Тайна старинного парка - Елькина Марина Валерьевна (бесплатные версии книг .TXT) 📗
— Ох-ох-ох! Какие мы нежные! Какие мы ранимые!
Львенок оторвался от поисков рычажка и запустил в Зинку отверткой. Реакция у Зины была что надо. Она мгновенно захлопнула дверь и исчезла. Отвертка упала на пол, не долетев до двери. Львенок и не собирался попадать в Зинку. Просто так кинул. Чтобы не мешала.
— Львенок! — укоризненно произнес Костя. — Она же девчонка.
— Это не девчонка! — возразил Львенок. — Это змея в девчачьем обличии. Большая просьба всем — не отвлекайте меня, сделайте одолжение. Если я не починю магнитофон, то пленки мы не прослушаем. А важнее этого у нас сейчас ничего нет.
Вернулся Леонид Матвеевич, а Львенок все колдовал над радиолой. Он даже не вышел к обеду. Он сидел, перепачканный с ног до головы, низко склоняясь над разобранным магнитофоном, и снова и снова проверял все контакты, все рычаги, все лампы. Должно завертеться колесико. Должно.
И оно завертелось. Сначала медленно, неровно, со скрипом. Потом, когда Львенок закрепил пружинку, оно стало вертеться веселей и ровней, а потом даже соизволило переключиться с одной скорости на другую.
— Ленту! — радостно заорал Костя, возвещая всем о победе друга.
— Погоди! Еще крышку не закрыл, — действия Львенка стали уверенными и спокойными.
Он, не торопясь, закрутил все винтики, поправил мохнатенькую подушечку, еще раз включил и выключил механизм и только тогда велел:
— Теперь давайте пленку.
Костя открыл цилиндрический контейнер и вытащил верхнюю ленту.
— Здесь номера проставлены, — заметила Ира.
— Тогда давай первую, — распорядился Львенок, и Ира отыскала пленку с единицей на пожелтевшей пластмассовой катушке.
Львенок заправил ленту и включил магнитофон. Пленка двинулась, наматываясь на пустую катушку, зашуршала, а потом заговорила тонким детским голосом:
— Здравствуйте! — голос дрожал от волнения. — Меня зовут Рома Поляков. Мне десять лет. Я учусь в третьем классе "Б" средней школы номер двенадцать…
Все недоуменно переглянулись.
— Что это за ерунда? — спросил Львенок.
Да, на секретные шпионские донесения совсем не похоже. Скорее, обыкновенная семейная запись ребенка на память.
— У меня есть друг Сеня Тумаркин. Мы учимся с ним в одном классе. Я — отличник, и Сенька — тоже отличник…
— Это, конечно, очень интересно, — Львенок с досадой щелкнул кнопкой магнитофона. — Но нам ни к чему. Давайте вторую пленку.
Вторая пленка начиналась так же:
— Здравствуйте, меня зовут Рома Поляков… — только голос стал тверже, не было прежнего волнения. — Мне вчера исполнилось двенадцать лет. Я продолжаю свой дневник…
— Вот оно что! — воскликнул Костя.
— Сумасшедший какой-то, — проворчал Львенок. — Дневник на пленках.
— Ну, почему сразу сумасшедший? — улыбнулся Леонид Матвеевич. — Человек решил вести оригинальный дневник. Что в этом плохого?
— …Я знаю, что меня в жизни ждет что-то великое и необычное, — продолжал мальчишеский голос. — Я совершу подвиг или открытие. Я спасу человечество, а может, даже всю вселенную. Мой друг Сенька Тумаркин смеется и говорит, что сначала надо вырасти, повзрослеть. Вот и пусть он растет и взрослеет. А я сейчас уже взрослый…
— Бред! — воскликнул Львенок.
Он был очень разочарован. Столько тревог перенести из-за этого злополучного контейнера, столько провозиться с этим магнитофоном! И все из-за чего? Из-за бреда какого-то мальчишки, который решил вести оригинальный дневник.
Он сердито остановил вторую пленку и молча поставил пятую, пропустив третью и четвертую. Вряд ли на них что-то выдающееся.
— …Недавно мы разговаривали с Сеней Тумаркиным о том, чем можно удивить мир, — голос говорившего повзрослел, стал ломаться. — Сенька думает, что будущее за физикой. Он сказал, что в физике можно сделать потрясающие открытия. Ему легко говорить: он свихнулся на своей физике. Днем и ночью решает какие-то задачи, ставит опыты, развивает невероятные теории. Скоро изобретет свой космический корабль…
— Это про тебя, Костя, — усмехнулся Львенок. — Ты как этот Сенька Тумаркин. Только не с физикой, а с микроскопом.
