Лилия и шиповник - Сомов Кирилл Григорьевич (книги онлайн бесплатно TXT) 📗
— Да, великий султан.
— Это ничего не значит. Ты жив до сих пор лишь потому, что мне пришлась по душе твоя дерзость. Иначе я приказал бы сварить тебя в масле. А еще можно содрать кожу, это тоже весьма занимательно.
У принца слегка задрожали губы, но он взял себя в руки и не отвел глаз.
— У меня на конюшне убирают навоз два испанских гранда, на скотном дворе работает польский князь, а за столом прислуживает мальтийский рыцарь. Они все захвачены мною в сражении и превращены в рабов. Неверный может быть либо рабом, либо... мертвым. Ты что предпочитаешь, мальчик?
Султан перешел на ласковый, елейный тон, но Генрих продолжал надеяться:
— И все же я очень, очень прошу — отправьте меня во Францию. Поверьте, мой отец не пожалеет никаких средств!
— Ты опять про деньги... Надоело! Помолчи немного, я займусь остальными. Эй, Абдалла! Подойди-ка.
К дивану плавно подплыл огромный толстый вельможа с сильно набеленным лицом. Это был Верховный евнух, Абдалла аль Феруджи. Свирепый, хитрый, умный... По сути, он легко мог уничтожить любого, кто встал бы на пути его планов.
— Абдалла, как тебе нравится этот чернокожий? Из него получится великолепный евнух, не так ли? Вот и забирай, в моем гареме он будет весьма кстати.
Абдалла широко ухмыльнулся и схватил Мбасу под локоть. Мальчишка дернулся, но хватка была железной. Генрих не понимал, что происходит, но почуял, что негритенку грозит нечто страшное.
— Куда вы его тащите?! — вскинулся принц и метнулся к другу. Обхватил его за талию и попытался освободить из лап Верховного евнуха. — Отпустите немедленно! Я не позволю!
Султан раскатисто засмеялся, хлопая себя по коленям.
— Тащи, тащи его! Не поддавайся!
Несчастного Мбасу едва не растерзали надвое, но вокруг лишь заливались смехом.
Наконец султан позволил переводчику объяснить, куда вели Мбасу. Генрих мигом понял, какая участь ожидает негритенка. Но сам Мбаса не ведал значение слова «евнух»
— Успокойся, успокойся, граф! Это будет совсем просто — отрежут лишнее, смажут маслом да закопают по пояс в горячий песок пустыни. Через несколько дней все заживет. От этого умирают всего два-три мальчишки из сотни, сущая мелочь! — веселился султан.
И тогда Генрих прибегнул к последнему доводу. Он отпустил Мбасу, вернулся на свое место и проговорил сквозь душившие его слезы:
— Я не граф, великий султан... Я сын короля Франции, принц Генрих...
Глава тридцать первая
Довольная ухмылка медленно исчезала с лица повелителя Марокко. В зале смолкли все звуки, повисла напряженная тишина. Все смотрели на Генриха, словно он на их глазах превратился ту самую золотую статую, о которой упоминал султан.
Сотник, стоявший позади принца, едва не схватился за голову, когда понял, какая птичка угодила в его силки.
А сам султан пребывал в некоторой растерянности, но быстро восстановил царственную осанку. Он процедил сквозь зубы:
— Значит, ты мне солгал?
Генрих покраснел до ушей, и еле совладав с собой, ответил:
— Прости, великий султан, я вынужден был это сделать. Я не знал, как ты относишься в монарху Франции.
— И теперь ты хочешь, чтобы я поверил? Кто поручится, что это не очередная ложь? Ты пытаешься спасти свою никчемную жизнь, вот и сочиняешь разные небылицы. Я прав?
Придворные закивали головами, подтверждая слова правителя.
Задумавшись на миг, Генрих ответил:
— На этот раз я сказал сущую правду. Наверняка весть о моем исчезновении уже пронеслась по всей Европе. Ты с легкостью можешь проверить мои слова.
— Да, я так и поступлю. Мое решение таково — будешь гостем в моем дворце, пока мой посланник не вернется из твоей страны. И поверь, если ты все же солгал — ты пожалеешь, что не умер сегодня! Абдалла, забирай этого негра, делай, что велено!
Принц возмутился — опять султан за свое!
