Тайна графа Эдельмута - Мелкумова Анжелина (книги хорошего качества txt) 📗
«Пусть убьют», — мелькнула мысль. — Пусть лучше убьют, чем…»
Дико вскрикнув, он бросился в направлении к воротам. Вилли — следом. Ибо ворота были открыты — оба хорошо помнили!
Люди графа опомнились не сразу. Без графских указаний они продолжали толпиться кучкой у конюшни, так что Вилли и Бартоломеусу удалось без препятствий добежать до распахнутых внутренних ворот.
— Взять их! Остолопы! — прозвенел издалека голос Шлавино. Надо отметить, уже не такой веселый, как прежде.
Просвистела стрела.
Вторая.
Третья.
Послышались топот ног и крики догоняющих.
Еще немного. Они миновали несколько хозяйственных построек, пробежали привратницкую… Внутренние ворота были открыты — это подбодрило.
Миновав распахнутые ворота, они ворвались в небольшой туннель, проходивший внутри крепостной стены.
Покинуть замок! Только бы наружные ворота были открыты!
Звенели шпоры, сотрясались эхом стены каменного туннеля от топота ног. Там, в конце туннеля, оставались лишь наружные ворота!
…Ворота были заперты.
Оба разом похолодели. Решетка — железная, толстая — преграждала им путь.
Прислонившись к решетке спинами, оба переглянулись.
— Вилли… Я перед тобой… тысячу раз…
— Тысячу и один, — поправил Вилли, совсем не к месту улыбнувшись.
— Ну да… — кивнул Бартоломеус, попрочнее упершись в решетку спиной. — Во всяком случае, со спины на нас никто не нападет.
Он вытащил из ножен меч.
В конце узкого туннеля показались люди графа — с топориками и косами в руках.
— Я беру на себя того в кольчуге.
— А я — того с длинным копьем. Я знаю, этот парень силен…
Блестя острыми косами, нестройная толпа вооруженных слуг медленно приближалась.
— Я, пожалуй, возьму на себя тех четверых, что слева.
— Я — тех пятерых, что справа.
Звенели, стуча друг о друга, боевые косы. Те четверо, что слева — ведь это, пожалуй, те самые вороны, что сидели давеча на крыше конюшни. Сердце стучало ровно — «тук, тук…», дыхание было спокойно. Только костяшки пальцев побелели, сжимая меч.
— И вообще, Вилли, я хотел тебе сказать… знаешь…
— Знаю.
Подняв бровь, Бартоломеус бросил удивленный взгляд на товарища.
Нестройный крик раздался со стороны нападавших. Ощетинившись острыми секирами, они вдруг разом бросились вперед.
«Прощай, жизнь! Успеть бы зарубить хоть кого-нибудь..» — промелькнуло в голове у Бартоломеуса. Во всяком случае, он честно искал своего господина, и не его вина, что все так обернулось. Он прикусил губу и встал в позицию, вытянув руку с мечом…
— Стойте! — раздался издалека слабый возглас.
Слуги замедлили бег.
— Стойте! — Задыхаясь и расталкивая толпу, Шлавино протиснулся вперед.
Приблизившись, озабоченно оглядел обоих.
— Живы еще?
— Живыми мы не сдадимся, — коротко объяснил Бартоломеус. И сжал губы.
— Погоди, Безголовый, — Шлавино замахал руками. — Ты мне испортишь все приключение. В мои планы не входит тебя так быстро убивать. Давайте-ка по-хорошему — сдавайтесь живыми.
— Никогда! — ответили оба товарища, выставив мечи.
— Эк несговорчивые! А если я смогу вас убедить?
Бартоломеус недоверчиво прищурился. Вилли выпятил губу.
А граф обернулся:
— Рабэ!
Из толпы слуг выступил один. Зная, видно, чего от него хотят, без вопросов зажал топорик под мышкой, запустил руки в суму, висевшую на боку, порылся… Вытащил что-то.
Поднял высоко над головой.
Заблестели на солнце, засверкали стеклянным боком две колбы. В одной — маленький кабанчик, в другой — достойный рыцарь граф Эдельмут.
Бартоломеус дернулся вперед. Еще пятеро окружили слугу с колбами.
— Что я хотел сказать, Безголовый: одно движение, или там какое-то сопротивление — и обе склянки полетят на землю. Стекло хрупкое — они разобьются вдребезги, едва коснутся земли. А ведь ты знаешь: когда гомункулюс разбивается, человек умирает. Подумай.
Наступило молчание.
— Вилли! — повернулся граф к бывшему камергеру. — Вилли, узнаешь ли себя в этой колбе?
Вилли закусил губу и опустил голову.
