Тайна графа Эдельмута - Мелкумова Анжелина (книги хорошего качества txt) 📗
Как Бартоломеус ни держался, но радостный вздох облегчения вырвался из груди помимо его воли.
— Поединок? — привстал он в кресле. Пальцы бодро забарабанили по деревянному подлокотнику — Это неплохо. Меня интересуют условия.
— Условия обычные, — Шлавино бегал глазами по блюду, решая, что взять — кекс в виде звездочки или кекс в виде орла? Взял кекс в виде орла. — Условия банальные: кому достанется чистое вино, тот и граф. Девочка, — кивнул он на Эвелину, — в любом случае свободна. Честная игра! — заверил он «графа Эдельмута», глядевшего как-то озадаченно. — Нас рассудит судьба!
Молчание. Хруст кексов. Буль-буль-буль!..
— Я не понял, гхаф, вы шоглашны или?..
Брови на челе Бартоломеуса медленно сдвинулись.
— Боюсь утомить ваше сиятельство своей непонятливостью… Но повторите, пожалуйста, что вы сказали… «Кому достанется чистое вино»?..
Шлавино кивнул, проглотив кекс.
— Совершенно верно, так и сказал.
Протянув руку, он пошарил по дну блюда в поисках нового кекса в виде орла. Нет. Сплошные «звездочки».
— Сплошные «звездочки»! — вздохнул он, качая головой. — Кому достанется чистое вино, тот и граф. Не сможет же графом стать мертвец? Согласитесь.
Лицо Бартоломеуса помрачнело, пальцы крепко вцепились в подлокотники.
— Назовите яснее оружие поединка.
— «Оружие»?.. — в замешательстве переспросил Шлавино. — Ах, оружие! Яд самого высшего качества. Действует необратимо.
— …Никаким другим оружием сражаться не согласен, — говорил граф-колдун, спускаясь по узкой лесенке вниз.
Впереди шел слуга — с носом, напоминающим маленький хобот — и нес факел, освещавший сырые стены подземелья. За ним следовали Шлавино с «Эдельмутом» и Эвелиной. Шествие замыкали еще четверо слуг.
— …Никаким другим оружием. Я ученый, а не дикий рыцарь. Замок пока что мой, и выбор оружия за мной. Не хотите — ваше право, вас зарежут прямо так. Девочка, — обернулся он, — в любом случае свободна.
Перед последней дверью в лабораторию Шлавино остановился. Прозвенел массивной связкой ключей.
— Что она — без вашего золотого сиятельства? Обыкновенная девчонка. С герцогом в детстве в прятки не играла. Кто ей поверит, что она-дочь графа? Люди смеяться будут…
Замок сердито залязгал, дверь в лабораторию отворилась.
О, тут было жутко. Бартоломеус содрогнулся, вспомнив последний свой визит в эту камеру замурованных душ.
Дверка в комнату с гомункулюсами была плотно закрыта. Рядом все так же стояла жаровня, по стенам тянулись полки со склянками, корзинками, свертками и пучками трав. Блестело глазками из-под потолка чучело большой крысы. В углу стояла клетка.
Принцесса Розалия… — вспомнилось Бартоломеусу. Где-то она сейчас? От зловещего вида пустой клетки по спине пробежали мурашки.
К плечу Бартоломеуса прильнуло что-то теплое: дрожа всем телом, Эвелина также не спускала глаз с пустой клетки.
— Позвольте изложить вам условия поединка, — прозвенел бодрый голос Шлавино. — Я долго думал — и наконец придумал! Но сначала должен кое-что объяснить. Пройдемте сюда…
На маленьком столике у стены стояли графин с вином — его захватил с собой Лошан — и четыре пустых бокала.
— Обратите внимание, — улыбнулся Шлавино. — Дорогое венецианское стекло — как графин, так и бокалы. Какие тонкие резные линии! Сложный узор, вглядитесь, напоминает ящерицу, бегущую по песку. То мой геральдический знак — знак графа Шлавино.
— Проходимец! — прошептал Бартоломеус, качая головой.
Шлавино тоненько рассмеялся.
— Заказ стоил мне тугого мешочка золотых. Воистину, посуда, достойная поединка между двумя графами! — Шлавино снова рассмеялся. Он был в явно хорошем настроении.
— А вот мои конфеты, — указал он на вазочку. Возможно, тоже из венецианского стекла — так красиво переливались в ней отсветы от пламени факелов.
