Игра на изумруд - Кузьмин Владимир Анатольевич (читать книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
Так. Внешность можно не запоминать, ни к чему сейчас внешность. Одежда, обувь? Ничего примечательного.
Смотрим дальше. Перед лежанкой неуклюжий столик, накрыт газетой вместо скатерти, чайник, бутылка смирновской водки с красной головкой из сургуча, хлеб – полбуханки нарезано, половинка целая. Два соленых огурца лежат прямо на газете. Тут же копченая щука. Все не тронуто. Да, конечно, две кружки. Все это добро приобретал хозяин квартирки, француз соленые огурцы ни в жизнь не купил бы. Но трапезничать они собирались вдвоем. Вот только поссорились. Ладно, отложим всякие выводы на потом. Смотрим дальше. Дальше печь с плитой. Подле топки несколько поленьев. На плите кастрюля, закрыта крышкой. Следующая стена: рукомойник, ведро под ним, между рукомойником и плитой на табурете еще одно, чуть более чистое, ведро с водой и ковшиком подле него. Вешалка в виде дощечки с торчащими из нее палочками с одиноким пальто и шапкой.
И наконец, по сути у моих ног, почти на пороге второе тело. Лежит лицом вниз, вытянувшись и чуть на боку, потому что рука в последний миг дернулась прикрыть рану и осталась придавленной телом. Одет в ту самую куртку, в которой мы его видели возле больницы, на голове студенческая фуражка. Фуражка велика, но с головы не свалилась. Почему? Потом подумаю. Дырка от пули чуть правее левой лопатки. Сюда пуля угодила и, похоже, прошла навылет. В каком месте, не видно, но рана точно есть. Кровь, вытекавшая из раны на спине, растеклась позади тела небольшой лужицей, похоже, по большей части впиталась в одежду. Из раны на груди натекла куда большая лужа. Вот и выходит, что пуля пробила тело насквозь. А если так, то куда полетела дальше? Странно, но на стене нет никакого следа от удара пули – ни отверстия, ни царапины.
Сколько времени я здесь стою? Немного, но пора выходить. Ничего не забыла? Ах, да. Потолок, стены, пол и собственно дверь, на пороге которой стою. Стены и потолок обиты досками и побелены. Доски рассохлись, и оттого в стенах много щелей. Дверь как дверь, грубая, но прочная, главное – без щелей. Ладно, пойду встречать полицию.
То ли я стала совсем бесчувственным человеком, то ли этих мертвецов в такой степени людьми не считала, но никаких особых чувств по отношению к ним я сейчас не испытывала. Поначалу испугалась, а теперь и испуг прошел.
Полицию я встретила возле ворот. Прибыли господин судебный следователь Янкель, Михаил, незнакомый мне мужчина, возможно, врач, и два нижних чина.
– Ведите! – буркнул Янкель, не удостоив меня приветствием.
Я и повела, молча, только Михаилу кивнула. Раз не спрашивают ни о чем, так с чего мне разговоры затевать?
Первый вопрос был задан возле крылечка.
– К чему во второй раз заходили? – без тени вежливости в голосе спросил судебный следователь. Хоть я и ступала по своим следам, но было отчетливо видно, что проходила неоднократно.
– Проверить, не померещилось ли мне с перепугу, – пожала я плечами. – Чтобы зря тревогу не поднимать.
– Ну-ну!
Янкель взбежал по ступенькам, нарочито шагая не по краю, как я, а по центру. В принципе он поступал правильно: раз видимые следы отсутствуют, то под снегом тоже ничего не найдешь. Я осталась у крыльца, следователь вернулся через минуту.
– Мне доводилось слышать, сударыня, о вашей сверхъестественной способности попадать в передряги самого неприятного свойства. Сейчас же выпал случай убедиться самому. Два криминальных трупа, один из которых ребенок! Вы специально весь город обыскали, чтобы их найти?
Я не стала отвечать и даже отвернулась. Будет задан официальный вопрос, касающийся происшествия, – отвечу. А на такие глупые упреки отвечать – увольте!
– От имени полиции выражаю вам официальную благодарность за содействие, – издевательским тоном произнес следователь. – Более в ваших услугах надобности нет. Если возникнут вопросы, мы вас пригласим. Прощайте!
– До свидания, – ответила я. Не зря просила извозчика подъехать! Все как я и ожидала.
