Пошищение на двойку - Кораблев Артем (полная версия книги txt) 📗
И еще Костя выяснил, что в лицее нет ни одного преподавателя или кого-нибудь из обслуживающего персонала с инициалами "В.В.К.", кроме его отца. Тоже неутешительно, но любая информация полезна.
Хотел я тогда еще кое о чем попросить Костю, да удержался. Может не понять, обидеться. Но проверить все-таки было нужно. И я тоже решил действовать Костиным методом, "внаглую".
— Кость, — говорю, — а у тебя сейчас кто дома?
— Может, и никого.
— А зайти к тебе можно?
Костя замялся, но я не дал ему собраться с мыслями.
— Понимаешь, хотелось посмотреть, как ты живешь. А если честно, то мне негде провести три часа. Потому что только через три часа мне предстоит встретиться с одним человеком. Это тоже нашего дела касается. Если у тебя никого дома нет, может, зайдем, посидим, поговорим о деле.
Вижу, что ему отказать неудобно, но что-то мешает. Однако молчу.
— Ладно, — в конце концов согласился он, — только до шести. Пока родителей нету.
— А чего ты их так боишься?
— Да не боюсь я, просто…
Костя опять замялся. Я тоже молчу.
— Просто у отца неприятности, — говорит он, — лучше не надо…
Ну, это было понятно, и я пообещал не задерживаться и в полшестого уже уйти. Мы поехали к Косте.
Квартира у него оказалась самая обычная, как у большинства москвичей, в типовом шестнадцатиэтажном доме, на седьмом этаже. Двухкомнатная. Оставив меня в своей комнате, Костя удалился на кухню ставить чай. Я осмотрелся.
Уютная, в общем, комнатка, только на мой вкус, скучновата. Ни аппаратуры, ни компьютера, лишь на столе плейер с наушниками. Я надел их и включил плейер, любопытствуя, что он там слушает. По ушам вдарил жесткий тяжелый рок, но не металл. Я узнал "White snake*. Что ж, неплохо. Вкус у Кости прослеживался. Посмотрел книги на полках. Самые обычные, выделялась лишь стопка ярких блестящих журналов, посвященных автомобилестроению. С их обложек сверкали фото всевозможных иномарок. Я обернулся. Большой плакат с изображением модели "Сааба" висит у него на стене. Я понял, что это не случайно. Надо понимать: голубая мечта. Но тут я увидел рядом с этим "Саабом" еще кое-что: небольшой, но яркий рисунок, выполненный красками, который не сразу и заметишь на фоне блестящего полотна плаката. На рисунке с крутого обрыва летел в пропасть полыхающий грузовик. Уж Бог знает какой модели. Видно было, что рисунок детский, но все-таки нарисовано здорово. Пламя полыхало, как настоящее, болталась распахнутая дверь, казалось, вот-вот я услышу, как гудит это пламя и скрежещут все детали механизма погибающего монстра.
За разглядыванием этого произведения и застал меня Костя.
— Ты нарисовал? — спросил я его.
Он кивнул.
— Здорово!
Он пожал плечами и присел на кровать.
— Скоро чайник закипит.
— Отлично.
Костя замолчал, и я приступил к делу.
— У тебя батя кем работает?
— Ты же знаешь, учителем, — удивился Костя.
— Да нет, это я, конечно, знаю, — не дал я ему уйти от ответа, — Но ведь ты же сам говорил, что он в вашем лицее по совместительству.
— А-а, — понял Костя, — ты об этом. Он еще биофизик, в лаборатории работает.
Примерно этого я и ожидал. И продолжил свою игру.
— У него, наверное, компьютер есть? Может, поиграем, пока есть время.
— Компьютер у него на работе, и на той, и на другой, — попался Костя, — дома у нас только пишущая машинка, и то старая.
— Жаль, — я изобразил разочарование, хотя был очень доволен его ответом. — Ну пошли тогда чай пить.
За чаем я расспрашивал его об этих предполагаемых Аликах из лицея, а сам все думал, как бы мне в комнату его папаши пробраться.
Ничего толкового мне в голову не приходило. Помог сам Костя.
— Еще чай будешь? — спросил меня он.
— Нет, — ответил я.
— Тогда я помою посуду.
Он собрал со стола чашки, отнес их в раковину и начал ополаскивать. Я понял, что он все-таки хочет полностью скрыть следы моего пребывания в этой квартире.
— Я пойду плейер твой послушаю, — сказал я, поднимаясь.