— Этот негритенок — мой слуга! Я требую оставить его со мной!
— Ты можешь только просить, но никак не требовать, — султан пошевелил толстыми пальцами, усеянными перстнями. — Хорошо. Я сегодня настроен благодушно. Отпусти этого раба, Абдалла. Принц, а что ты скажешь о третьем мальчишке, который еще не произнес ни слова? Он тоже твой слуга?
— Нет, великий султан, я не смею больше лгать. Этот мальчик — мой названный брат. Он уже трижды спасал мою жизнь.
— Вот как? Это любопытно. Ты расскажешь мне об этих историях, у нас будет много времени для бесед. Визирь! Запиши мой указ: направить посольство к франкам. Выяснить, что там у них с наследником произошло. Ну и договориться о выкупе, если это действительно принц. Хотя нет, погоди... О выкупе упоминать не следует, я еще подумаю, какую выгоду извлечь.
А мальчишек тем временем вымыть, приодеть, накормить. Отправь их в мой гарем, пусть жены займутся этим. Все, уведите! Продолжим совет...
Верховный евнух низко поклонился государю и увел мальчишек из зала.
Дворец султана Абд Ахмед аль-Мансура представлял собой бесконечную череду покоев, предназначенных для того, чтобы с царственным великолепием расселить в них женщин, придворных и рабов. Выстроено почти полусотня отдельных построек, в каждой свой фонтан во внутреннем дворике. А также ко дворцу пристроены громадные конюшни на несколько тысяч лошадей и бесконечный лабиринт дворов, мечетей, садов, которые были обнесены стенами. Там проживали сотни слуг и рабов, население целого маленького городка.
Абдалла провел детей по бесконечной анфиладе, укрытой коврами, уводя все дальше и дальше, пока они не вошли в приземистый домик с высокими стенами, скрывающими от посторонних глаз один из залов гарема.
Вернее сказать, в сам гарем их, естественно, не допустили — мужчинам, даже столь юным, доступ в него запрещен под страхом смертной казни. Потому евнух привел их в комнату для гостей.
На двух низких столах стояли граненые чаши из богемского стекла, из которых пили мятный чай, и бесчисленные медные ящички с чаем, сластями.
Вскоре в комнатке появились разодетые в шелк и муслин женщины. Абдалла передал приказ султана и ушел по своим делам.
Мальчишки замерли в растерянности, но долго скучать им не дали. Женщины с радостными воплями набросились на несчастных детей и мгновенно сорвали с них остатки потрепанных одежд. Генрих залился краской от стыда, но поделать ничего не мог. Его руки и ноги были крепко схвачены, а сопротивление подавлено.
Левую часть комнаты занимал небольшой квадратный водоем, дно которого было выложено голубой и зеленой мозаикой. Мальчишек окунули в чистейшую прохладную воду, принялись натирать розовым мылом и оттирать пемзой. Не слушая возмущенные вопли, женщины ловко стерли пыль и въевшуюся грязь, вымыли волосы какой-то вкусно пахнущей пеной.
Затем разложили мальчишек на узкие лавки и стали натирать маслом с таким одуряющим запахом, что Генрих едва не задохнулся. Голова кружилась, свежесть заполняла тело сквозь все поры растертой докрасна кожи.
Буквально из ниоткуда появилась детская одежда, и все трое были облачены в восточный наряд — синие шелковые штаны, жилетки из красного атласа, золоченые туфли, и белые тюрбаны. Этот пестрый наряд был дан мальчишкам словно в насмешку — так не одевались правоверные. Но конечно же, Генрих не знал и не ведал, что это было оскорбление.
Весело переговариваясь, женщины оглядывали дело рук своих. Потом потащили ребят за роскошный стол, что ломился от всевозможных фруктов и сладостей. Крупные оранжевые апельсины, красные гранаты, розовый шербет и рассыпчатая халва, сушеный изюм — все это показалось голодным мальчишкам дарами из рая.
Мбаса первым прыгнул на подушки, запихал в рот попавшиеся под руку фрукты, за что получил крепкую затрещину от одной из женщин. Черным не пристало сидеть за одним столом с господами! Принц не успел вмешаться, да и не слишком торопился — чужие обычаи надо уважать. Негритенок вылез из-за стола и сел в сторонке на корточки, дожевывая абрикос.
