Конверт из Шанхая - Кузьмин Владимир Анатольевич (читать книги полностью без сокращений бесплатно TXT) 📗
– Что с ним? – спросил он про своего товарища, которого есаул уже вытягивал из узкого прохода на немного более свободное место.
– Жив он, без чувств, правда. Ох, как туго его связали-то! Даша, режьте веревки, а то как бы поздно не было. Да не коситесь вы на этого самурая, он еще час-другой пролежит тихо.
Истомин был бледен добела, но грудь вздымалась. Его товарищ наконец смог встать на ноги и не упасть сразу.
– Вы позовите сюда людей, Истомину надо помощь оказать, да не здесь – перенести его нужно. Правильнее всего – в горячую ванну усадить. Да шум там не поднимайте! – распорядилась я. – Да, скажите, наконец, как вас звать-то, а то неловко как-то?
Железнодорожник надолго задумался.
– Тьфу, пропасть какая! Едва память не отшибло. Сергеем меня звать!
И похромал к выходу.
– Семен Андреевич, вы нашего корейца обыщите, вдруг у него какие сюрпризы припрятаны! Ой, а отчего вы его самураем назвали?
– Да оттого, что он и есть японский самурай, а совсем даже не кореец. И меч у него самурайский, хоть почти и полностью прямой, чтобы в трость поместился. Хороший меч, ничего дурного про него не скажу. Но куда ему против моей шашки!
– Это точно, будь у меня ваша шашка, я б ему показала! – пошутила я, но есаул отнесся к моим словам серьезно.
– А не слишком она для вас тяжела будет?
– У меня рука крепкая!
– Ну тогда ваша правда, кинжал этот и впрямь слишком легок. Но и им вы отбивались прекрасно.
– Э, да что я? Вот вы с ним разделались – любо-дорого смотреть.
– Так я же сызмальства. Как из люльки вылез, так сначала прутиком махать начал, потом чем потяжелее. А вот где вы учились?
– Так тоже сызмальства. И тоже с палочки начинала.
Есаул закончил осматривать самурая, все у него найденное сложил аккуратной кучкой.
– Эх, поспешили мы веревки резать. Теперь вот ищи, чем его вязать.
– А там справа от вас кусок холстины лежит, под ним должна быть бечевка. Вроде крепкая была.
– Крепкая, – похвалил есаул, когда его попытка порвать бечевку не удалась. – На руки хватит, а ноги пока оставим. Не тащить же нам его на руках, больно честь велика.
Появились проводники, заахали и заохали, но с расспросами покуда лезть не решились. Подняли Павла Истомина, понесли в «человечий вагон», как сказал кто-то из них.
– Вы там ему руки и ноги водкой разотрите, да вовнутрь не меньше стакана! – посоветовал есаул. – А с этим-то как быть? Здесь на привязи оставить?
– Ох, не надо, – охнул Сергей, оставшийся с нами, так как ему ходить все еще было не просто, не говоря о том, чтобы кого перетаскивать. – Скоро станция, мне работать нужно будет. Мешать станет. Да и боюсь я его.
– Как же вы к нему в лапы угодили?
– Да кабы самому знать! Пошел сюда по делу, и на тебе! Лежу под полкой, связанный, да еще с тряпкой во рту. Меня от страха в дрожь кинуло… А как уж я испугался, когда понял, что рядом еще кто-то лежит. Кое-как извернулся на бок лечь, чтобы глянуть. А там Пашка. Весело, думаю, дела обернулись! То ли радоваться, что товарищ жив, то ли за компанию с ним смерти ждать! А тут злодей этот – а каков приветлив-то был! – пошарил по чемоданам и вроде уходить собрался. Думаю, слава тебе господи, скоро станция, там меня спохватятся. Только вот ключ единственный при мне, а этот как-то сюды пролез, значит, и, обратно уходя, запереть нас может. А тут еще Павел притих. И уж вовсе судьба стала неясной. Вдруг идет кто-то! И опять непонятно, радоваться или за человека пужаться. Ну как барышню углядел, понятное дело, за нее перепугался. А уж как вы, сударыня, биться на мечах начали – душа вовсе в пятки провалилась. Жуть. Глаза зажмурил, хоть и без того видно мало что было. Лежу не дышу. Бац, что-то поверху свистнуло и ударило. Открыл глаза, глянь вверх, сабля в чемодан воткнулась! Чуть правее глянул – сапоги мужские. И опять как оружие застучит! Страху натерпелся на сто лет вперед, даже как меня вытаскивать стали, не сразу понял зачем и сызнова испугался. Фу! Ты смотри, выговорился, и полегчало.
