Пятница – game over - Усачева Елена Александровна (книга жизни .TXT) 📗
В задумчивости Митрофанов прошелся по пустому классу, сел на стул Костомаровского, полистал его учебник по литературе. Как истинный творец бесконечные уроки Владик проводил за благородным делом разрисовывания изредка попадающихся портретов классиков.
Что произошло после того, как был открыт костомаровский учебник, Митрофанов мог объяснить с трудом. Хотя это выпытывали все учителя и половина одноклассников. Видимо, само место навеяло Митрофанову шальную мысль покачаться на стуле. Он спиной надавил на фанерную спинку и оттолкнулся от пола. Нехотя стул начал опрокидываться назад. Митрофанов вытянул вперед руку, желая ухватиться за стол. Но тот оказался слишком далеко – пальцы мазнули по воздуху. Стул наклонялся все больше. Митрофанов вскинул голову и тут, к своему ужасу, увидел, что верхняя секция шкафа сильно выступает вперед…
Стул врезался в деревянные дверцы. Высокий шкаф покачнулся. Митрофанов попытался оттолкнуться руками и придать телу вертикальное положение. С легким шорохом верхняя часть шкафа заскользила вниз. Дверцы распахнулись. На голову Митрофанову посыпались тетрадки.
От ужаса он успел только рот открыть. Секция пролетела мимо и ударилась о стол, смяв многострадальный учебник литературы. Митрофанов дернулся в сторону, падая со стула. Потерявший равновесие шкаф обрушился туда, где только что был семиклассник.
– А? – Лавренко приподнял голову от глобуса.
Шкаф вздрогнул и замер.
Митрофанов сидел в проходе, чувствуя неприятную слабость во всем теле. Только сейчас он заметил, что не дышит, и, поперхнувшись, закашлялся.
Макс заворочался, удобней устраиваясь на подоконнике.
Топот в коридоре возвестил о том, что участники боев возвращаются. Митрофанов попробовал встать, однако ноги его слушаться пока не собирались.
– Ничего себе погромчик, – присвистнул вбежавший первым Костомаровский. Задерживаться около своей парты он не стал, а нырнул за ближайшую штору.
Влетевшие ученики 7-го «А» тоже повели себя странно. Оказываясь в классе, они тут же рассредоточивались по углам. Кто прятался под парту, кто за занавески, кто пытался протиснуться в узкую щель между стеной и шкафом.
Вызвала это массовое бегство завуч. Войдя в класс, она мрачно оглядела торчащие из всех углов зады, локти и макушки.
– Так… – сурово произнесла завуч. – И как это объяснить?..
Вдруг она заметила некоторый непорядок с мебелью.
– А это что такое?
– Это шкаф, – прошептал единственный оставшийся целиком на виду Митрофанов. – Он упал. На меня.
– Немедленно к врачу! – прошипела завуч, глядя в сине-зеленое лицо семиклассника, и поволокла все еще вялого Митрофанова на второй этаж в медицинский кабинет.
Здесь у Митрофанова не нашли никаких увечий и сообщили, что ему крупно повезло, с чем сам Митрофанов был не согласен. Все-таки пережить падение шкафа – штука не самая удачная. Зато ему выдали справку об освобождении от занятий до конца дня и посетовали, что слишком уж зачастил 7-й «А» в медчасть.
– Как же это так получилось, Витя? – сокрушенно качала головой завуч.
– Да вот как-то, – разводил руками Митрофанов, мечтая поскорее уйти от пристального взгляда педагога. – Он сам.
– Сам, – горестно покачала головой завуч. – Что-то у вас там последнее время многое само по себе происходит. Сегодняшняя драка тоже случайность?
– Должно быть, – легко согласился Митрофанов и вышел из медпункта.
А по этажам уже разносился привычный запах съестного. Судя по подгорелости, на завтрак была каша, а к ней обычно давали глазированные сырки. Митрофанов уже нацелился заглянуть в столовую за своей порцией, но не пошел. В столовой тоже было чему упасть на его несчастную голову. Взять хотя бы плакат с жизненно важными сообщениями о правилах поведения за столом.
Нет, бедная голова не выдержала бы еще одного падения, поэтому Митрофанов как можно незаметней вернулся в класс, забрал сумку, бросил прощальный взгляд на подоконник, где еще недавно спал Лавренко, сделал большой крюк, чтобы не попасть под возможную линию удара шкафа, и выскользнул в коридор.
