Блин и клад Наполеона - Некрасов Евгений Львович (электронные книги бесплатно txt) 📗
Блинков-младший не торопясь уселся за дубовый стол и спросил:
– Ир, ты хорошо помнишь, что Виталий Романович говорил: «Ник-Ник мне товарищ»?
– Конкретных слов не помню, – с умным видом ответила Ирка, – но из контекста я сделала вывод, что они товарищи и даже друзья.
– А точнее?
– Виталий Романович его балбесом называл. И еще темнилой. «Доигрался Ник-Ник!» и все такое. Он по-настоящему беспокоился, понимаешь? Ну, как если бы я пропала, и ты бы орал: «Где эта Ирища-дурища?!». А на самом-то деле ты меня любишь?!
В Иркином голосе слышался вопрос.
– Конечно, – ответил Блинков-младший, потому что это была правда. А Ирка из девчачьей вредности сказала:
– А тебя и не спрашивают. Еще бы ты меня не любил!
– Любовь зла, полюбишь и козла, – заметил Блинков-младший, чтобы сохранить мужское достоинство.
Следующие пять минут Ирка гонялась за ним по всему дому и лупила куда ни попадя «Боровковской городской телефонной сетью». Было не больно, а весело, потому что вся телефонная сеть Боровка умещалась на полусотне страничек. Это вам не Москва. С Московской телефонной сетью шутки плохи! Примчавшийся на шум Душман вертелся под ногами и лаял. Ему не нравился беспорядок в охраняемом доме.
В конце концов Ирке самой надоела беготня. Она загнала Блинкова-младшего обратно в Оружейный зал и потребовала:
– Кончай темнить! Рассказывай, а то еще не так врежу!
– Да что тут рассказывать? Ничего особенного, – еще немного потянул время Митек и объявил: – Можешь не верить, но здесь идет криминальная война. Есть версия…
То, что Виталий Романович кого-то боится, доказывать не надо. Стоит вспомнить вчерашнюю встречу: науськанного на незваных гостей Душмана и ружье с взведенными курками. Можно возразить, что это нормальная осторожность человека, у которого дома хранится столько всяких ценных штук. Но все, что было потом, только подтверждает: ВИТАЛИЙ РОМАНОВИЧ НЕ ОСТОРОЖНИЧАЕТ, А ИМЕННО БОИТСЯ, причем не случайных грабителей.
Взять его телеграмму. Это же мольба о помощи! Если бы Виталий Романович на самом деле не хотел, чтобы папа приезжал, он бы нашел, что написать. «Извини, болею, приезжай летом» или что-нибудь в том же духе. А он сообщает: «ЗДЕСЬ ЖАРКО». Разумеется, не о погоде, зимой-то. «Жарко» говорят о войне: жаркий бой, жаркая схватка. Это «афганец» пишет старому знакомому, тоже «афганцу». «НЕ БЕРИ ДЕТЕЙ» похоже на приказ, а «САМ ЛУЧШЕ НЕ ПРИЕЗЖАЙ» – на просьбу и предупреждение. «Детей не привози, а сам – как совесть подскажет. Лучше не приезжай (а приедешь – будет хуже)».
Здесь жарко. Так жарко, что пропал Ник-Ник вместе с найденной им пушкой.
Так жарко, что Виталий Романович боится позвонить в Москву, потому что телефонистка может подслушать.
Так жарко, что и телеграмму он пытается отправить из Можайска, чтобы ее не прочли на боровковской почте.
Так жарко, что, как только Виталий Романович увидел папину забинтованную ногу, он первым делом спросил: «Стреляли?». (Разве мало других возможностей нечаянно поранить ногу? Почему же сразу «стреляли»?!).
Это уже кое-что говорит о его противниках.
Они достаточно сильны или достаточно богаты, чтобы запугать или подкупить людей на почте и на телефонной станции.
Они способны подстрелить ни в чем не повинного человека только за то, что он едет к Виталию Романовичу.
Во всяком случае, так считает сам Виталий Романович, а ведь он – боевой офицер и не стал бы паниковать из-за пустых подозрений.
Короче говоря, ОН СТОЛКНУЛСЯ С ОРГАНИЗОВАННОЙ ПРЕСТУПНОЙ ГРУППОЙ!
– Это все? – спросила Ирка.
– Пока все, – с достоинством подтвердил Блинков-младший.
