Тайна костяного гребня - Биргер Алексей Борисович (книги полные версии бесплатно без регистрации .txt) 📗
— В шестнадцатом веке были другие технологии, — возразил Станислав Борисович. — И формы у перстней другими стали, ведь сменилась мода, сменились понятия красоты… Нет, я точно вам говорю, что этот перстень — эхо древней трагедии!
— Что ж, докажи, — язвительно хмыкнул Левон Гургенович. — Тебе кто угодно скажет, что этот перстень имеет отношение к христианству и только к христианству. И незачем притягивать за уши свою теорию, указывая на якобы особенные очертания и прочее.
— А может… — вмешался Ванька, — может, этот перстень христианский, но не просто христианский? Вдруг это перстень Васьки Буслаева? Ну, понимаете, ведь должен он был прихватить из Иерусалима всякие сувенирчики, вот этот перстень и был у него на пальце! А если это его перстень — то и его могила должна быть где-то недалеко, и говорящий череп тоже!
Профессора переглянулись сперва между собой, потом со студентами.
— Предлагаю принять эту версию за основную, — с самым серьезным видом сказал Станислав Борисович. — Иначе мы все передеремся. Итак, кто за то, что на перстне — христианская символика, но при том перстень принадлежал Ваське Буслаеву, порубавшему здесь язычников? Прошу голосовать.
Все подняли руки, даже Левон Гургенович.
— Все «за»? Единогласно? Очень хорошо! — тем же серьезным тоном продолжил Станислав Борисович. — А что отсюда следует? Отсюда следует, что мы должны продолжить раскопки на том месте, где был найден перстень, чтобы либо найти могилу Василия Буслаевича и подтвердить эту теорию, либо найти что-то другое и эту теорию опровергнуть.
— Ура! — закричал Ванька. — В путь!
— Сейчас двинемся, — сказал Левон Гургенович. — Вот только чай допьем.
— А я, пожалуй, вернусь на то место, где я начал работу, — сказал я. — Там, наверно, от меня больше толку будет.
— Тебе что, неинтересно найти могилу Васьки Буслаева? — удивился мой братец.
— Интересно, — ответил я. — Но ведь вы там все навалитесь, не протолкнется. А на своих раскопках я буду полным хозяином.
Честно говоря, мне не верилось, что они найдут что-нибудь ценное. Шутливый энтузиазм Станислава Борисовича и Левона Гургеновича казался мне именно шутливым. Хотя, разумеется, археологи просто обязаны покопаться вокруг того места, где сделана ценная находка. Но при этом я очень проникся теорией Станислава Борисовича, я поверил, что городище было уничтожено карательным отрядом под руководством монахов и все его обитатели приняли жуткую смерть во время этих самых русалий. А где ж еще искать следы зверской расправы, как не на берегу, где они жгли костры, прыгали через них и купались, когда неожиданно обрушились вооруженные люди? То есть берег реки, где я установил разметку, казался мне более перспективным.
Вот так после обеда все направились в глубь леса, а я вернулся на свою площадку.
Присев на бугорок, я задумался, с какого квадрата мне начать. Не придя ни к какому решению, я развернул на земле мой план и подкинул над ним копеечную монетку. На какой квадрат упадет монетка, с того и начну, решил я.
Монетка упала на квадрат 14-15-20-21, и я взялся за дело.
Надо сказать, солнце припекало довольно сильно. Когда я работал здесь до обеда, кусты, прикрывавшие площадку с востока, давали довольно хорошую тень. Но теперь солнце переместилось на запад, и спрятаться от него было негде. Оно, можно сказать, било по площадке прямой наводкой. К тому времени, когда я снял слой дерна и в нескольких местах углубился сантиметров на тридцать, оно здорово напекло мне спину.
Я сделал паузу, чтобы искупаться, потом вернулся к работе. Так я и продолжал — работал и окунался где-то раз в полчаса, чтобы совсем не зажариться.
Мне не попадалось ничего интересного, ну совсем ничего, и я уже подумывал о том, чтобы засыпать получившуюся яму и перейти к следующему квадрату. Тем более, что я наткнулся на очень противный корень, непонятно откуда взявшийся. Но потом я стиснул зубы и решил углубиться немного дальше. Ведь сколько времени прошло! Восемьсот лет, а то и поболее — это вам не хухры-мухры! Любые предметы того времени могли уйти очень далеко в землю.