На улице он четко для себя решил, что шпионской деятельности с него достаточно. Класс как-нибудь без него доживет до пятницы. Лучше ведь остаться живым, чем оказаться убитым специально прилетевшим на твою голову кирпичом. Не было никакого сомнения, что события последних дней неслучайны. Как-то ведь все «ашки» дожили до седьмого класса, у всех были целы руки и ноги, и шкафы ни на кого не падали. А тут вдруг как напасть какая-то – у кого рука, у кого ушибы, а у кого и нервный срыв. Нет, шкаф этот неспроста так непрочно стоял. Он ждал своего часа и свою жертву – голову какого-нибудь отличника. Голова Митрофанова здесь попалась невзначай, только от этого легче не становилось.
Увлеченный этими мыслями Витя вышел на школьное крыльцо и снова столкнулся с Пугачевым. Тот сидел на ступеньке и тихо утирал слезы.
– Ты чего? – Останавливаться не хотелось, но и пройти мимо плачущего человека было как-то неудобно.
– Ногу подвернул, – пожаловался Илюша.
– Ты… это… – Митрофанов зачем-то оглянулся и зашептал, низко склонившись к «вэшке», словно открывал большую военную тайну: – Домой ступай и завтра в школе не появляйся. Понял? Приходи только на контрольную. Понял? Так безопасней. Видишь, что вокруг делается?
Пугачев поднял на него перепуганные глаза и кивнул. Митрофанов еще раз оглянулся и сразу же забыл об Илюше, потому что заметил, как за здание школы скользнула знакомая фигура с большим бантом на голове.
Каринка Сидорова!
Интересно, что она здесь делает? Через пару минут начнется урок, а Сидорова не из тех, кто прогуливает занятия. Значит, вынудили ее выйти на улицу какие-то очень важные и неотложные дела. А какие еще могут быть дела в это суровое время? Только связанные с контрольной и будущей поездкой к морю.
В душе Митрофанов поделился пополам, что не сложно было сделать при его комплекции. При желании его можно было и на три части распределить – такой он был толстый. Но сейчас внутри у него боролись два чувства – долг и желание остаться целым и невредимым. Самым разумным было, конечно же, идти домой, запираться на все замки, а по возможности еще и окна заколотить. Вяло дающая о себе знать совесть подталкивала идти следом за Каринкой. Пока в душе шла борьба, Митрофанов совершал зигзагообразные движения, то делая шаг в сторону своего дома, а то направляясь следом за отличницей. В конце концов такой способ перемещения грозил привести к глухому забору, поэтому он решил-таки плюнуть на слежку и пойти домой отдыхать от пережитых волнений.
Митрофанов бодро шагал к такому милому, родному и надежному дому, когда впереди опять мелькнул большой бант. Витя замедлил движение, на секунду решив, что сбился с пути. Но знакомые деревья и привычная дорога убедили его в обратном.
Значит, Сидорова шла к его дому? Очень интересно, что она там забыла? Может, к кому в гости собралась?
Заходить в дом Каринка не стала. Она зачем-то обошла его вокруг и расположилась в ближайших кустах. Просидела она там, правда, недолго. Потому что за ее спиной как из-под земли вырос довольно ухмыляющийся Стриженов.
– Ну, и что ты тут делаешь? – поинтересовался он.
Каринка пронзительно завизжала, повернулась и вскинула вверх забинтованную руку. Но Жека был готов к этому движению. Он ловко перехватил руку одноклассницы и зажал как в железных тисках, так что Сидорова негромко заскулила от боли.
– Ну да, приблизительно так все и происходило. – Стриженов ослабил хватку, но выпускать свою добычу пока не спешил. – Только вчера ты не тратила время на замахивание, а била сразу.
Сидорова больше не дергалась. Она с ужасом смотрела в лицо одноклассника. Выглядел Жека сегодня отменно. Шишка на лбу стала ярко-лиловой, рубец на щеке припух, синяки под глазами еще больше потемнели.
– Ну что, Кариночка, – с ехидной улыбкой спросил Стриженов, – сама все расскажешь или сразу к ребятам пойдем?
– Пусти, дурак! – зло прошептала Сидорова. – Ты ничего не понимаешь!