Он гордился собой. По нескольким слабым зацепкам построить в общем-то неплохую черновую версию… Не зря он считал себя лучшим сыщиком из всех восьмиклассников Москвы, и с этим не спорила даже мама (если кто не знает, подполковник контрразведки)! Да он размотает это дело только так! И Ник-Ника найдет, и пушку, и цаплю, если только ее не стащили двести лет назад!
И тут Ирка спустила его с небес на землю.
– Может, ты и прав, Митек – сказала она. – Даже скорее всего прав. Но тогда нас отправят в Москву сегодня же!
Блинков-младший не успел ответить (да и что тут было отвечать?). Во дворе коротко вякнул гудок машины. Он бросился к окну и увидел старый армейский «Уазик» с брезентовым верхом. Припадая на раненую ногу, к дому шел папа, а Виталий Романович с кем-то еще закрывал ворота. Этот кто-то, третий мужчина, был одет в новенькую дубленку. Ворота он толкал двумя пальцами, боясь запачкаться.
Душман подкатился к хозяину, заюлил, заплясал на задних лапах. Для порядка он оскалился на третьего и тут же начал его обнюхивать – похоже, Виталий Романович подал команду «Свой!». Третий опасливо отдергивал руки.
Он стоял спиной к Блинкову-младшему, а когда обернулся, Митек узнал человека, которого совсем не ожидал здесь увидеть.
Глава VIII
Корреспондент «ЖЭ»
Корреспондент газеты «Желтый экспресс» Игорь Дудаков жил в Иркином доме. Раньше Блинков-младший часто бывал у него и даже отвозил дудаковские статьи в редакцию. Он гордился знакомством с настоящим журналистом.
Потом сыщицкая судьба свела его с Дудаковым в ночном клубе. Корреспондент «ЖЭ» угощался со стола грязных бизнесменов и преступников. Это не было ошибкой: Дудаков прекрасно знал, кто ему в тарелку подкладывает и в рюмку подливает. В ту ночь он сам привез в клуб свежий номер «Желтого экспресса», где писали об этих негодяях.
Блинков-младший видел все, а Дудаков его видеть не мог, потому что Митек прятался в сундуке фокусника. Не спрашивайте, как он туда попал и как вообще подростка пропустили в ночной клуб. Хороший сыщик знает многое о многих, а о нем самом знают немногие и мало. Жалкое лизоблюдство Дудакова осталось тайной. Блинков-младший перестал его уважать, но никому ничего не рассказывал.
А теперь Дудаков с Виталием Романовичем, догнав прихрамывающего папу, входили в дом.
Ясно, это папа вызвонил из Москвы знакомого корреспондента. Зачем? Блинков-младший мог только догадываться. Бывает, что статья в газете останавливает преступников. Если двести пятьдесят тысяч читателей узнают о пропавшей пушке, ворам будет нелегко ее продать… Все бы хорошо, только просить помощи у таких, как Дудаков – все равно, что охотиться с шакалом. Ты считаешь, что вы с ним идете на медведя, а шакал может передумать и пойти с медведем на тебя. Блинков-младший решил глаз не спускать с Дудакова.
В Оружейный зал ввалился Душман. Он вилял хвостом и оглядывался – звал за собой. Стали слышны голоса: Виталий Романович и Дудаков продолжали разговор, начатый, похоже, давно.
– Французская, системы генерала Грибоваля.
– По слогам, – попросил Дудаков. – Гри-бо-валя, в середине «о» или «а»?
– «О». Как русский Грибов, только на конце «аль».
Они вошли, притиснув друг друга в дверях. Дудаков подсовывал Виталию Романовичу к губам карманный диктофон.
– А почему без цапфы?
– Отпилили. Так их портили, чтобы врагу не достались.
Блинков-младший уничтожающе посмотрел на притихшую Ирку. Вот тебе и «пушка без цапли»! Сама ты цапля!
– Виталий Романович, а что такое цапфа? – влезла Ирка.
– Действительно, объясните попроще, для читателей, – поддакнул Дудаков с таким видом, как будто сам был выдающимся специалистом по цапфам.
– Цапфы – это два выступа на стволе пушки, справа и слева. Ствол на них качается вверх и вниз, и можно брать прицел выше или ниже. А без цапф прицелиться невозможно, – Виталий Романович уселся за стол, потрогал холодный самовар и красноречиво взглянул на Блинкова-младшего. Митек сделал вид, что ничего не понял. Уйти от такого разговора?! Вот уж нет!
– Ладно, перерыв! – улыбнулся Виталий Романович. – Дмитрий, покажи гостю, где удобства, и ставь самовар. Ира, накрывай на стол.