— Угу, — буркнул Костя.
Никакой плейер я слушать не пошел, а нырнул в комнату, где еще не был. Я сразу увидел эту машинку, она стояла на письменном столе у окна, И рядом стопкой лежали большие общие тетради и папки. Времени у меня было в обрез, надо было действовать быстро. Долго ли помыть пару чашек и со стола вытереть.
Я стремительно пересек комнату и раскрыл первую попавшуюся папку, и первый же лист был отпечатан на пишущей машинке. Я его вытащил и, скомкав, сунул в карман.
Едва я вышел в коридор, как услышал, что Костя уже возвращается с кухни. Надеть наушники я бы не успел, поэтому бодро пошел к нему навстречу и спросил, где здесь у них туалет. По-моему, Костя так ничего и не заподозрил.
Сидя в штанах на унитазе, я развернул похищенный мной листок. Это была копия заявления по работе. Костин отец просил в нем, чтобы его перевели на должность старшего научного сотрудника. Ну, копию можно и вовсе не возвращать, успокоился я. Жаль правда, что это не оригинал, а сделано под копирку. Но, наверное, и этого окажется достаточно. Я аккуратно разгладил заявление, сложил его вчетверо и сунул в карман. Слил воду из бачка; И тут…
Тут я услышал то, чего так опасался Костя. Кто-то проворачивал ключ в замке входной двери. Немного досадуя, но и любопытствуя, я вышел из туалета.
Самые худшие Костины опасения сбылись, его отец вернулся с работы раньше времени. И я понял, почему Костя не хотел, чтобы мы сегодня повстречались с Виктором Викторовичем. И какого сорта у него неприятности, я тоже сразу понял.
Несмотря на то, что на дворе была осень, Виктор Викторович вошел в квартиру в темных летних очках. Только все равно они мало чего скрывали: темно-синий, как слива, фингал выглядывал из-под них и расплывался свинцово-фиолетовым разливом еще чуть ли не на половину щеки.
Виктор Викторович обернулся и вздрогнул, увидев меня.
— Здравствуйте, — поздоровался я.
— Привет, — немного недоуменно и не очень гостеприимно произнес он.
— Это Саша, — вышел из своей комнаты Костя, — мы с ним вместе ходим в клуб скаутов.
Я отметил про себя, как профессионально соврал Костя.
Костин отец покивал головой, пробурчал что-то невразумительное и ушел на кухню. Мы с Костей вернулись в его комнату. Он устало опустился на кровать.
— Ты прости, что так вышло, — извинился я.
— Да ладно, — Костя вяло отмахнулся.
— Это откуда у него?
— Вчера кто-то поставил, — Костя сразу понял, что я спрашиваю о синяке. — Матери сказал, что хулиганы, а лиц в темноте не разглядел.
— Врет, — сказал я.
Костя промолчал, понурив голову, но я понял, что в принципе он согласен.
— Что ж ты раньше не сказал? Впрочем, понятно… Но это зря, ты мне каждую мелочь сообщать должен. Иначе мы не докопаемся. А тут вообще… Нападение, и ты молчишь. Эх, расспросить бы его!
— Он тебе ничего не скажет, — медленно проговорил Костя.
— Да я знаю, — согласился я.
— И никому ничего не скажет, — все так же медленно сказал Костя.
— Зря, милиции надо сказать, — я глянул Косте в глаза и заметил, что они красные и блестят. Мне вовсе не хотелось быть свидетелем позора этого симпатичного парня, я сделал вид, что ничего не замечаю.
— Ладно, мне пора идти, — я дружески хлопнул его по плечу. Костя через силу улыбнулся.
— Жди моих звонков, ладно?
Я уже направился к выходу, когда дверь в комнату отворилась, и на пороге появился Костин папа. Он снял очки, и то, что оказалось под ними, назвать даже фарой было бы слишком слабо.
— Вы обедали? — спросил нас Виктор Викторович.
— Нет-нет, спасибо, — заторопился я, — мне уже надо идти.
Костя проводил меня до лифта. Дома я под лупой сверил шрифт текста на похищенном мною листке с тем, которым была напечатана записка с инициалами "В. В. К.". Ничего похожего. Даже козе стало бы понятно, что здесь работали на двух разных машинках. Стало быть, это печатал не Виктор Викторович, а кто-то другой с такими же инициалами или же тот, кто хотел его подставить. И при этом скрыть свой почерк.