Костя смутился. Разве обязательно это говорить при Ире?
— …А я пока что не выбрал себе область применения. Я только чувствую свою исключительность. Я уверен в избранности своего таланта, если хотите, в своей гениальности…
— О! — воскликнул Львенок. — А это уже про Зинку!
Зинка сердито посмотрела на него, поджала губы и сказала:
— Я не такая дура!
— …Я прочитал, что гениальность не зацикливается на одной отрасли науки или на одной виде искусства. Гениальность всеядна. Значит, я тоже всеяден, поэтому так долго не могу определиться. Сенька не гениален. Ему проще…
— Редкостное самомнение! — покачал головой Леонид Матвеевич. — Впрочем, с возрастом это, конечно, пройдет.
— Сейчас проверим, — Львенок поставил пленку с номером семь.
— …Привет, потомки! — весело возвестил молодой голос. — С вами говорит семнадцатилетний Роман Поляков, будущий гений вселенной…
— Ну, вот! — засмеялся Львенок. — А вы говорили — пройдет!
— …Сегодня меня зачислили в институт. И не могли не зачислить! Потому что я — будущий великий физик! Второй Эйнштейн! Нет, первый Поляков! Сеня Тумаркин тоже поступил. Вместе со мной. Общий балл у него был даже выше, чем у меня, но это случается со всеми гениями. Говорят, у Менделеева была двойка по химии. Точно не знаю, но охотно верю…
— Давайте послушаем последнюю ленту, десятую, — предложила Ира. — Может, там какая-нибудь ценная информация.
— …Работа в научном институте дает мало простору, — пожаловался мужской голос на десятой пленке. — Мне нужен свой исследовательский институт или хотя бы своя лаборатория, как у Тумаркина. Не понимаю, почему тема его научной работы вызвала больший интерес, чем моя. Профессор заявил, что его разработка оригинальнее и перспективнее. Я с ним не согласен в корне. А с Тумаркиным у нас теперь разные дороги. Он мог бы не выставляться на конкурс, уступить мне. Друг детства должен обладать некоторой чуткостью. Тем более он знает, что я гениален, а он — просто талантлив. Время уходит, а путь к всемирной славе еще не начат…
— Я узнал этот голос! — воскликнул Костя. — Это сосед! Помните, мы подслушивали его разговор! Это его голос! Точно!
— Погоди! — перебила его Ира. — Значит, тогда он не робота обучал, он записывал свой дневник!
— Ты хочешь сказать, что он до сих пор ведет вот такой дневник? — изумилась Зина.
— Ну конечно! Он записывал себя на кассету, а потом прослушивал пленку. Вот почему повторялись одни и те же фразы! Мы могли бы об этом догадаться раньше, а то роботов навыдумывали!
Десятую пленку прослушали до конца, но на ней больше не было ничего примечательного. Поляков рассказывал о своих опытах и даже долго зачитывал громоздкое решение уравнения, доказывая, что это новый шаг в науке.
Львенок выключил магнитофон, и в тесной комнатке повисло молчание. Потом Леонид Матвеевич вздохнул и предложил:
— Нужно разложить по полочкам все, что мы знаем. Давайте пойдем сначала. Кто этот человек, нам с помощью пленок выяснить удалось: Роман Поляков, физик. Это уже много.
— Много? — удивился Львенок. — Если бы это были секретные донесения! Тогда было бы много, а так… Ну и что с того, что нам известны его имя и профессия?
— Погоди-погоди, идем по порядку. Кроме имени и профессии, эти ленты дали нам возможность отмести догадку о роботах. Разве не так?
— Но тогда что же в другом контейнере? — спросила Зина.
— Продолжение дневника, — махнул рукой Львенок, потеряв всякий интерес к металлическому чемоданчику. — Теперь уже на обыкновенных аудиокассетах.
— Продолжение дневника? — переспросил Костя. — Но ведь начало дневника не было запаяно в свинец?
— А продолжение он запаял! — безапелляционно заявил Львенок.
— Зачем?
— Чтобы с дневниками ничего не случилось, чтобы они были в целости и сохранности следующие сто лет. Или двести.
