Тайна неудачного выстрела - Биргер Алексей Борисович (читать книги онлайн полные версии .txt) 📗
— Топа! — гаркнул отец. — Сидеть! Ты, что, с ума сошёл? Своих не узнаешь!
«Как же мы не обратили внимание, что Топа подозрительно притих? — подумал я. — Когда „кавказец“ притихает — это не к добру, это значит, что ему что-то не нравится и он готов к атаке… Но отец Василий?..»
— Простите, батюшка, — сказал отец. — И что ему в башку взбрело, ума не приложу…
Мы с Ванькой и Фантиком обменялись понимающими — и одновременно донельзя растерянными — взглядами. Да, Топа в чём-то обвинял отца Василия. Да, отец Василий был из тех людей, кто вполне мог ехать к нам в гости вчера вечером… Но представить его взламывающим багажник и похищающим ружья?.. Невозможно!.. И, однако…
Я почувствовал себя так, будто до одури накатался на карусели — когда в голове все вращается и звенит, и ноги заплетаются так, что шагу по твёрдой земле ступить не можешь. По-моему, и Ванька с Фантиком испытывали то же самое. Глаза у них были «поплывшими» — то, что отец называл «состоянием грогги».
И было от чего «поплыть»…
ПИСЬМО ДВЕНАДЦАТОЕ. РАЗГОВОР НА ЛЬДУ РЕКИ
— Ничего страшного!.. — живо откликнулся отец Василий. — Я сам должен был сообразить. Я ведь знаю, как он реагирует на запах грязного тряпья. А я как раз собирал одного славного парнишку… Его старая одежда у меня в мешке. Хочу найти место, где можно сжечь всю эту пакость.
Эти слова прояснили многое — хотя мне, в моём ошеломлении, ещё понадобилось дополнительное время, чтобы их осмыслить. Отец Василий постоянно занимался спасением детей из «трудных» семей — попросту говоря, у которых родители были алкоголиками — хлопотал об устройстве их в школы-пансионаты, переодевал перед отправлением во все чистое… А у Топы был «пунктик» — он терпеть не мог людей в грязной и пропитанной запахом алкоголя одежде, и даже сам запах подобных обносок, пусть и не надетых в данный момент на владельца, мог свести его с ума. Он рвал и метал — и тут его надо было только держать, потому что человека, от которого пахло спиртным и немытостью, он готов был разорвать на куски. Разумеется, он учуял в машине отца Василия вонючее тряпьё, как бы плотно они не было запаковано в полиэтиленовый мешок, и решил сделать священнику возмущённый выговор: зачем, мол, он таскает с собой эту гадость?
— Спокойней, Топа! — ещё раз сказал отец, сразу все понявший из коротких объяснений отца Василия. — Ах ты, олух царя небесного, неужели ты не понимаешь, что отец Василий всего лишь хочет побыстрее избавиться от шмотья?
Топа внимательно слушал и наблюдал, наполовину виновато, наполовину недоверчиво. Он, конечно, понимал, что опростоволосился, обвинив отца Василия в том, что тот давно бросил мыться и шляется по окрестным самогонщикам — но, с другой стороны, какой разумный человек станет таскать в своей машине такое, что у любого порядочного пса в голове помутится?
— Ничего, ничего, — живо откликнулся отец Василий. — Генерал Топтыгин своё дело знает. Хуже было бы, если бы он не отреагировал… Верно, Топа?
Топа, окончательно признавший священника, подошёл к нему и осторожно обнюхал его протянутую руку, а потом вильнул хвостом.
Я заметил, что полковник Юрий что-то шёпотом спросил у Михаила, и Михаил ему таким же шёпотом ответил. Очень мне это не понравилось! Если мы пришли к выводу, что Топа может обвинить своим лаем похитителя ружей — то опытному полковнику это тем более в голову пришло! Он, разумеется, наводил у Михаила справки, что за человек этот местный поп, и насколько можно ему доверять. Михаил, конечно, его успокоит — но все равно полковник будет приглядываться к отцу Василию с большим подозрением, и мало ли что может из этого выйти…
— Я вижу, вы тут справлялись с небольшой неприятностью, — сказал отец Василий, созерцая извлечённую машину.
— И справились! — бодро ответил министр. — Теперь бы чайку горячего… Не откажетесь, батюшка? Жаль, что вас с нами не было! Кучу удовольствия получили бы.
— Не откажусь, — согласился отец Василий. — Вот только избавлюсь от этого барахла.
