Муха и сверкающий рыцарь (Муха – внучка резидента) - Некрасов Евгений Львович (серия книг .txt) 📗
«Левый» — значит «подозрительный»? Это почему? — заинтересовался Дед.
А потому что не пограничное время, не пограничное место и не пограничные вопросы, — коротко ответил ук-ропольский «егерь».
Еще вчера Маша бы только фыркнула. Петька и про сморчка Триантафилиди говорил «левый дедушка». А сейчас она стала вспоминать, где обычно видела пограничников.
Ночью они ходят по берегу моря с автоматами, с собаками. Имеют право проверить документы, но проверяют нечасто. Да и какие у человека документы, если на нем, бывает, даже плавок нет — одно полотенце? Пограничники подойдут и спросят, не показывался ли в море чужой катер, не подъезжал ли к берегу грузовик. Это их прямое дело, потому что недалеко иностранное государство Украина. С Украины возят контрабандой водку, сигареты и всякую всячину. Что там дешевле, чем у нас, то и возят, а пограничники должны ловить контрабандистов.
Днем они появляются в городе без оружия, ходят по магазинам, ухаживают за девушками и уж тем более не спрашивают документов.
Кулдым-Кулдов и его солдаты были без автоматов, а значит — не на службе. Зачем они вышли на берег в дождь, зачем прицепились к Деду?
Петька прав: не пограничное время, не пограничное место, не пограничные вопросы.
— Я сейчас! — бросила Маша и выскочила на крыльцо.
Фигуры в плащ-накидках брели по улице в сторону моря. Возвращались туда, откуда пришли.
Маша выбежала на улицу и пошла за уходящими пограничниками. Можно найти сто объяснений их странному поведению. Но самым простым и скорее всего самым правильным будет одно:
ЕСЛИ НЕЗНАКОМЫЕ ПРОВОЖАЮТ ТЕБЯ ДО ДОМА, ОНИ ХОТЯТ УЗНАТЬ, ГДЕ ТЫ ЖИВЕШЬ.
Но пограничникам это не нужно. Пограничники не ловят стариков и будущих восьмиклассников. А вот преступникам не мешало бы разведать, что за ныряльщики болтались целый день у Черной Скалы, кто они такие и где живут.
Прячась за кустами и перебегая открытые места, Маша кралась по обочине улицы. Нависшие над заборами мокрые ветки хлестали по лицу и сыпали водой за шиворот. Она и без того промокла насквозь и почти не замечала ни этих веток, ни льющего как из ведра дождя. Только фыркала, когда вода попадала в рот.
Три фигуры уверенно шли посреди улицы. Кто они — переодетые грабители? Вряд ли. Сейчас Маша вспомнила, что Кулдым-Кулдов попадался ей на укропольских улицах и был в военной форме. Значит, надо идти за ними. Идти, пока они не приведут к настоящим преступникам.
И Маша их выследила.
От забора отделилась тень в просторном плаще-балахоне и замахала рукой. Маша была слишком далеко, чтобы разглядеть лицо неизвестного.
Жестом остановив солдат, Кулдым-Кулдов подошел к нему и наклонил голову. Ясно, разговаривают. Не песенки
же поют.
Незнакомец еле доставал до плеча Кулдым-Кулдову. Значит, он чуть выше Машиного роста. А больше о нем ничего и не скажешь: под бесформенным балахоном незнакомца мог скрываться и крепкий парень, и немолодой толстяк.
Раз — он что-то сунул Кулдым-Кулдову в руку. Сержант глянул на это, кивнул и опустил передачку в карман. Оба повернулись и пошли каждый в свою сторону. Незнакомец — к морю, а сержант с солдатами — назад, к Маше. Ей пришлось забиться в колючий куст боярышника.
Не доходя до куста, пограничники свернули на улицу генерала Феклушина. В дождливую погоду это единственное место в Укрополе, где можно нескучно убить время. Там и магазины, и ресторан, и городской клуб с буфетом, кино и дискотекой.
Как только они скрылись, Маша бросилась за незнакомцем. На улице его не было. Ей оставалось только бежать наугад, заглядывая во дворы и переулки.
Был момент, когда она почти догнала его. Коренастая фигура мелькнула в переулке неожиданно близко. Незнакомец обернулся — наверное, услышал, как Маша топает по лужам. Она успела шарахнуться за чей-то забор, а когда выглянула, переулок был пуст.
