Пошищение на двойку - Кораблев Артем (полная версия книги txt) 📗
Большими прыжками он быстро слетел по лестнице с седьмого этажа, не дожидаясь лифта. Обычно он так и спускался, а на лифте только поднимался. Остановился около почтовых ящиков. Что за черт! Бумажек не было. Никаких. Костя осмотрел пол лестничной площадки. Грязный, неметеный, а вот бумажек и на нем не было. Вот черт! Где же они? Надо же такому случиться! Неделями эти дурацкие, никому не нужные рекламные объявления валяются, никто их не трогает. Порой по три дня не убирают. И вот на тебе! Когда не надо, они и исчезли. Костя, разочарованный, вышел на улицу. В Клуб скаутов идти уже не хотелось. Сколько неприятностей через этого Митьку Ежова. Вот сволочь! Ведь это он подкинул записку — больше некому. Только теперь уже ничего не докажешь. «Неопровержимую улику», как и «вещественное доказательство» Костя прошляпил. И тут он вдруг понял, где надо искать Глобуса.
Глава IV
ТАЙНОЕ УБЕЖИЩЕ
Дело в том, что Костя Костров случайно узнал о Глобусе немного больше других. Так уж получилось, что он, сам того не желая, открыл одну из тайн Митьки Ежова. А вышло вот как.
Однажды, в начале сентября, когда он еще только-только начал посещать «Школу-ПСИ», Костя гулял с собакой. Собака принадлежала соседке, Элеоноре Витольдовне. Трудно сказать, какой породы: не то шпиц, не то помесь болонки с пуделем, а может, и вовсе беспородная рыжая дворняжка — Рута.
Элеонора Витольдовна — женщина добрая и общительная, но уже в очень преклонном возрасте. У этой старушки была дочь, которая жила где-то с мужем и детьми в другом районе и навещала мать не чаще раза в неделю. Других родных у Элеоноры Витольдовны в России не было. Потому что была она по национальности полькой и когда-то жила в Варшаве. Там ее родня и осталась. А в Москве Элеонора Витольдовна работала в молодости журналисткой, вышла здесь замуж за русского. Родила дочку. Потом муж умер. Назад в Польшу Элеонора Витольдовна так и не вернулась. Теперь на старости лет ей явно не хватало общения. Даже собачка и телевизор не могли восполнить этот недостаток в ее жизни.
Старушка всегда здоровалась с Костровыми. Зазывала Костю на чай с конфетами, сама заходила в гости. Бывало, придет, попросит какую-нибудь мелочь, скажем, немного соли до завтра, да так и застрянет у Костиной мамы на кухне на целый час.
С собачкой Элеонора Витольдовна гуляла сама, да с прошлого года у нее так стали болеть и распухать ноги, что эта забота стала ей в тягость. Тогда и попросила она Костю — «если не трудно» — выводить эту неизвестной породы псину хотя бы два раза в день на пять минут. Костя с радостью согласился, потому что не прочь был и сам иметь четвероногого друга. Однако, соглашаясь, он явно поторопился. Этой клокастой раскормленной Руте было почти столько же лет, сколько ее хозяйке. Она тоже еле таскала ноги, то есть лапы, и с ней нельзя было ни поиграть, ни побегать. Поэтому, честно выполняя добровольно взятые на себя обязательства, Костя обычно скучал во время прогулок. Рута тихонько переваливалась по лесным тропинкам Битцевского парка, а он медленно плелся сзади, ожидая, пока она нагуляется и справит все свои нужды. Однако так гулять Рута могла подолгу и недовольно ворчала, когда Костя заворачивал ее к дому.