— Хватит! — крикнул Бартоломеус. — Чего вы хотите?
— Я обещаю отдать Вилли гомункулюса и отпустить его с этой склянкой на все четыре стороны. За это… за это ты сдаешься мне в руки, Безголовый. — Граф склонил голову набок. — Ты нужен мне. Живым.
Наступило тяжелое молчание. Солнце зашло за облако и вышло опять. Заиграло, забегало по склянкам с двумя душами.
Вытянув перед собой меч, Вилли исподлобья глядел на маленького кабанчика в одной из них.
Сердце сжалось у Бартоломеуса. «Вилли, я виноват перед тобой тысячу раз!»
Вздохнув, он взглянул на графа.
— Зачем я понадобился вам живой?
— Секрет. — Граф загадочно поиграл бровями.
— Отдайте Вилли колбу и откройте ему ворота.
Граф сделал знак.
Подошедший слуга протянул Швайну колбу. Двое других принялись копошиться с замком.
Ворота заскрипели и медленно отворились.
«Прощай, Вилли», — посмотрел на него Бартоломеус.
Зажав в широких ладонях сосуд с гомункулюсом, камергер молча вышел.
Он прошел по скрипучему мосту.
Он сбежал по пригорку.
Он углубился в рощицу, начинавшуюся редкими деревцами по низу холма. И вдруг остановился и обернулся.
Люди графа все еще стояли в воротах, не спуская с него глаз.
Держа в одной руке колбу, другую Вилли сунул за пазуху. И вытащил на белый свет… не поймешь что: платок ли, узелок ли зеленого сукна…
Помусолил зачем-то. Затем поднес руку ко рту…
«Белая — лисенку, розовая — поросенку…»
Он простоял так еще миг, не отрывая глаз от ворот замка.
Потом Вилли не стало.
Пустая колба полетела наземь. А огромный кабан с щетинистым загривком, фыркнув, взрыл копытами землю. Сорвался с места. И исчез в густой чаще.
— …Ай да Вилли!
— Ай да Швайн!
— Ну, Безголовый, бросай меч!
Потрясенно глядя вслед пропавшему товарищу, Бартоломеус медлил.
— Поклянитесь, что не будете преследовать его, что…
Граф хохотнул.
— Больно нужно. Да клянусь тебе, клянусь! Ну?
Меч Бартоломеуса со звоном упал на каменные плиты.
Гремели цепи, опутывая руки и ноги пленного. Бартоломеуса отвели в комнату, где недавно томился орел. Тот, кстати, сидел тут опять — вздыхая и смущенно разглядывая когти на лапах.
«Мертвец», валявшийся в углу, должен был охранять пленника и приносить еду. Голову свою Шлавино забрал, а на плечи Безголовому водрузил его прежнюю, найденную у пленника в заплечной сумке.
— Ну? Что еще забыли? — оглянулся граф.
— Рассказать мне, как вы нашли нас, — подсказала новая голова Бартоломеуса.
— А-а, так это было просто. Мне сказали Мари и Йоханнес. Ну, те двойняшки, что вы вернули мельнику. «Большие дяди поехали в замок Гайста фон Дункель — забрать орла». — Вспомнив сцену, граф умиленно хихикнул.
— Ах, вот оно что!
— Да, и вот я скачу сюда. По дороге превращаю первого попавшегося мужика в орла, отправляю в замок — примите подарок от графа Шлавино. Ну, а потом ищу вас. Нахожу в трактире «Счастливого пути». Тут же глотаю нужную конфетку… И-и-хо-хо-хо-хо!.. — прокатилось меж каменных стен с гобеленами звонкое ржание графа.
— Чудесное приключение, — улыбнулся Бартоломеус краем рта. — Одного я не пойму: куда подевался орел, которого вы подарили Упырю много лет назад? Ведь был же такой?
— Был, — добродушно согласился граф.
— Где же он теперь?
— Хе… Упырь решил его продать. Не так давно, — граф почесал в затылке. — Охотиться лодырь не охотился, а мясо, паршивец, жрал.
— Кому? — встрепенулся Бартоломеус.
— Что «кому»?
— Кому он продал орла?
Несколько мгновений граф в раздумье смотрел на пленника. Потом рассмеялся.
— Все еще мечтаешь найти своего господина? Забудь, Безголовый. Цепи у тебя крепкие. — Он потрогал массивное железо на руках у Бартоломеуса. — Можно сказать, ты уже одной ногой в могиле. Правда, ты нужен мне пока живым… Но это только пока. Да, и вот что! Я же еду в город. В Альтбург. Вы ведь там оставили девчонку? Ну, ту, что мнит себя графиней?