Снова пришлось бежать куда глаза глядят, надеясь, что незнакомец не вошел в ближайший дом и его еще можно догнать. Переулок вывел Машу на Олюшкину улицу. Запахло тарным заводом. И жили здесь в основном рабочие с тарного. Они привыкли чистить бочки с остатками протухшего рыбного рассола и не обращали внимания на запахи. Выходило, что незнакомец был свой, укропольский, потому что курортника не заставишь снять комнату с ароматом подпорченной селедки.
В окнах светились экраны телевизоров. Мелькали люди, но если один из них и был незнакомцем, то Маша не узнала бы его без балахона. Она прошла Олюшкину улицу до конца. Впереди темнел мокрый пустырь. Дождь стоял стеной, скрывая серый забор тарного завода, а больше ничего там не было до самого моря. Незнакомец исчез.
Дрожа от холода, Маша побрела домой и чуть нос к носу не столкнулась с пограничниками. Опять ее спас чужой забор. Маша прыгнула перекатом, упала на цветы и замерла. Она чуяла запах мокрой одежды и вина.
Смотри, печенье размокло, — громко чавкая, говорил один солдат. — Надо было в кафе остаться.
И на патруль нарваться, — ответил Кулдым-Кулдов и засмеялся, потому что получилось в рифму. — Нет уж, пойдем к Нинке, допьем вино и потанцуем.
Сержант, а за что он тебе пять сотен отвалил?
Дурак, вот и отвалил, — со смешком ответил Кулдым-Кулдов. — Говорит: «Это моя лодка с заплатой, ее украли в том году. Узнай, куда понесут».
А что, правда, его лодка?
Да какое там! Старик в том году зону топтал, и не у нас, а в Штатах.
В Америке?!
Ну! Не мог он лодку своровать. Да и на что ему чужая дырявая лодка? Старик-то непростой. Ничего больше вам не скажу, но непростой!
До этой минуты Маша еще надеялась, что вся история с настырным сержантом объяснится легко и разумно. Может, пограничникам дали новый приказ: проверять у всех разрешение находиться в погранзоне. Или Кулдым-Кулдов мечтал шпиона поймать. А Дед незагорелый, явно нездешний, — если уж проверять, то его в первую очередь.
Теперь сомнений не осталось. Кулдым-Кулдов беззаботно продал незнакомых людей — и Машу, и Деда, и Петьку! Подставил преступникам. За пятьсот рублей.
Маша зачерпнула жирной земли с грядки, слепила комок и с наслаждением запулила в брезентовую спину сержанта. Гад, гад, гад!
Она убегала дворами, где перелезая, где перепрыгивая через чужие заборы. Пограничники не гнались и не кричали. Подумаешь, по плащ-накидке грязью, ее дождем смоет.
ГЛАВА XV
ЧЕГО НИКТО НЕ ВИДЕЛ
Ураган свирепел.
Небо затянулось черными тучами, и над побережьем стемнело. Дождь хлестал косо, как из садового шланга. Белые от пены волны катились по морю со скоростью поезда. Набегая на песчаный пляж, они вздымались отвесной стеной и обрушивались. Берег взрывался, в небо летели брызги пополам с мокрым песком. Волна разбегалась далеко по пляжу, теряла силы и уползала в море, а навстречу ей уже накатывала другая.
В такой ураган можно погибнуть на самом берегу, в полосе прибоя. Море не отпустит пловца. Первая же волна собьет его с ног и поволочет сначала к желанной суше, а потом, откатываясь, — назад в море. Срывая ногти, несчастный будет цепляться за песок, а он вместе с водой уйдет сквозь пальцы. Грохоча, накатит вторая волна, обрушится, заткнет соленой оплеухой кричащий рот, потащит…
Жутко, жутко на берегу в сильный шторм. Даже смотреть жутко.
А уж что творилось у Черной Скалы! Разогнавшиеся волны с пушечным грохотом таранили остров. Брызги летели фонтанами высотой с двухэтажный дом. В трещинах камня клокотали водовороты. Прибитая течением доска от бочки разлетелась в щепки, каждую щепку разбило на щепочки, а каждую щепочку перетерло в труху. За полчаса от прочной дубовой доски ничего не осталось.
Не каждый человек поверил бы, что в этом бушующем аду есть спокойное место. А оно было. Крабы, рачки-отшельники, рыбья мелочь — весь неразумный морской народец отлично знал, как спрятаться от шторма. Надо только уйти в глубину.
