Голубые капитаны - Казаков Владимир (читаемые книги читать txt) 📗
Вот тогда-то и начала глотать ее сберкнижка рубли, обставляться дорогими вещами полупустая квартира, полки стали постепенно гнуться от книг с золочеными переплетами, в серванте заблистал холодными гранями хрусталь. В день прилета она с трепетом смотрела на далекий горизонт, а вечером, когда муж засыпал, считала принесенные им деньги. Школу бросила, неустанно повторяя знакомым: «Пока он летает, не до учебы!»
Вскоре Корота повысили в должности. Приняв командование подразделением, он стал меньше летать, больше бывать дома. Это принесло успокоение Марфе Петровне. А когда муж стал частенько прикладываться к вину, грубить по пустякам, переселился в отдельную комнату, Марфа Петровна решила: «Нервы! И все проклятая работа!» Она чувствовала, что старится от вечного ожидания черного дня, — ожидание заполнило ее и плескалось где-то у самого края. Ночами, одиноко подремывая в мягкой душной постели, она все чаще видела этот край, острый, зазубренный…
Теперь Светлана повторяла ее ошибки. Самое дорогое для нее существо на свете, дочь, качалась на краю пропасти. Познакомясь с Тумановым, она встала на ту первую ступеньку, с которой начались все беды Марфиньки. Она шагала к пропасти даже быстрее, чем Марфинька. Светлану ждало позднее разочарование, вечная неудовлетворенность жизнью и страшное — одиночество.
Из тусклого глаза Марфы Петровны выкатилась слеза, капелешная, быстро вытянулась по мягкой щеке в мокрый волосок.
— Нет, этому не быть! — С неожиданной силой стукнув кулаком по столешнице, Марфа Петровна закричала Светлане: — Не пойдешь! Никаких больниц! Привяжу к шкафу, бесстыжую!
И услышала спокойное:
— Валерьянка в шкафчике, мама. И причешись, пожалуйста.
Глава четвертая
Аракелян имел обыкновение в конце дня обходить стоянки самолетов и бригады ремонтных мастерских. Выросший в горах, где кусочек чурека добывался потом, он через всю жизнь пронес уважение к простому труду. Ему приятно было утомление хорошо разогретых мышц, чувство полного дыхания, которое всегда уходит, если просидеть несколько часов в кабинете. Приятно было чувствовать, что и с одной рукой, милостиво оставленной войной, ты не выбыл из рабочего строя.
Только что, перенеся тяжелые лопасти вертолетного винта из склада на стоянку, он сел вместе с мотористами и механиками в курилке, затянулся крепким дымком махорочной сигареты и стал слушать, как пожилой авиатехник Иванов, слегка заикаясь, читает свежий номер многотиражки «Крылья Родины». Тот быстро, скороговоркой прочитал передовицу и вдруг сказал:
— А вот тут, кажись, про нас!
— Осчастливили?
— Да нет, с перцем, кажись.
— А ну, пролепечи с выражением.
Иванов пробежал глазами статью и с улыбочкой Аракеляну:
— Тут под дыхало кое-кому. Читать вам, Сурен Карапетович. И с выраженьицем, как народ просит.
— С удовольствием. Читка на свежем воздухе — все равно что глубокое дыхание после нагрузки. Итак, название «Археологические находки», в подзаголовке «Авиафантастический фельетон»… «2968 год. Обыкновенный год спокойного мира. Побеждена земная гравитация, и с государствами созвездия Лебедь установлены дипломатические отношения. Ушел в далекое прошлое человеческий антимир — материальная заинтересованность и блат. Могучими усилиями людей наконец-то введен в эксплуатацию минилайнер Аэрофлота «Пчелка», и на нем летает каждый и любой механизатор… после грех лет гипнопедического обучения. Космос бороздят метеоспутники, прогнозирующие погоду без боязни, что за ошибку их турнут с апогея на перигей. В этом году начал свою научную деятельность молодой архивариус-археолог Вомилк…»
— Во! — поднял заскорузлый палец Иванов. — Читай наоборот. Это, кажись, пра-пра-пра-правнук нашего начальника метеостанции!
— «Он выбрал многообещающую тему: «Архаика жизни предков в районе бывшего Поволжья». Первая подтема: «Аэрофлот», — продолжал читать Аракелян. — Вомилк трудился с марсианским темпераментом. Его роботы энергично раскапывали древние курганы и русло бывшей реки Волги, заиленное полвека тому назад, а более нежные роботихи поднимали столбы пыли в архивах земли, пробивали лабиринты в служебных бумажках, заваливших планету в конце XXV века».