— Что я хочу вам показать… — Шлавино взял одну из конфет, открыл графин и бросил конфету в вино.
Светлое вино зашипело, запенилось… Но совсем ненадолго: несколько мгновений — и конфета пропала.
Колдун потер руки.
— Мои конфеты растворяются в воде, не оставляя ни цвета, ни запаха. Ни вкуса, — прибавил он. — Можете попробовать.
И рассмеялся, довольный своей шуткой.
— Смеха ради я бросил в вино конфету, превращающую в ящерицу. Кто выпьет, удостоится чести стать моим геральдическим украшением. Ха-ха… Подобным вином, к примеру, я угостил княжну Тараканову. Где она тут у меня? — Он посвятил факелом стены. — Спряталась, наверное… ну да ладно. А барона О'Мара — английским ромом. Его здесь нет, он у меня в кабинете, в аквариуме. Так вот, что касается условий поединка…
Шлавино указал на четыре пустых бокала из венецианского стекла.
— Дело совсем не в конфетах. Во все четыре будет налито прекрасное вино. Не это, нет! — рассмеялся граф и отодвинул графин с растворенной конфетой. — Лошан, где бутыль?
Выйдя из темноты, слуга почтительно протянул покрытую пылью и сетью паутины нераспечатанную бутыль.
— Это из ваших подвалов, граф Эдельмут, узнаете? Все чисто и без обмана. Хорошее бургундское вино, ему не менее десяти лет. Итак, его нальют в четыре бокала, а затем… в три из них — мы не будем знать, в какие — бросят по маленькому шарику. Вот, смотрите…
Шлавино протянул руку. На ладони у него лежали три маленьких шарика. Они были черные, как смола, и много меньше по размеру, чем конфеты.
— Это не конфеты, — сказал колдун. — Это сильный яд моего собственного сочинения. Помните, скончался Маркус фон Грубе — ваш бывший вассал, граф, из замка Залесом? Ах, нет, вы не можете помнить, вы были тогда уже пеночкой… — Шлавино вздохнул. — Так вот, причиной кончины несчастного послужил этот самый шарик. А замок Залесом я отдал моему Упырю.
Черный шарик медленно покатился по столу.
— Почему я показал вам растворяющуюся конфету — потому что она и этот шарик сделаны на основе одного и того же вещества. Шариков у меня осталось всего три — и я решил их поберечь. Не беспокойтесь, он растворится точно так же — не оставив ни запаха, ни цвета… Итак, яд растворится мгновенно. Мы не будем знать, в каком из бокалов он есть. Лишь один из четырех бокалов останется без яда.
— Мы не будем знать, какой именно, — кивнул Бартоломеус.
— Совершенно верно! — подпрыгнул Шлавино. — И вот поединок начинается: вы, граф, берете один бокал, я — второй… А там уж судьба рассудит, кому повезло, а кому…
— Позвольте, граф, а если обоим нам достанется вино с ядом?
Шлавино важно кивнул.
— Одно из двух: или обоим нам достанется бокал с ядом, или одному все же повезет. В любом случае то будет, — тут он торжественно простер руки к каменному своду лаборатории, — будет решением Высших Сил.
— Туманно все это, — заметил Бартоломеус. — Я предпочел бы честный поединок на мечах.
— Увы, — печально улыбнулся Шлавино, — как я уже говорил, в моем замке способы поединков выбираю я. Ну? Начнем?
— Один важный вопрос, — нахмурился Бартоломеус. — Кто будет наливать вино в бокалы и бросать в три из них ад?
— Вопрос серьезный, — покивал Шлавино, закрыв глаза. — Сие действо необходимо произвести в полном одиночестве. Естественно, это не должен быть один из нас… И, кроме того, совершенно необходимо…
— Я не доверяю вашим слугам, — решительно прервал Бартоломеус, покосившись на стоявшего рядом — с носом, как маленький хобот.
— Правда? — обиженно взглянул Шлавино. — В таком случае остается только один человек, которому вы должны доверять.
— Кто же?
— Наша маленькая Эвелина, — повернулся Шлавино к девочке.
Это было неожиданно — как для Эвелины, так и для Бартоломеуса. Бартоломеус побледнел, а Эвелина еле устояла на ногах.
— О, нет… — прошептала она, затрепетав. — О, нет!.. — И попятилась назад, к самой жаровне.
— Как можете вы, граф, такое говорить? — вскипел Бартоломеус. — Чтобы девочка своими руками бросила смерть в бокал своего… своего отца?