Мне тоже полегчало, пока слушала.
– А этого перевязать надо! – вспомнила я.
– Да я перевязал, – сказал есаул. – Хоть не слишком и хотелось. Ну да не по-христиански бы вышло, опять же пленник он важный. Так что не пора ли нам отсюда?
– Не пора. Я же по делу сюда пришла.
– Да вы вроде дело сделали? Преступника таки изловили?
– Но мне еще нужно платья взять для сегодняшнего концерта. Сергей, поможете мне?
Есаул захохотал, через некоторое время к нему присоединился Сергей, а следом и я. Хотя ничего особо смешного сказано и не было.
34
Пришедший в багажное отделение Иван Порфирьевич застал меня за самым безобидным занятием – поиском платьев. Это зрелище на него подействовало слишком непредсказуемым образом: он притулился плечом к полке и застонал. Потом тряхнул головой, вроде как наваждение отогнал.
– Ну-с, что у вас произошло? – ласково произнес он, обращаясь вроде ко всем сразу, но глядя на меня.
Мне эта ласковость не слишком понравилась, но на вопрос я ответила:
– Да мы вот пришли за платьями, а тут, оказывается, мистер Ю прячется. Пришлось его связать.
– Э-э-э… А он что же, не возражал?
– Как не возражал? Возражал, конечно. То есть покочевряжился слегка, это уж само собой. Но Семен Андреевич не просто так пришел, а с аргументами! – ткнула я пальцем в шашку, лежащую возле сидящего на коробке есаула.
Иван Порфирьевич с подозрением глянул сначала на казака – тот взгляд отвел, потом на железнодорожника Сергея, но тот лишь руками развел, потому как не мог понять, что здесь можно сказать. Да и не пришел в себя окончательно после всего пережитого.
– Так! – опять очень ласково произнес товарищ прокурора, и я поняла, что допроса с пристрастием мне сегодня не избежать. – Не желаете сами говорить? Придется допросить! Всех!
– Как прикажете, – смиренно откликнулась я. – Но несколько позже, с вашего позволения. Мне нужно к концерту готовиться. Сергей в скором времени багаж на станции станет принимать. Вы пока можете с пленным пообщаться.
– Спасибо, что хоть против этого не возражаете! Утешили! – съехидничал товарищ прокурора.
– Да слабое это будет утешение, – поднял глаза от пола есаул, которому удалось согнать с губ улыбку. – Я, если что в этом деле и понимаю, так это то, что молчать он будет. Хоть режьте. Да! Вы постарайтесь, чтобы он до ножа какого не добрался, а то сам зарежется. У них это в крови, вроде за доблесть считается.
Иван Порфирьевич принялся уточнять, о чем идет речь, и они разговорились с Семеном Андреевичем. Я тем временем нашла в чемоданах все, что мне было нужно, и попыталась уйти потихоньку. Можно считать, что мне это удалось, только господин Еренев одарил таким взглядом, что меня до дрожи проняло. Но останавливать меня он не стал, и я этим воспользовалась.
Конечно, это ужасное приключение не прошло для меня даром. Но и не слишком задело. Во всяком случае, узнав о том, что нас с дедушкой пытались отравить, я испугалась намного сильнее и в себя потом приходила долго. А сейчас, то ли слишком много всего произошло за последние часы и я уж перестала остро воспринимать новые напасти, то ли эта острота восприятия должна была проявиться позже – так тоже бывает, – но чувствовала я себя совсем неплохо. А главное, чувствовала себя в безопасности! Мистер Ю и его сообщник связаны и сидят под арестом. Вряд ли у них был еще один соучастник. А если и был, то он-то сейчас сидит и дрожит куда больше, чем я. А то и вовсе давно удрал с поезда. Так что мне можно было спокойно заняться куда более приятными делами и на время забыть о преступниках и преступлениях. Уж, во всяком случае, до той поры, когда до меня доберется с вопросами Иван Порфирьевич. Пока же он занят тем, что пытается допросить самурая, а тот молчит, тут я Семену Андреевичу верила. Затем нового пленника надо будет тоже определить под арест, а в поезде это сделать непросто. Еще нужно будет дать телеграмму, чтобы полиция или жандармы забрали от нас этих преступников. Так что час «расправы» надо мной был неблизок.