— Лучше всего сжечь его за рекой, во впадине между барсучьими холмами, — сказал отец.
— А доберусь я туда? — с сомнением спросил отец Василий.
— Мы проводим! — сразу вызвался Ванька. — Там снег плотный, хороший, и мы знаем, как можно пройти!
— Я бы, пожалуй, тоже прогулялся с вами, — сказал Михаил. — Вот только не знаю, не случится ли чего с машиной.
— Можно Топу оставить охранять, — предложил я.
— А что, ещё что-то стряслось, кроме того, что машину в канаву занесло? — полюбопытствовал отец Василий.
— Ружья у Степана Артёмовича свинтили из багажника, пока машина без присмотра оставалась! — объяснил отец.
— Надо же!.. — отец Василий покачал головой, удивлённо и неодобрительно. — Ну, что за народ! И как только успевает прибрать всё, что плохо лежит?.. А что ж вы ружья-то оставили?
— Сами знаете, как бывает, — сказал министр. — Я ружья никогда не оставляю, но ведь обо всём забудешь, когда машина в обочину кувыркнётся!
— Оно понятно, — задумчиво кивнул отец Василий. — Я бы и сам в такой момент все на свете забыл. Странно, что в заповедник забрались, и вскрыть машину успели… Может, следили за вами?
— Нет, следить точно никто не мог! — не без обиды сказал охранник Влад. — Мы бы обязательно заметили!
— Серьёзная история, — вздохнул отец Василий. — Нехорошая.
— Чего уж хорошего, — сказал отец. — Так вы сожгите вашу ветошь и присоединяйтесь к нам. Ладно, батюшка?
— Лады, как говорят мальчишки! — ответил отец Василий. — Ну, кто со мной?
Министр тем временем сел за руль своей спасённой машины.
— Залезайте, кто возвращается! — крикнул он. — Уж я-то довезу без происшествий.
Отец, охранники и дядя Серёжа сели в машину министра, и через минуту на дороге остались лишь мы с отцом Василием и Михаилом и Топа. Я оставил снегокат возле УАЗика Михаила и велел Топе:
— Топа, охраняй! Все охраняй!
Топа покорно уселся между двумя УАЗиками, так, чтобы в любую секунду задержать злоумышленника, с какой стороны он ни подойди.
— Он не возмутится, когда я этот пахучий мешок достану? — осторожно спросил отец Василий.
— Ни в коем случае! — заверил я. — Он уже понял, в чём дело!
— Что ж, тогда пойдём, — отец Василий открыл заднюю дверцу, извлёк мешок, который оказался не полиэтиленовым, а холщовым, и мы отправились в путь.
Некоторое время мы шли молча, и лишь когда почти спустились к реке, Михаил заговорил.
— Хорошо-то здесь как, а?..
— Хорошо, — согласился отец Василий — как нам показалось, чуть насмешливо. — Но давайте уж без околичностей, говорите, что вам от меня надо. Подозреваете в чём?
— Ну… Я думал, чуть попозже… — Михаил смущённо оглянулся на нас.
— Не беспокойтесь, мы знаем, в чём дело! — бодро вклинился в разговор я. — Видите ли, отец Василий, ружья попёр кто-то, кого знает Топа, и кто был на машине. Этот человек ехал к нам в гости, и не доехал, потому что не удержался от того, чтобы вскрыть багажник и утащить ружья, которые безумно дорогие! А Топа поднял панику лишь когда ружья были украдены, и стал показывать всем видом, что вором оказался человек, от которого Топа не ждал ничего дурного — но что теперь Топа обличит этого человека, как только он появится!.. И теперь Михаил хочет у вас спросить, не ездили ли вы вчера по нашей дороге и есть ли у вас алиби на время кражи!
— Откуда вы все это знаете? — изумился Михаил.
— Сами додумались! — гордо (хотя не совсем правдиво) сообщил Ванька.
— Вон оно что… — протянул отец Василий. — Что ж… — он обернулся, в его глазах плясали весёлые огоньки. — Да в таких обстоятельствах я бы сам себя стал подозревать! Угораздило ж меня взять с собой эти тряпки!.. А вдруг, — выражение его глаз сделалось ещё озорнее, — я их взял для отвода глаз, а? Знал, понимаешь, что Генерал Топтыгин начнёт меня изобличать — вот и прихватил мешок, чтобы было правдоподобное объяснение. Ведь вы и об этом подумали, а?