Я решил еще раз окунуться, перед тем как взяться за корень со свежими силами и одолеть его. Вода прогрелась за день и была очень приятной. Я плескался с огромным, удовольствием и вдруг услышал тарахтение мотора — не нашей моторки и не Гришкиной, а какой-то совсем другой незнакомой моторки. Уж один мотор от другого я умею отличать на слух!
Я вынырнул и оглянулся. Метрах в пятнадцати от меня притормозила моторка, в которой сидели два грузных мужика с удочками. Явно не из местных.
— Привет! — окликнул меня один из них. — Не знаешь, где тут ночной клев самый хороший?
— Да он всюду неплохой, — ответил я. — Только вы заплыли на территорию заповедника, где охотиться и ловить рыбу запрещено. Лучше вам отплыть вон за тот мысок, — я показал рукой, — если вы не хотите, чтобы вас оштрафовали.
— Что, здешний смотритель заповедника суров? — спросил мужик.
— Это мой отец, — ответил я. — И он постоянно следит за заповедником. Он скоро приплывет.
— Вот оно как… — протянул мужик. Второй по-прежнему молчал. — А ты что делаешь? Наводишь порядок в заповеднике, отцу помогаешь? — он кивнул на мои колышки и раскопки.
— Нет, — ответил я. — Это я археологам помогаю.
— Археологам? — удивился мужик. — Так здесь еще и древности какие-то водятся?
— Полным-полно, — ответил я. — Археологи почти каждое лето приезжают с разрешением на раскопки. И до сих пор немало интересного находят.
— Значит, это лагерь археологов, там, чуть выше на берегу? — мужик показал рукой.
— Да, — кивнул я.
— И удалось тебе откопать что-нибудь интересное?
— Пока нет, — ответил я. — Но для меня главное — все подготовить для настоящих раскопок, чтобы археологам возни было меньше.
— А ты парень не промах! — рассмеялся мужик. — Слышь, Федотыч, может, и нам в археологи податься?
— Может, и податься, — отозвался его приятель, открыв наконец рот.
— Это не так просто, — предупредил я. — А «черных» археологов привлекают к ответственности. К такой же, как браконьеров.
— «Черные» — это которые незаконно копают? — поинтересовался мужик.
— Ага, — ответил я. — И еще утаивают ценные находки.
— Ты гляди, все знаешь! — усмехнулся мужик. — Недаром, выходит, ты сын смотрителя заповедника… Значит, говоришь, за тем мыском?
— За ним самым, — подтвердил я. — Особенно если чуть дальше валунов встать или с валунов ловить. Там и лещ хорошо клюет, и синец, и чехонь. Даже сомы иногда попадаются, а то и форель. Но форели сейчас не так много. Ну, и другие рыбы есть.
— Спасибо за консультацию! — весело сказал мужик. — Можно считать, с нас причитается! А тебе — удачи в раскопках!
— Спасибо, — ответил я. — А вам — хорошего клева!
— Тьфу-тьфу-тьфу! — откликнулся мужик, разворачивая моторку. И, еще раз помахав мне рукой, поплыл назад, к мыску, вместе со своим молчаливым приятелем.
А я поплескался еще минут десять и вернулся к своему труду. Лопаткой, а потом скальпелем мне удалось перерубить корень и проникнуть под него. Дальше дело пошло легче, потому что земля, хоть и слежавшаяся, была довольно мягкой.
Я выкопал яму в диаметре сантиметров сорок и глубиной около двадцати, когда уткнулся во что-то твердое. Помня, что первая заповедь археолога — осторожность, я стал счищать землю с этого твердого осторожно-осторожно, чтобы не поцарапать и не повредить. И счищал так до тех пор, пока передо мной не обнажились несколько костяных зубчиков.
У меня дыхание перехватило от восторга. Конечно, костяные изделия были мне не в диковинку, у нас их довольно много находили — и иглы, и кусочки женских украшений — бус и серег, — и пластинки с полустершимся рисунком. Даже мы с Ванькой нашли две иглы и обломок браслета. Они хранились у нас среди прочих редкостей, которые мы собирали в заповеднике. Например, у нас был комар, которому миллион лет. То есть не сам комар, а его четкий оттиск в камне. Камень раскололся как раз в том месте, где этот комар умер. А сами понимаете, сколько времени должно пройти и сколько всяких катаклизмов случиться, чтобы из мягкой породы образовался камень. Так что наш комар еще динозавров кусал. И самое интересное — он был точно таким же, как современное комарье, за миллионы лет, оказывается, комары ни капельки не изменились. Вот живучие твари!