— Кстати, Сурен Карапетович, пенсионеры из нашего ЖКО требуют справку, что я учусь в системе политучебы и в этом году не посещал вытрезвитель.
— Дам, — ответил Аракелян белобрысому мотористу с хитроватой улыбочкой, висящей весь день под курносым облупленным носом. — Послушай лучше… «Дело спорилось, и вскоре на белый свет извлекли: отшлифованную гранитную пластину с вырубленным на ней текстом и золотую коробку с магнитофонной проволокой… Обрадованный находками, Вомилк запрограммировал ЭВМ и, попивая кока-электролит, стал ждать. Через несколько минут перед ним лежал текстовой фрагмент информации к размышлению.
«На гранитной пластине прогноз погоды Саратовской метеостанции. По данным того времени, — схоластический, обтекаемый. Датирован октябрем 1971 года. Давался одинаковым из года в год осенью, зимой и весной. Из-за экономии бумаги выгравирован на гранитной плите и стал вечным памятником симбиоза гадания на кофейной гуще и перестраховки. Предприятию Аэрофлота приносил громадные убытки, укорачивал жизнь пассажирам».
Вомилк нажатием кнопки запротоколировал информацию и включил видеомагнитофон с найденной проволокой. На экране показалось красное распаренное лицо. «Это летчик!» — прокомментировала ЭВМ. На другой половине экрана бесстрастная белая маска. «Это диспетчер аэропорта. Своего лица не имел», — рокотнула машина.
Летчик: …Но почему же? Из-за плохих дорог трое суток не сменяются люди на буровых. У них нечего есть. В моем районе отличная погода!
Диспетчер: Минутку… (Исчезает с экрана, потом снова появляется.) Верю, что у тебя погода люкс, но по прогнозу в начале срока туман, изморозь, гололед. В начале следующего срока метель, грозы, шквалы, местами высота ниже ста метров, местами…
Летчик: Я за шестьдесят верст муху на вашей лысине вижу! Вы забыли, что у нас новое планирование и экономическое стимулирование!
Диспетчер: А у метео-теоретео от этого пятки не горят. Они сами с усами! Ничего не могу сделать, браток, сиди, кукуй, грейся на солнышке. (Исчезает с экрана, на его месте проявляется разъяренная физиономия. «Заказчик!» — поясняет ЭВМ.)
Заказчик (визжит): Без ножа на молекулы режешь! Там же люди саратовскую гармонь с горчицей доедают, а ты филонишь в такую погоду! Чего боишься?!
Летчик (никнет, в глазах слеза): Всего боюсь… Разучился летать даже в чуть усложненных условиях. Только на тренировках и в отчетах… (Сморкается в моторный чехол.) Боюсь, ни за что вырежут талон. Помоги я тебе сейчас, завтра могут взашей с работы. У меня детки. Уволь… А?
Заказчик: Но ведь погода-то блеск!
Летчик: Так мы ведь летаем не по фактической, а по бумажной! Не доверяют мне, хоть я уже двадцать лет копчу небо безаварийно… В ноги упаду, отстань, а?
Заказчик: Мне хлюпики не нужны! Завтра же расторгну договор! Лети!
Летчик (невнятно бормочет): Грозы-березы, морось-ересь, туманы-капканы-диваны-планы… Уволь, а? Шквалы-ша…
Заказчик (испуганно): Ну ладно, ладно, не майся. Глотни, полегчает. Я, когда с вами работаю, всегда валерьянку при себе держу. Будь здоров!.. А люди, что ж… пусть пехом… авось по солнышку к завтрему доползут. У них еще сапоги вполне съедобные остались. Пр-р…»
Лента оборвалась».
Увлекшись фельетоном, Аракелян не заметил подошедшего сзади командира отряда. Терепченко внимательно слушал. И когда Аракелян почувствовал, что кто-то стоит за его спиной, и оглянулся, Терепченко сказал:
— Продолжайте, Сурен Карапетович, очень интересно.
— «Лента оборвалась, — снова начал абзац Аракелян. — Вомилк, грустный и задумчивый, сидел перед умолкнувшим видеомагнитофоном. За окном проплыла летающая тарелка. В соседней комнате коллега-лунянин разучивал «Дубинушку». В дверь влетела, повертелась перед зеркалом астролокатора и выпорхнула юная Андромеда из Туманности. Вомилк не заметил ее кокетства. Перед глазами стояла несчастная распаренная личность предка, которого очень условно звали гордым именем «Летчик Саратовского аэропорта». Конец.
