зрения Квиллера попадали Кэрол и Ларри Ланспики, сидевшие за одним столиком с цветущей молодой женщиной и бородатым врачом, до недавнего времени другом Хикси Райс. Все четверо казались слишком уж довольными, так что Квиллер даже буркнул что-то Полли. Она ответила, что молодая женщина – это доктор Диана, дочь Ланспиков, которая вернулась в Мускаунти, сбежав от всеобщего безумия, творящегося в Центре, и теперь работает с доктором Гербертом.
– Кстати, я собираюсь передать свою медицинскую карту доктору Диане, – сказала Полли. – Мне не нравится врач, который заместил доктора Мелинду.
На подходящей для обозревания окрестностей скорости поезд пересекал типичнейшую для Мускаунти местность: картофельные поля и пастбища, усеянные валунами и стадами овец.
Официанты всё подливали шампанское, и Квиллер вытащил пакет с закуской.
– Мне хочется, чтобы вы попробовали, – сказал он. – Это приготовила одна моя знакомая.
– Кто? – с излишней поспешностью спросила Полли.
– Приятельница из Флориды, – подсмеивался Квиллер, намеренно недоговаривая.
– Очень вкусно, – похвалил Райкер. – Я, пожалуй, съем ещё горстку.
– Несколько солоновато, – пробормотала Полли. А Милдред, ведущая в газете раздел кулинарии, изрекла, что это всего-навсего гренки, приправленные пармезаном, солью, чесноком, красным перцем и вустерширским соусом.
– Коко я Юм-Юм принимают их за кошачий деликатес, – сообщил Квиллер.
Эксперт по кулинарии кивнула:
– Они чуют анчоусы в вустерширском соусе.
В дальнем углу вагона, в стороне от суетящихся официантов, седовласый аккордеонист наигрывал мелодии с равнодушным видом человека, на тысячах банкетов исполнявшего один и тот же репертуар.
– До дрожи бесстрастный музыкант, – сказала Полли. – Недавно в Локмастере на концерте Моцарта струнный оркестр играл с таким воодушевлением, что музыканты чуть не падали со стульев.
– Да, я до того загляделся на их ужимки, что музыку почти не слушал, – отозвался Квиллер.
– В изобразительном искусстве то же самое, – заявила Милдред. – Личность художника подменяет собой его творчество. Я считаю, что в этом виноваты средства массовой информации.
– Нас обвиняют во всех смертных грехах, – сказал Райкер.
Затем они обсудили учебную программу Общественного колледжа Мускаунти: нет уроков музыки и рисования. Пропасть английского, бухгалтерского учета, обработки данных, делопроизводства и менеджмента. Вводные курсы по психологии, экономике, истории, социологии и т. д. Нет косметологии. Нет риэлтерских курсов. Нет тенниса.
– Они делают огромные успехи по реконструкции кампуса, – сказала Полли. – Администрация колледжа уже сформирована и работает. Я на днях познакомилась с ректором, профессором Прелигейтом, – очень интересный мужчина.
– В каком смысле? – резко спросил Квиллер.
– Он сочетает солидную академическую подготовку с удивительным простодушием. Он из Виргинии, и у него есть это льстивое южное обаяние.
– Обожаю южан! – по-детски воскликнула Милдред. – Он женат?
– Не думаю.
– Зато ты замужем, – напомнил жене Райкер. У Полли ещё было что порассказать.
– Служащие профессора Прелигейта подкармливали потерявшегося грязно-бело-рыжего кота, ужасно похожего на О'Джея. Я позвонила Вилмотам и узнала, что О'Джей исчез в прошлом ноябре, буквально сразу после того, как семья переехала с Гудвинтер-бульвара.
– Это и называется «потеряться», – заметил Райкер. – Он девять месяцев бродяжничал, попрошайничая и питаясь всем, чем можно. Вот вам и прогулочка в пятнадцать миль!
– Вилмоты не возражают против того, чтобы он остался при колледже, – в заключение сказала Полли. – Он будет его талисманом.
– А цвета школы, – сделал предположение Квиллер, – будут оранжевый и грязно-белый.
Своевременно был подан суп – бульон-желе. Слишком солёный, по мнению Полли. Зато «Шатобриан» – ростбиф – оказался великолепен, и все пришли к выводу, что ни мясо, ни шеф-повар не могли быть из Помойки.
Вагоны мягко покачивались, гудел гудок на перекрестках, и в вагоне-ресторане не смолкали разговоры. Со временем местность стала скалистой, и взорам пассажиров открылись замечательные виды, которые невозможно увидеть с шоссе. После городка Вайлдкэт дорога круто пошла под уклон по направлению к Блэк-Крик, на высокий мост. Вокруг простирались холмы и леса Локмастера – соседнего с Мускаунти округа. В тот момент, когда подали сдобу и кофе, поезд въехал во Флэпджек, когда-то поселок Лесорубов, а теперь парк отдыха.
Телебригада из Миннеаполиса уже поджидала их на перроне. Репортеры хотели снять владельца поезда с его красавицей спутницей на открытой площадке персонального вагона, но Тривильен воспротивился. Он предпочел надеть полосатую железнодорожную фуражку в высунуться из кабины машиниста. Слышались остроты чикагской наследницы в шляпе-суфле и Вэннела Мак-Вэннела в клетчатой юбке: оба описывали, как потрясающе путешествовать на старой «девятке».
Полли сказала дородному шотландцу, что у него удивительно величественный вид в его национальной одежде, и призналась, что ей давно хочется, чтобы Квиллер купил себе шотландскую юбку.
– У вашего друга – отличная фигура, – заверил её Большой Мак. – Кроме того, его мать была из Макинтошей, так что он – титулованный.
Райкер, с уверенностью старого друга, пояснил:
– Квиллер с тараканчиком насчёт самой идеи ношения юбки, убедить его невозможно.
Квиллера выручил Двайт Сомерс, подоспевший вовремя, чтобы положить конец показным восторгам шотландкой. Он предложил осмотреть персональный вагон.
– Настоящее детище своих дней! – сказал он.
Никто не ожидал увидеть такое великолепие: дорогая обивка кресел в гостиной, обеденный стол с инкрустацией из ценных пород дерева в столовой, а спальни с латунными кроватями и мраморными умывальниками. В общем, всё деревянное было из резного ореха, а фрамуги и ламповые стеклянные колпаки – от Тиффани!
– Для свадеб Ламбертаунский прогулочный поезд – самое то, что надо, – сказал Двайт. – Церемонию можно провести в клубном вагоне, а приём – в вагоне-ресторане по пути во Флэпджек. Затем отсоединить персональный вагон и оставить новобрачных на недельку на запасных путях. Пусть осваивают лужайки для гольфа, конюшни с верховыми лошадьми или просто гуляют по рельсам. В конце недели поезд с приглашёнными, которые продолжают кутить в клубном вагоне, возвращается, и все дружно пыхтят обратно в Мускаунти, где и живут долго и счастливо… Ты бы обдумал это, Квилл, – лукаво добавил он.
Не обращая внимания на намёк, Квиллер спросил с наигранным простодушием:
– Дама Тривильена – это его дочь, занимающаяся бухгалтерским учётом?