Уже собравшись уходить, не удержалась – видимо, сказались и давешний испуг, и обида на грубость – и сказала:
– Третьего фигуранта по делу об убийстве монахини мне тоже вместо вас разыскивать? Или дальше вы сами справитесь?
Ух, как позеленел его высокоблагородие! В Петербурге в одном из магазинов как-то разместили клетки с диковинными зверями для развлечения и завлечения покупателей. Был там и хамелеон. Он ходил по клетке и менял цвет: подле стенки, выкрашенной красным, становился красным, на желтом песке желтел, а на фоне травки обретал зеленый оттенок. Вот и господин судебный следователь поначалу покраснел, затем стал бледно-желтым и в конце – серо-зеленым. А не надо грубить и быть настолько высокомерным! От таких моих слов побледнели и оба нижних чина, и незнакомый мне господин – интересно все ж таки, кто он. Криминалист? Только Михаил порозовел, пряча от начальства осуждающую меня улыбку. Ему я, уходя, подмигнула.
– На Нечаевскую! – скомандовала я извозчику, и мы поехали к Петиному дому.
«Как бы мне в таком настроении Петю во время нашего урока не обидеть? А то попадется он мне под горячую руку… – подумала я. – И надо с ним все тщательно обсудить. Что-то там все-таки не сходится. Что-то не так, как должно быть. Но что?»
30
– Нет, Даша, я вас не понимаю! – воскликнул Петя. – Так долго молчать о подобных вещах! Сначала провели урок и только сейчас стали рассказывать. Я бы так не смог…
– Похоже, вы уже норовите и от моих уроков отлынивать!
– Да с чего вы взяли?
– Но вы выразили такое недовольство тем, что я не рассказала вам обо всем сразу по приходе. А если бы я рассказала, то вы бы стали отвлекаться! Так? Или я не права?
Петя задумался – вот что мне нравится в его характере: даже на не самые серьезные вопросы он не спешит отвечать необдуманно, – кивнул и согласился:
– Скорее всего, так, вы правы: я бы стал отвлекаться.
– Вот и я о том. А так наши занятия прошли спокойно и с пользой.
Занятия и впрямь прошли спокойно и с пользой. В том числе и для меня. Я кое-что вспомнила из того, что начала уже забывать, а главное, окончательно успокоилась после неприятного разговора с судебным следователем. Вообще-то я человек не злопамятный и не злокозненный, и зря на себя грешила, предполагая, что мое раздражение может вылиться на Петю. Опять же папенька так обучил меня, что я свои умения во вред хорошему человеку никак использовать не могу. Если вспомнить, то я даже преподавательницу во французском пансионе изводила совершенно иными способами, хоть и мечтала ежедневно ненароком сделать ей подножку или еще чего. Нет же, купила точно такой же учебник, из которого она нам задачки задавала, решила их все наперед и всякий раз выскакивала с правильным ответом, даже не дослушав задание. Это подействовало до такой степени, что на меня написали жалобу маменьке и дедушке. Они тут же примчались, а разобравшись, лишь руками развели: как же так, на воспитанницу жалуются за чрезмерные успехи? И забрали меня из пансиона. Там этому поначалу обрадовались, но дедушка заставил их вернуть деньги, не только уплаченные вперед, но и за уже проведенные там месяцы. Очень он не любил глупого подхода к исполнению дела.
А что забрали меня оттуда, так я только радовалась. В гимназии и то учиться интереснее было, пусть в ней и строгостей больше. А уж учиться с дедушкой… Что-то я стала отлынивать от учебы! То собиралась уже весной сдать экзамен за следующий класс, то отказываюсь от дедушкиных предложений позаниматься, все переношу их на завтра да на потом. Надо сегодня самой попросить его урок провести…
Петя меня не отвлекал, сам пребывал в раздумьях, вот я и унеслась мыслями неведомо куда.
– Знаете, Петя, – обратилась я к товарищу, – не дает мне покоя некое несоответствие. А в чем оно скрыто, никак понять не удается, ускользает. Давайте вместе думать.
– Давайте, – легко согласился он. – И давайте все нарисуем. Очень полезное дело, меня папенька научил. Говорил, если что-то не удается, попробуй это нарисовать. Задачка по физике не решается – нарисуй схему. Не поспеваешь куда-то – рисуй график. Вот и мы сейчас нарисуем план происшедшего. Вы мне рассказывайте, а я стану зарисовывать. Каких размеров была комната?