Как-то раз, задумавшись, Костя потихоньку зашел за упрямой собачонкой в чащу Битцевского парка. Он шел по узкой, покрытой сухой хвоей тропинке с выступающими из земли узловатыми серыми корнями, видя перед собой толстый качающийся зад поседевшей у хвоста Руты. Тихо было в парке. Уже почти смолкли летние трели певчих птиц, и тишину нарушало лишь старческое пыхтение его спутницы. Вдруг в стороне треснула ветка. Костя посмотрел туда, откуда донесся звук. Он сразу увидел стриженную ежиком голову и узнал Митьку Ежова, чья прическа как нельзя более кстати подходила к его фамилии. Митька Кости не видел, он медленно шел, высматривая что-то в кронах деревьев. Как раз в тот самый день они с Митькой в школе подрались, и встречаться с ним Косте вовсе не хотелось. Поэтому он тихонько, стараясь не наступить на сухой сучок, сделал шаг в сторону и спрятался за ствол большого дерева так, чтобы все-таки видеть Митьку, но самому остаться незамеченным. И вовремя. Глобус остановился, огляделся по сторонам, убедился, что никого рядом нет, быстро подбежал к толстой могучей сосне и исчез за ее стволом. Костя услышал какое-то шуршание и шелест. И вдруг он увидел Митьку снова, только уже на дереве, на этой самой сосне, метрах в пяти от земли. Спиной к Косте он лез по практически гладкому стволу, который не смог бы охватить ни ногами, ни руками, довольно ловко и быстро. И лез так, как будто по приставной лестнице. Костя понял, что на стволе сосны существуют ступеньки. Примерно на середине высоты дерева нижняя часть ствола разветвлялась на четыре ствола более тонких, возносящихся ввысь. Вот на эту развилку и карабкался Костин недобрый знакомый. Костя понял, что выше Митька не полезет, потому что заметил что-то вроде небольшого помоста, сколоченного из старых досок, на котором можно было вполне удобно расположиться. Так и вышло. Глобус достиг этого помоста, и Костя тут же потерял его из вида. Тихонько взяв Руту на руки, он развернулся и крадучись ушел из лесу, старательно запоминая дорогу.
И все-таки, когда Косте так и не удалось найти эту замечательную сосну среди похожих друг на друга деревьев и перекрещивающихся тропинок, он и вовсе плюнул на это дело. В конце-то концов, черт с ней. Пусть себе Глобус лазит туда, пусть хоть живет там, а ему и здесь неплохо. Что он, белка, что ли?
Иное дело теперь. Теперь, когда события приняли столь неприятный для Кости поворот, стоило предпринять еще одну попытку разыскать лесное логово Митьки Ежова.
Через две минуты Костя уже стоял под сводами высоких елей и сосен. Вон их сколько! Черт его знает, как тут найти нужную, с Глобусовым убежищем. Без компаса он плохо в лесу ориентировался. Сначала, как всегда, Костя шел с собакой по самой широкой тропинке. А дальше? Как он у сосны-то оказался? Дальше Рута с этой тропинки свернула. Только где свернула псина ив какую сторону, Костя, хоть убей, не помнил. Вот бы спросить об этом саму собачонку? Может, она помнит? Или у нее тоже склероз?
Он повернул назад к дому.
Элеонора Витольдовна страшно обрадовалась Косте — обычно он заходил позже, часов в семь вечера, а сейчас еще и пяти не было. Она тут же стала усаживать Костю пить чай.
— У меня тут конфеты, пастила. Мне привезла их Вика, — она стала соблазнять Костю дочкиными гостинцами. От польского происхождения у нее остался легкий акцент, Элеонора Витольдовна мягко растягивала некоторые гласные, будто немного мяукала.
— Нет, не могу, Элеонора Витольдовна, — расстроил ее Костя, — времени у меня нет. Я и пришел пораньше только потому, что вечер у меня будет занят, а ведь с Рутой погулять надо.
— Ну да, конечно, конечно, — старушка огорченно поджала сморщенные губки. — А я думала тебя угостить. Думала, ты просто зашел пораньше со мной поболтать.
— Извините, Элеонора Витольдовна, никак не могу, столько задали уроков.
— Ах, все этот лицей! И зачем только Виктор перетащил тебя туда из нормальной школы, — досадливо посетовала старушка.
— Теперь уж все, ничего не поделаешь, — Костя надел ошейник на кудлатую шею Руты. — Ну, мы пошли.
— Идите, идите, — старушка проводила их до двери.
Вернувшись на лесную тропинку, Костя спустил Руту с поводка, и та, как обычно, медленно потрусила вперед, изредка останавливаясь, чтобы обнюхать кустики или корень. Когда Руте казалось, что она взяла слишком уж быстрый темп, собачонка останавливалась и смотрела через плечо. Не отстал ли ее провожатый?
— Иди, иди, здесь я, — подбадривал ее Костя, и Рута снова переходила на свою гусиную рысь.
Так они потихоньку углублялись в чащу Битцевского лесопарка. Сначала Костя старательно озирался, отыскивая среди деревьев заветную сосну. У него даже шея заболела от того, что он все время задирал голову. Но гнездышка Глобуса нигде не было видно. И вдруг, когда он внезапно споткнулся и осмотрелся, Костя почувствовал, что это место ему знакомо. Похоже, именно тут он в тот раз и был. Так и есть — вот она, нужная ему сосна со стволом, разветвляющимся на четыре. И Глобусов помост тоже был на месте.
